Пособник - читать онлайн книгу. Автор: Иэн Бэнкс cтр.№ 75

Я сморщил от вони нос и бросил сапог, но и это не помогло, не сдвинуло меня с мертвой точки, мой движок (ха) не завелся.

Ничто не помогало.

Из отеля я передал в газету несколько состряпанных без всякого вдохновения статеек типа «война — ад, но для женщины здесь и мир — не райский сад», потом выкурил довольно мощную мозговертку — мне ее достал мой любезный помощник-палестинец, которого (как только уехали журналисты) арестовали кувейтские власти и после пыток депортировали в Ливан.

Когда я вернулся, сэр Эндрю сказал, что моя работа его совершенно не впечатляет, они могли бы с тем же успехом, но за гораздо меньшие деньги перепечатывать материалы «Ассошиэйтед пресс». Мне нечего было на это возразить, и целых полчаса пришлось сидеть и терпеть эту словесную трепку. И хотя я прекрасно понимал, что это не оправдание, а слабость, презренная жалость к себе, замешанная на самомнении, но во время той убийственной профессиональной порки были минуты, когда я видел себя, попавшего в западню и совершенно раздавленного среди покрытых жирной черной сажей песков у дороги на Басру.

Я слышу вопли мертвецов, заглушающие рев и скрежет, что несутся от скважин, я ощущаю густой въедливый запах коричнево-черной нефти и сладковатую удушающую вонь трупов, потом вопли мертвецов превращаются в крики чаек, а зловоние — в запах моря, к которому примешивается резкий дух птичьего помета.

Я все еще связан. Открываю глаза.

Энди сидит напротив меня, привалившись спиной к грубой бетонной стене. Пол и потолок тоже бетонные. Слева от Энди вход, не дверь, а просто неровный лаз, сквозь который снаружи проникает солнечный свет. Я вижу другие бетонные здания — все заброшенные — и долговязую бетонную вышку, сплошь загаженную чайками. Еще дальше катятся волны с белыми барашками, а совсем вдалеке видна полоска земли. Ветер задувает в открытый проем, посвистывая в мелких камнях и осколках стекла. Я моргаю, глядя на Энди.

Он улыбается.

Руки у меня связаны за спиной; колени схвачены лентой. Я отползаю к стене и тоже сажусь, прислонясь к ней. Теперь я вижу больше воды и земли — множество домов в отдалении, несколько буев, раскачивающихся на неспокойной воде, и плывущее прочь каботажное суденышко.

Я шевелю языком — во рту отвратно. Мигаю, принимаюсь трясти головой — может, еще чего разгляжу, но тут же прекращаю это занятие. Голова болит и пульсирует.

— Ну, как ты там? — спрашивает меня Энди.

— Как в жопе, а ты чего ожидал?

— Могло быть и хуже.

— Не сомневаюсь, — отвечаю я; мне становится холодно.

Я закрываю глаза и осторожно прислоняю голову к прохладному бетону стены. Ощущение такое, будто мое сердце гоняет воздух — оно бьется так часто и слабо, что кровь ему не прокачать. Воздух, думаю я; бог ты мой, он надул меня воздухом, и я сейчас умру, сердце молотит вхолостую, взбивая пену, пузыри, воздух, мозг умирает от кислородного голодания, бога ради, нет… Но проходит минута, другая, лучше мне не становится, но я и не умираю. Я снова открываю глаза.

Энди сидит на том же месте; на нем коричневые вельветовые брюки, военная куртка и туристские ботинки. У стены в метре слева от него лежит большой рюкзак защитного цвета, а перед ним полупустая бутылка минеральной воды. Под правой рукой у него сотовый телефон, под левой — пистолет. Я не очень-то разбираюсь в ручном оружии, ну, разве что отличу револьвер от браунинга, но, кажется, узнаю этот серый пистолет; кажется, тот самый, что был у него тогда — неделю или две спустя после смерти Клер, когда он вознамерился, не отходя от кассы, отомстить доктору Хэлзилу. Может быть (думаю вдруг я), не надо мне было тогда его удерживать.

На мне все та же одежка, в которой он меня похитил: черный костюм, теперь грязный и заляпанный, и белая рубашка. Галстук он с меня снял. В метре от меня справа лежит мой непромокаемый плащ, сложен он аккуратно, но тоже грязноватый.

Он вытягивает одну ногу и носком ботинка дотрагивается до бутылки с водой. Постукивает по ней.

— Воды? — спрашивает он.

Я киваю. Он встает, отвинчивает пробку и подносит бутылку к моим губам. Я делаю несколько глотков, затем киваю, и он забирает бутылку, снова садится на прежнее место.

Он достает из кармана своей военной куртки пулю и начинает вертеть ее в руке, потом глубоко и печально вздыхает и говорит:

— И что дальше, Камерон?

Я стараюсь устроиться поудобней. Мое сердце все еще бешено колотится, и стук отдается в голове, живот грозит неприятностями, и слабость такая — соплей перешибешь, но хер ему, в ногах валяться у него не собираюсь. Вообще-то мне все равно писец, что бы я ни делал, и (трезво глядя на вещи) когда дело до этого дойдет, я, может, и буду плакать горючими слезами, но пока могу и в крутого поиграть.

— Это уж тебе, Энди, виднее, — говорю я, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Что ты там для меня придумал?

Он корчит гримасу, трясет головой и хмурится на пулю в руке.

— Брось ты, я не собираюсь тебя убивать, Камерон.

Ничего не могу с собой поделать — смеюсь. Вообще-то это не очень похоже на смех — скорее жалкие потуги, но дух укрепляет.

— Неужели? — говорю я. — Ты и Хэлзила с Лингари собирался вернуть целыми и невредимыми.

Он пожимает плечами.

— Камерон, это же была тактика, — говорит он; в голосе убедительные нотки. — Уж они-то так или иначе должны были умереть.

Он улыбается и качает головой, удивляясь моей наивности.

Я разглядываю его. Он чисто выбрит, выглядит хорошо. Выглядит моложе своих лет, гораздо моложе; моложе, чем он был, когда умерла Клер.

— Если ты не собираешься меня убивать, что же тогда? — спрашиваю я его. — А? Заразишь СПИДом? Отрежешь мне пальцы, чтобы я не мог печатать? — Я вздыхаю. — Надеюсь, ты учел успехи в области компьютерного распознавания речи, так что компьютеры без клавиатуры — дело ближайшего будущего.

Энди улыбается, но как-то холодно.

— Я тебе ничего не сделаю, Камерон, — говорит он. — И убивать тебя не собираюсь, но мне от тебя кое-что нужно.

Я многозначительно смотрю на свои связанные колени.

— Вот оно что. И что же тебе нужно?

Он снова смотрит на пулю.

— Я хочу, чтобы ты меня выслушал, — тихо говорит он. Он чуть ли не смущен. Пожимает плечами и смотрит мне в глаза. — Это все, что мне от тебя надо.

— Хорошо, — говорю я. Повожу плечами, корчу гримасу. — А могу я тебя слушать с развязанными руками?

Энди поджимает губы, затем кивает. Достает из ботинка длинный, тонкий нож; он похож на финку, лезвие слепит. Присаживается на корточки, я поворачиваюсь к нему спиной, нож легко надрезает ленту, остальное я разрываю сам — на ленте остаются мои волоски. В руках у меня покалывает. Я смотрю на часы.

— Господи, ничего себе ты мне вмазал.