Южный ветер - читать онлайн книгу. Автор: Норман Дуглас cтр.№ 17

Теперь он оказался в своей стихии. Местечко было прибыльное, сулившее проценты, случайные приработки и барыши всех родов. Он договорился с клубной прачкой, чтобы та стирала и его домашнее бельё, задаром. Угрожая разместить заказы Клуба где-либо ещё, он поназаключал множество договоров, вставляя в каждый секретную оговорку, согласно которой пятнадцать процентов прибыли оставалось за ним, — с бакалейщиком, снабжавшим Клуб провизией, и с прочими торговцами, поставлявшими канцелярские принадлежности, мыло, фаянс (битая фаянсовая посуда составляла в отчётности значительную статью расходов) и тому подобные необходимые Клубу принадлежности. Затем он принялся за владельца дома, в котором располагался Клуб. Видит Бог, если арендная плата не будет снижена на двадцать процентов, ему придётся съехать и подыскать более респектабельное помещение! Это же скандал! Грабёж среди бела дня! Поскольку домовладелец был человеком разумным, они договорились, что в контракте так и останется стоять прежняя цифра, между тем как разница в двадцать процентов будет поступать не в карман домовладельца, в котором она до сей поры находила приют, а в карман мистера Паркера. Так же обошёлся он и со слугами. От мальчишки, который прибирался в помещениях Клуба, и которого он менял сколь возможно чаще, мистер Паркер требовал денежного залога — в виде гарантии хорошего мальчишкина поведения — залога, который никогда не возвращался, независимо от поведения. Ну и разумеется, взносы. Конечно, никакая ревизия его отчётности не грозила, на истомлённом южным ветром Непенте никто о подобном и не помышлял. А если бы и помыслил, уж он бы как-нибудь подмазал ревизора, за ценой бы не постоял, мог и сотню франков выложить, ну, то есть, почти сотню; дело-то было стоящее. У него всё это называлось «подбирать объедки». И само место и местные порядки устраивали его совершенно. Он на объедках всю жизнь прожил. Всю жизнь перебивался тем, что брал по мелочи в долг и не возвращал, — а для какой-либо затеи с размахом у него кишка была тонка.

При вступлении мистера Паркера в должность Клуб пребывал в состоянии такой деморализации, обратился в такое общественное позорище, что в качестве моралиста мистеру Паркеру первому следовало бы прикрыть это логово забулдыг и распутников. В качестве финансиста он намеревался жить за его счёт. Клуб следовало почистить, вопрос состоял в том — как?

«Паркерова отрава», помимо того, что она приносила хороший кус добавочной прибыли, разрешила и эту проблему. Закоренелые в буйстве беспробудные пьяницы отказывались верить, что имеют дело с чем-то отличным от обыкновенного виски, к которому они пристрастились сызмальства; а если и верили, то из чистого удальства или же побуждаемые всесильной привычкой отказывались уменьшить принимаемые дозы. В то время, как пьянчуги умеренные узрили истину и соответственно ей поступали, эти, другие, упрямо продолжали считать потребляемое ими зелье настоящим скотчем — с неизбежными и зловещими результатами. Один за другим они отправлялись на тот свет. В первый же год правления Фредди Паркера восьмерых из этих упорствующих грешников стащили на кладбище. И далее год за годом те же причины питали безостановочный процесс очищения. Приверженцы крайностей отбывали в мир иной, умеренные выживали. Клуб избавился от наиболее вульгарных элементов, моральный уровень заведения вырос — и всё благодаря «Паркеровой отраве». Таким вот, примерно, образом Наполеон обошёлся с Парижским парламентом, объяснил он как-то своей хозяйке, строившей смутные предположения насчёт того, долго ли протянет сам герой, также подвергающийся воздействию смеси, которую она, собственными прелестными ручками варганила в мрачных подвалах Консульства.

Но Клуб и поныне оставался местом небезопасным. Новые проходимцы вроде сомнительного мистера Хопкинса, новые драчуны, новые маньяки, новые пропойцы стекались сюда со всего земного шара, дабы распространить своё дурное влияние на множество только что прибывших любителей курьёзов, джентльменов от коммерции, потерпевших жизненное крушение мореходов, сбившихся с пути истинного миссионеров, живописцев, писателей и прочих отбросов общества, не вылезавших из помещений Клуба. Стычки происходили здесь постоянно — пустяковые стычки, всё больше из-за газет или карточных долгов. Мистеру Сэмюэлю в ходе невинной игры в экарте {42} подбили глаз; мистер Уайт, один из самых верных членов, пригрозил выйти из Клуба, если из него не выведут тараканов; морской капитан, по национальности швед, расколотил девять оконных стёкол — благожелательная демонстрация, не более, уверял он, — из-за того, что с полки исчезла издаваемая в Упсале {43} замечательная газета «Utan Svafvel»; мускулистый японец открыто противопоставил себя обществу, обидясь на то, что ему предлагают слишком старый номер «Nichi-nichi-shin-bum», и пообещав, если это повторится, всем поотворачивать головы; высокочтимый вице-президент, мистер Ричардс, с грохотом сверзился с лестницы, никто так и не понял отчего и почему — всё это за один вечер. В тот день дул особенно гнетущий сирокко.

В целом невозможно отрицать, что под авторитарным правлением мистера Паркера, правлением, которое сделало бы честь любому государственному мужу, Клуб определённо процветал. Отчасти ещё и потому, что мистер Паркер, в отличие от предыдущих президентов, почти всегда находился на месте. Какой-то великий человек отпустил однажды замечание насчёт того, что «свой глазок смотрок». Это замечание запало мистеру Паркеру в душу. Если управляешь каким-либо заведением, управляй им сам. Он вечно был здесь, — попивая за счёт других собственную отраву, влиянию которой, по-видимому, был неподвластен, и потихоньку занимая деньги у членов побогаче и позабывчивее. Его шумная общительность, его эхом отдающееся по комнатам «ха! ха!» стали отличительной чертой заведения, одурачивавшей простаков и забавлявшей людей проницательных. Он готов был вести разговор о чём угодно с первым, кто подвернётся; для так называемых похабников у него имелся обширный запас рискованных историй о жизни в тропиках, но в распоряжение обуреваемого раскаяньем, страдающего от последствий вчерашнего ночного разгула юноши, он мог предоставить столько сочувственного благочестия, сколько тому потребуется.

— А ну, по капельке, для поправки здоровья, — добродушно подмигивая, предлагал он и пододвигал искусительную бутылку поближе.

Не без его содействия были усовершенствованы и клубные правила. Вступительный взнос вырос весьма незначительно, а условия приёма в Клуб стали более мягкими. Изначально это была идея его хозяйки. Она объяснила ему, что чем больше в Клубе будет членов, тем больше виски они выдуют — стало быть, тем больше будут и барыши; да глядишь, и членских взносов прибавится. Мистер Паркер с ней согласился. А затем, во внезапном приступе коммерческого энтузиазма предложил подумать, не допустить ли им к членству в Клубе также и дам. Эту идею ей пришлось с некоторым сожалением отвергнуть. В любом другом месте подобное предложение прошло бы на ура. На Непенте о нём не стоило и заговаривать.

— Ты забыл про ту женщину, про Уилберфорс, — сказала она. — Её придётся каждую ночь отволакивать домой. Нет, Фредди, не пойдёт. С таким же успехом мы можем сразу прикрыть лавочку. Разговоры начнутся — сам знаешь, они и сейчас ходят.