Греческое сокровище. Биографический роман о Генрихе и Софье Шлиман - читать онлайн книгу. Автор: Ирвинг Стоун cтр.№ 58

— Таков удел исследователя, — мягко сказала она. — Сегодня он дрожит на холодном ветру, как остриженный ягненок, а завтра он уже в райском саду.

И точно, из Афин дунул пронзительно холодный ветер.

Генри не однажды доводилось слышать в свой адрес скептические замечания и насмешки, когда речь заходила о местоположении Трои, высказывалось и сожаление, как неразумно он распоряжается своим временем и деньгами. Но еще никто не задел его в печати.

Пришли афинские «Полемические листы», где Генри публиковал свой рабочий дневник. В полученном же номере была напечатана разносная статья Георгиоса Николаидиса против публикаций Шлимана, его теорий и самих раскопок. Николандис был членом Археологического общества, к нему прислушивались. Родом он был с Крита; в Пизанском университете изучал юриспруденцию, во Флоренции переключился на археологию. Известность в гомеровском вопросе ему принесла книга «Илиада и ее топография», впервые опубликованная во Франции и дополненным изданием вышедшая в Греции.

Главная мысль Николаидиса была та, что доктор Шлиман «тревожится понапрасну», что он швыряет деньги на ветер, что он делает ненаучные и непрофессиональные заявления, обнаруживающие в нем энтузиаста-любителя, невинного в отношении академической науки, и потому его выступление в печати сплошное недоразумение. Он соблазняет читателей игрой своей фантазии, и научный мир глубоко сожалеет об этом, ибо ни одно печатное слово доктора Шлимана не подтверждается сколько-нибудь реальным фактом. Честные и разумные люди знали и знают, что Трою невозможно найти под слоем земли и наносной породы, ибо Троя есть создание поэтического воображения. Посему доктору Шлиману следует прекратить копать и устраниться. Пусть он найдет себе более безобидное занятие, пусть увлечется им, а серьезное дело, каковым является археология, предоставит настоящим специалистам.

Мусоля страницу, Генри скрежетал зубами от ярости. Отдельные предметы, которые он объявил троянскими. — вот все его аргументы. Да. он уязвим.

— Я не верю, что Николаидис хоть раз был в Троаде! — бушевал он. — Он витает в облаках, а я копаю!

Софья молчала.

Он вконец истрепал себе нервы. Стал резок с рабочими, ходил с понурым видом, отмалчивался. Доставалось и Софье. Она не принимала это на свой счет, понимая его положение: абсолютно убежденный в том, что именно здесь стояла гомеровская Троя, он никак не мог найти бесспорное доказательство ее существования.

И тогда она напомнила ему, что он говорил в самом начале: работа потребует не менее пяти лет.

— Прошлый год не в счет, — хитрила она. — Мы поздно начали и до сезона дождей копали всего шесть недель. Нынешний год, по существу, первый, и мы всего три месяца копаем. Не спеши!

— Пожизненное заключение, — мрачно бросил он в ее сторону. — Иногда я не уверен, кто из нас узник: я или Троя.

Она всегда была хорошим пророком. На третий день массированной работы в новой траншее, которую они вели с площадки на юг, был обнаружен целый клад вещей: серебряная заколка для волос, медные гвозди, иголки из слоновой кости, блюда, ножи, кинжалы, медные и костяные перстни. На глубине от тридцати трех до пятидесяти двух футов ниже плато нашли медные браслеты. Корзины наполнялись черными кубками, молотками, топорами, гранитными грузилами, призмами из прозрачного зеленого камня, изящными мраморными идолами, метательными кольцами—все предметы были древними, сделаны умело и красиво, и все в прекрасной сохранности, за исключением, конечно, терракоты.

— Надо расширить траншею в обе стороны, — загорелся Генри. — Может, наткнемся на дом или дворец.

