Форсайты - читать онлайн книгу. Автор: Зулейка Доусон cтр.№ 67

И внезапно другая фамилия – ниже на странице, у самого края желтого полукружия. Пламя качнулось от сквозняка, и ее взгляд соскользнул со строки. Флер решила, что у нее галлюцинации, и торопливо опустила колеблющийся огонек пониже. Не отплытие, а прибытие, заметила она. На «Иль де Франс» из Нью-Йорка. Да… напечатано четко и ясно:

...

«Мистер Джон Форсайт с семьей».

Он вернулся! Но… почему?

И в ее памяти всплыли слова, сказанные когда-то Холли в Уонсдоне: «Джон считает, что Англия никогда в нем не нуждалась…»

Так, быть может, теперь он поверил, что его страна нуждается в нем? Наверное, так… Иначе почему бы он вернулся так скоро и вместе с детьми? Так, значит, война – Флер уже не сомневалась, – эта ненавистная страшная война понудила его вернуться в Англию… и к ней!

Флер погасила зажигалку, бросила ее на козетку вместе с сигаретой и вновь обернулась к открытому окну, крепко сжимая газету, едва дыша, боясь даже думать. На мгновение она испугалась, что ничего не изменилось, что все осталось прежним. Таким же замерзшим и темным, как раньше. И тут внезапно Флер ощутила чуть заметный сдвиг. Сначала неуверенно, а затем все быстрее и быстрее мрак начал понемногу отступать от дальних своих пределов. Забрезжил вначале серый, а потом заветной узенькой полоской пришел настоящий рассвет.

Она стала свидетелем, как в одну и ту же секунду и небо, и ее душа вновь обрели намек на перспективу, робкое, но обновленное осознание формы, места и пропорций, всего того, что так долго было для нее потеряно. Уже не нужно было думать, ничего взвешивать. Оставалось только одно, неизбежное. Вступить в бой. Обрести и сохранить или навсегда потерять единственную свою заветную мечту!

Ветер с реки принес запах солоноватой затхлости и знобящий холод. Флер поежилась под легкой накидкой, но ее решимость осталась непреклонной.

«Отступления нет, отступления нет! Можно лишь победить иль погибнуть, раз нельзя отступить» .

Флер тихо закрыла окно, за которым разливался дрожащий рассвет.

Англия мне часто помогала,

как могу я Англии помочь?

Роберт Браунинг

Глава 1

Подарок из прошлого

В тридцать девятый день своего рождения Джон Форсайт вечером неожиданно ощутил, что он все-таки живет, несмотря на смерть своей жены, – и это не могло не удивить человека, который давным-давно научился не ждать от жизни многого.

Бесконечные недели после ее рокового падения с лошади прошлым летом мысль, что Энн умерла, вторгалась в его сознание, едва он переставал себя контролировать. Подобно жутким чудовищам, когда-то терзавшим его детское воображение, мысль эта выпрыгивала из темных углов памяти, и его сотрясала дрожь. Ночью он весь в поту пробуждался от кошмаров, в которых пытался унести Энн, спасти, а она повисала на его руках, искалеченная, а его ноги наливались свинцом и еле переступали, словно он переходил вброд широкий поток патоки. Эти кошмары казались настолько реальными, что, очнувшись, он не сразу понимал, почему лежит в постели один. Однако эти ночные мгновения еще не были худшими. Тяжелее всего оказывались обрывки дня, когда он забывал о ней, – и сразу же воспоминание ввергало его в панику, прежде ему незнакомую. Или, пожалуй, нет. Та минута, когда он вел самолет (научившись этому, чтобы обрабатывать поля от вредителей), а мотор вдруг отказал, и его сердце словно провалилось в пике на нескончаемые секунды, пока мотор снова не заработал и он не выровнял самолет.

Со времени гибели Энн прошел почти год, и весь этот срок ход жизни обитателей Грин-Хилла отмечала только смена сезонов. Рождество, Пасха, дни рождения детей, и почти сразу – день рождения Энн. Их полагалось справлять – терпеть ради других, не испытывая радости. Для Джона все дни, и праздничные и будничные, хранили одинаковую призрачность.

И вот его собственный день рождения (прежде он не особенно любил его отмечать) надвинулся на них, не неся ничего страшного, как он вынужден был признать. Его горе, хотя и не утихло, казалось, принесло ему какое-то умиротворение. Осознание этого легло на него новым гнетом. Ничего подобного он не ждал и как будто не хотел. Ибо Джон был совестливым человеком.

Он любил свою молодую жену-американку по многим причинам: потому что она была добра и мила, потому что родила ему детей и любила его, но, главное, он любил ее, потому что был совестлив.

Его отец как-то заметил, что человеку следовало бы рождаться многоопытным стариком, а затем молодеть, сочетая этот опыт со всеми возможностями молодости. Джону казалось, что его собственную молодость избороздили тревоги. С тех пор как он в последний раз ощущал себя беззаботным, прошло двадцать лет – двадцать лет после его первой встречи с Флер, его неведомой кузиной, в галерее Джун. Из этой встречи родилась и расцвела любовь, для того лишь, чтобы ее перечеркнула прихоть семейной истории. А потом ранняя смерть любимого отца, оставившая вдовой его обожаемую мать, все по той же причине. Вторая любовь, обретенная в Америке и омраченная тем, что по их возвращении в Англию он предал ее с первой. И вот теперь у него отнята его вторая любовь. Последнее время Джон не раз позволял себе задумываться о том, как сложилась бы его жизнь, если бы они с Флер… Но бремя двойной вины подавляло эти мысли. У него нет права силой воображения вырывать Флер из ее жизни, а Энн – из своей.

Как-то в мае вечером, уже дышавшим приближением лета, Джон стоял у открытого окна своей спальни, и эти тени прятались в его серых глубоко посаженных глазах. Впрочем, внешне он был занят тем, что завязывал галстук, поглядывая в трюмо. Он согласился устроить этот ужин для обитателей Грин-Хилла, Уонсдона и (если позволит очередной гений) Чизика. Обычные принадлежности его «твидовых лет» (как он однажды выразился) были временно оставлены – трубка, очки для чтения, пиджак из вышеупомянутой материи, диагоналевые брюки и башмаки на толстой подошве. Он принял ванну и оделся тщательнее обычного, убеждая себя, что сойдет вниз с удовольствием. Максимум их будет семеро, только самые близкие родственники. Предстоит тихий уютный вечер, и, что самое лучшее, не таящий никаких трудностей. В отличие от этого галстука!

В дверь негромко постучали.

– Да?

– Можно мне на минутку?

Джон сумел улыбнуться сестре, когда она вошла в комнату. Но затуманенность его глаз сказала Холли, что улыбка эта была в основном техническим достижением.

– Извини, – произнес он, поворачиваясь к ней спиной и вновь берясь за галстук, – но без зеркала мне с ним не справиться.

– Позволь, я…

Холли прошла через комнату, положила небольшой сафьяновый футляр на этажерку и взялась за две полоски черного шелка, свисавшие из-под острых уголков воротничка ее брата. Джон, как положено, задрал подбородок, и, оглядев то, чего он уже достиг, она начала поправлять плоды его трудов. Оба они, казалось, всецело сосредоточились на исполнении этого ритуала.