Дети века - читать онлайн книгу. Автор: Кнут Гамсун cтр.№ 3

В ней шевельнулось чувство благодарности к мужу за то внимание, которое он уделил ветхому божьему дому, и она почувствовала себя мягко настроенной. Она начала рассказывать ему что-то, намекать на возможность… да, это уж, впрочем, совсем достоверно… она может сказать…

Он быстро обернулся к ней и пристально посмотрел на нее. Глаза его выразили изумление, лицо было взволнованно; на нем разлилось беспокойство. Как после стольких лет одинокой жизни… верно ли он расслышал? Жена кивнула утвердительно: это была правда. И поэтому она была так раздражительна в тот день на мельничной плотине.

– Вы были раздражительны? Что это вам вздумалось…

– Боже мой… нет… я только хотела сказать… Но что вы скажете на это, если это так? Я не была вполне уверена в этом, но теперь могу сказать.

– Да благословит вас Бог… это… гм… это знаменательнейшее событие в моей жизни. Меня теперь вовсе не радует, что церковная крыша проваливается.

– Нет, извините меня…

– Замолчите! Как вы можете в такую минуту, как эта… при обстоятельствах... одним словом…

Он готов был провалиться сквозь землю; смущение заставило его направиться к двери; он отворил ее и вышел. Он долго не возвращался; жена слышала, как он ходил взад и вперед по библиотеке. Наконец он вернулся.

– Простите, что я не могу забыть церковь. Вопрос еще, не разрушится ли все здание… Я хочу сказать – при первой буре. И, кроме того, это стыд для нас, для всего поместья. Если вы согласитесь поручить мне это – я ведь коечто смыслю в черчении, – то я мог бы начертить план новой церкви, а вы построили бы ее. Лес у нас еще есть, есть и плотники: Северин, Бертель из Сагвика, Оле Иоганн. Припомните мое слово: при следующем западном ветре… да к тому же это недостойно нас… теперь ведь нас скоро прибавится. Как вы думаете?.. Я сам, конечно, позабочусь об акустике, чтобы ваш голос разносился с вашего места по всей церкви. Если вы позволите мне пригласить подрядчика, чтобы руководить людьми…

– Благодарю вас. Если находите возможным…

– Возможным? Мне стоит сказать только слово… Пока позвольте мне поблагодарить вас… за все!

Неудачи сделали этого человека холодным, но теперь то была не неудача, а нечто новое, – удача, благословение. Он соединил с этим событием особое представление о богатстве, о каком-то чистом доходе. Какую все это имело связь между собой? И сестры его, с которыми он не видался с тех пор, как они стали шведками – и мать, которая не могла жить в «нищете» и уехала – что они теперь скажут? Она, словно крыса, поспешила убраться, а корабль не пошел ко дну.

Поручик опять надел на правую руку, где оно должно было быть, кольцо, которое некоторое время носил на левой руке. Он носил кольцо попеременно на разных руках потому, что думал много, и он переодевал кольцо, когда хотел вспомнить ту или другую важную вещь. Это происходило всегда тихо и незаметно; никто не знал, почему он делает это. Да и сам он, может быть, не знал.

У поручика явилась странная фантазия: когда ему приходилось подниматься на второй этаж, он снимал сапоги и надевал туфли. Ведь их уже теперь не двое, – их было почти трое, – так как же ему ходить в сапогах там, наверху, где гуманисты, когда комната жены приходилась как раз под этим помещением. В Сегельфоссе было два больших каменных крыльца, – у мужа и жены с давних времен были отдельные входы; теперь поручику пришло на ум осмотреть крыльцо жены и залить цементом все образовавшиеся щели. Когда наступили морозы, он велел скалывать дочиста весь лед с лестницы.

Но все это раздражало хозяйку так, что она говорила:

– Вы могли бы найти что-нибудь более полезное. Ведь на плотине вам нужно много рабочих.

– Рабочие возят камень и кладут стены; скоро все будет готово. Кстати, я вспомнил, что брали одну из ваших лошадей.

– Зачем?..

– Взяли, не спросясь меня… И лошадь захромала.

– Очень понятно.

– Она не может возить вас в церковь.

Она с трудом сдержала себя и только сказала:

– Жаль. Так я пойду пешком.

Такое разрешение вопроса было для него совершенной неожиданностью. Он надеялся, что жена прекратит свои посещения церкви, пока все не кончится, – не совершится событие: церковь показалась ему еще дряхлее, чем когда-либо.

– Вы можете взять другую лошадь, – сказал он недовольным тоном.

– Нет, мне не надо другой лошади, я пойду пешком.

– Но, – возразил он, – вы должны подумать… Церковь может обрушиться в один прекрасный день, каждая новая буря все больше разрушает ее; может случиться несчастье.

Жена рассмеялась и стала его стыдить:

– Как вы стали опасливы, Виллац!

Жена, на основании некоторых обстоятельств, заключила, что муж ее не из особенно храбрых; она, прямо сказать, считала, что он немного трусоват. И в последние месяцы она не особенно старалась скрывать это нелестное мнение. Почему он всегда ездит шагом? Почему летом избегает трясущегося мостика над мельничной речкой, когда можно перейти ее в брод? Это неспроста.

Мало-помалу поручик привык, что его не понимают; он стал равнодушен, и это уже не отравляло его жизнь. Может быть, он находил, что ему удобнее думать, когда лошадь его шла шагом; может быть, просто намеревался выкупать коня, когда ехал в брод через речку. Но, может быть, также, что он был трусом.

Лейтенант переоделся и поехал к пастору. Он поехал по доброму делу, – хотел переговорить о церкви, которую собирались строить. Рабочие уже навезли камень и нарубили лес. С юга приехал десятник. Можно было начинать.

Это был тот самый пастор Виндфельд, который впоследствии написал историю новой церкви в Сегельфоссе. Он описывает поручика, которому было в то время под сорок, как худого, но крепкого сложения человека, с опущенной головой, длинным выбритым лицом с серыми глазами, орлиным носом и синеватыми щеками. Седеющие волосы были аккуратно расчесаны пробором и из-за ушей зачесаны вперед. Руки у него были длинные и худые, и он всегда носил кожаные перчатки. Его обычным костюмом был синий фрак и желтые рейтузы, а в плохую погоду он носил грубый военный плащ. Все украшение составляло кольцо на правой руке и волосяная цепочка с золотыми часами и брелоком.

Поручик постучался и вошел прямо в контору пастора. Он смахнул пыль со стула желтым батистовым платком прежде чем сесть. Боже, как этот человек презирал в своей гордыне этого служителя господа.

– Вот, видите, жена моя решила… так как церковь может рухнуть каждый день.

Пастор отвечал что-то односложное, вроде: «Да».

– Церковь, как всякая вещь на земле, стареет…

– Конечно, – ответил поручик.– Вот моя жена и решила пожертвовать несколько лесу на новую церковь.

– Правда, это…