С загоревшимися глазами он выбрасывал из траншеи землю, просеивал ее между пальцами, одушевленный мыслью, что работает на материке. Софья впервые за все время здесь увидела его без сюртука, с приспущенным галстуком, с закатанными по локоть рукавами.

Следующей находкой был небольшой могильник. Они отрыли три треногих сосуда на материковой скале. Прежде чем их поднять, Генри осмотрел сосуды изнутри, пытаясь определить их возраст, и, к изумлению своему, обнаружил в одном скелет зародыша. Он окликнул Софью.

— Смотри: скелет зародыша. Семимесячный, если я что-нибудь понимаю..

— Но как он сохранился? Прежде мы не находили даже пепла в погребальных урнах.

— Сегодня я напишу доктору Аретайосу, профессору хирургии в Афинском университете, и спрошу его ученое мнение. Я представляю себе это так: мать умерла до родов и была кремирована, а кости зародыша сохранились благодаря защитной плеве. Я попрошу какого-нибудь опытного хирурга восстановить скелет.

Софья стояла молча. Генри до того издергался, что даже не понял, как ей больно. Эти косточки напоминали ей о ее собственном неродившемся ребенке—ему было примерно столько же времени. С неостывшей горечью она вновь пережила потерю. У нее закружилась голова, подогнулись колени, и она свалилась к ногам мужа в обмороке.

Очнулась она уже дома, в постели.

— Яннакис и Фотидис сделали носилки и принесли тебя сюда, — объяснил Генри. — Отчего это произошло?

— Когда я это увидела, я вспомнила о своем выкидыше. На его побледневшем лице изобразилась мука.

— Тупой, бесчувственный болван! Как же я мог не подумать? Надо было спрятать от тебя эти кости.

Она смочила пересохшие губы водой из стакана.

— Не кори себя, Генри. Это случилось помимо моей воли. Просто оборвалось что-то внутри.

От доктора Аретайоса пришел ответ. Мнение доктора расходилось с предположением Генри: «Сохранность костей эмбриона стала возможной при единственном допущении: мать умерла родами, ее кремировали, а мертвое дитя опустили в урну с ее прахом».

В расширившейся траншее Генри удвоил число рабочих. Вскоре они наткнулись на дом, а в конце того же дня, похоже, и на дворец. Генри радовался, как ребенок. Он внимательно осмотрел глыбы отесанного камня, ножичком поскреб швы и ссыпал оранжевую пыль в конверт. Потом подозвал Софью.

— Теперь понятно, почему дома и дворцы было легко разрушить: камни скреплены глиной, ничем больше. Толкни стену—и повалится весь дом. Когда мы разберем эту кладку, мы найдем под ней интересные вещи.

Далеко за полночь кончили они расчистку серебра, меди, гвоздей, кинжалов, колец, составили их описание. Ей казалось, от возбуждения она не уснет, но она едва успела донести голову до подушки и проснулась только в начале шестого: Генри принес ей чашку кофе. Сам-то он уже искупался в море.

С утра стали разбирать каменную кладку. К полудню рабочие выбрали пустую породу из большого дома и дворца, обнаружив очаги, открытые дворики, внутренние стены, дверные пороги, кости животных, кабаньи клыки, мелкие раковины, воловьи и бараньи рога.

Добрую добычу взяли и после обеда: жизнь, некогда протекавшая в этих стенах, обретала голос. После ужина они подобрали для реконструкции несколько кучек крупных терракотовых черепков. Яннакис их перемывал, Поликсена варила рыбий клей, а Шлиманы собирали горшки за кухонным столом. И хотя некоторых деталей недоставало, из рук выходили невиданные, поразительные кувшины и вазы: большая желтоватая чаша с ручкой, украшенная тремя изогнутыми бараньими рогами; черная ваза с широким днищем и колечками по бокам—очевидно, ее подвешивали; очень занятный красный сосуд в форме двух сросшихся кувшинов с вытянутыми клювообразными носиками.