Как жить с французом? - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Мийе cтр.№ 51

Не я одна страдала от необходимости соблюдать торжественный протокол. Дети — все, кто уже научился ходить самостоятельно, — тоскливо слонялись у бассейна; им так хотелось освободиться от тесных платьев и кусачих костюмчиков и нырнуть в эту волшебно-голубую воду! Хозяева как будто нарочно разбросали вокруг маски с аквалангами, мячики, нарукавники и пенопластовые палки. Но маленькие гости проявляли чудеса выдержки: сказано, что до десяти вечера ты фея, значит, фея, а никакая не русалка! Французские дети вообще очень дисциплинированные. Они с малолетства ходят с родителями в рестораны и смирно раскрашивают раскраски на протяжении ужина. Одновременно с «папа-мама» они выучивают весь вокабуляр вежливости от простейших «спасибо-пожалуйста» до вычурных «буду рад видеть вас завтра». Им никогда не надевают на выход удобные ползунки и универсальные комбинезоны — только парадные костюмы из «взрослых» материалов. Значение слова liberté они узнают только после совершеннолетия.

* * *

Тарталетки были съедены, ослики ослеплены вспышками, настало время переходить к праздничной трапезе. Смену декораций предварял концерт — презентация футболок (тех самых, из-за которых мы опоздали на венчание): на них нанесены портреты друзей жениха и самого жениха в образе отвязных рокеров. Такой последний привет из холостой жизни. Распорядитель ужина уже устал охранять настроенные инструменты от детей, которые особенно интересовались ударной установкой.

— Бабуля, любимая, эту песню я посвящаю тебе! — выкрикнул Себастьян, и басы грянули I’m a legend из репертуара «Металлики».

На втором куплете микрофон отключился, что, безусловно, спасло бабушку от назревающего инфаркта, а гостей — от голодных обмороков. Под белыми шатрами уже плыли ароматы горячего, и всем надоело изображать из себя непогрешимых сказочных персонажей.

Согласно списку рассадки гостей мы сидели за столом «Лепреконы» вместе с четой гидроинженеров, виноделом и его пассией и двумя бродячими музыкантами. Не «феи», не «русалки», даже не «единороги»… Лепреконы — это малопривлекательные существа, одержимые жаждой наживы. Нас с Гийомом, возможно, и трудно заподозрить в бескорыстии, но наши соседи, особенно музыканты, точно попали за этот стол по ошибке.

Мое участие в застольной беседе смело можно было назвать номинальным: у французов есть такой странный сленг, когда слоги слова меняются местами, а учебник французского, где все слоги на своем месте и грамматика разжевана с помощью стрелочек и таблиц, я еще не дочитала и до половины. Я вспоминала таблицы сослагательного наклонения и скучающе разглядывала приглашенных. Подле жениха с невестой устроился человек в спортивном костюме. На левом плече майки с логотипом «Пума» в лучах прожекторов блистал какой-то массивный страз. «Ух, какой провинциальный модник, — думаю я. — Постойте, да это же не страз, это брошка в виде католического крестика». Если бы не этот опознавательный знак, узнать кюре, сменившего торжественную церковную униформу на мирской кэжуал, было бы невозможно. Посещать все свадьбы в своем небольшом приходе — его приятная обязанность, но летом она превращается в утомительную работу. Хоть вся молодежь и сбежала от сельских радостей в окрестности Парижа, жениться она непременно приезжает в отчий дом, так удачно расположенный вблизи Лазурного Берега.

Чем глубже ночь и медленнее танцы, тем громче заговорщицкий шепот: друзья готовили молодым «сюрприз», который начнет их первую брачную ночь смехом и теплыми словами в адрес приглашенных. Я, однако, со скепсисом отнеслась к идее впятером забиться под супружеское ложе и выскочить оттуда с воплями «Поздравляем!», когда новобрачные перейдут от предварительных ласк к существу первой брачной ночи. Но Гийом снова обвинил меня в непонимании французского чувства юмора. И правда, французский юмор лично мне оставляет простор для размышлений. У них есть, например, популярные комедийные спектакли про семейную чету: там у обоих супругов любовники. И сделано это не для того, чтобы увеличить комический потенциал сюжета, а для того, чтобы история семейной жизни выглядела правдоподобной. Это никому не кажется возмутительным или грустным.

Похоже, молодые заподозрили что-то неладное, потому что в половине четвертого утра папа жениха объявил, что новоиспеченная чета отбыла ночевать в отель.

Погрустневшие друзья допили одну из десятилитровых бутылок вина, которую винодел Матьё изготовил специально для серебряной годовщины свадьбы Себастьяна и Анаис. Сроки выдержки теперь мало кого интересовали, даже самого Матьё. От досады холостяки полночи ныряли в бассейн, не снимая костюмов, гиканьем пугали и без того пуганых ослов, а потом спали до полудня в палаточном городке, заблаговременно разбитом позади теннисного корта. Свадьба в Провансе редко длится меньше двух дней и собирает количество гостей, во много раз превышающее количество спальных мест в доме, даже если этот дом смело можно назвать замком.

* * *

Утром костюмы и платья сменились демократичными шортами и сарафанами, дети наконец дорвались до бассейна, а я — до шелковицы. Гости доели остатки угощения, вплоть до вафелек с фруктового салата, но расходиться не спешили. Видно, какой-то обязательный пункт свадебной программы еще не выполнен. Едва на стоянку въехал автомобиль молодоженов, гости разразились улюлюканьем. Себастьяна, не успевшего толком припарковаться, пятеро дюжих молодцев вытащили из-за руля и поволокли к бассейну. Он даже не сопротивлялся, будто ждал дружеской мести за свой ночной побег. Вслед за ним в бассейне очутилась невеста, которая дала «похитителям» достойный, но не достаточный отпор, желая сохранить остатки вчерашней укладки, и попавшаяся под руку сестра жениха. Бросание в бассейн — это у них вроде нашей драки, поняла я.

Мы допивали остатки второй десятилитровой бутыли вина, когда чей-то голос громко вопросил расслабленных гостей:

— Кто запихнул копну сена в машину жениха?!

Недоуменный шепот, смешки, и все взгляды обернулись в нашу сторону. Гийом с невозмутимым видом покачивал на руках дочку.

— Хорошо быть молодым отцом, — тихо сказал он мне. — Это снимает столько вопросов.

И пока гости искали глазами другого подозреваемого, я незаметно вытащила сухую травинку, застрявшую в его манжетной пуговице.

В загранпаспорте у меня много диковинных отметок. Даже сильно похожий на задницу абрис кокосового ореха — эндемика Сейшельских островов, которым там так гордятся, что в стилизованном виде используют в качестве государственной печати или, как в данном случае, штампа о прохождении границы. Но вот этой новой квадратной отметке я совсем не обрадовалась: это был отказ в выдаче французской визы.

Не надо было все-таки тянуть с перестиланием постели. Это примета проверена годами путешествий: если думаешь, что нет смысла заправлять свежее белье, потому что через два дня уезжать, — точно никуда не уедешь.

Череда отказов посыпалась на нас с Кьярой в год официальной дружбы между Францией и Россией. На протяжении своей карьеры я много раз способствовала укреплению дружеских контактов между нашими странами: доказательства этого в виде списка публикаций на французскую тему в десятке журналов я приложила к письму консулу, где просила его пересмотреть решение относительно нас или хотя бы объяснить, чем мы такое отношение заслужили. Через несколько дней серийных телефонных звонков я добыла номер секретаря консула, которая на расспросы о судьбе моего письма ответила: