Храм на рассвете - читать онлайн книгу. Автор: Юкио Мисима cтр.№ 20

Корабль фирмы «Ицуи», на котором Хонда покидал Индию, грузо-пассажирское судно с шестью каютами для пассажиров, пересек Сиамский залив, куда после сезона дождей уже наведывался прохладный ветер северо-восточных муссонов, проследовал мимо лежащего в устье реки Менам Пакпханга и, дождавшись прилива, поднимался к Бангкоку. В этот день — 23 октября — небо будто высохло и стало эмалево-голубым.

Какое счастье — вернуться из зачумленной земли в город, который начинаешь любить. Хонда с грузом страшных впечатлений, полученных во время путешествия, просто стоял у поручней верхней палубы, душу ничто не обжигало. Груз впечатлений просто поскрипывал в глубине души, как в трюме.

По пути им встретился только эсминец военного флота Таиланда, берега, покрытые кокосовыми пальмами, мангровыми деревьями и тростником, были печальны, редко где поднимался дымок над жильем. Наконец по правому борту стал приближаться Бангкок, а по левому — Тонбури. На левом берегу показались крытые пальмовыми листьями дома на сваях, во фруктовом саду в тени блестящих листьев замелькали черные спины работников. Там выращивали бананы, ананасы, манго. В углу фруктового сада стояли высокие пальмы — арека, под которыми любят ползать рыбы. Увидев пальмы, Хонда вспомнил ярко-красные рты старых придворных дам, опекавших принцессу: они, как табак, жевали бетель. Реформатор премьер Пибун подобное запрещал. Поэтому дамы утоляли свою тоску по прошлому в удаленном от столицы Банпаине.

Стали часто попадаться весельные прогулочные лодки. Вскоре показался лес мачт торговых и военных кораблей. Это был порт в Бангкоке.

Грязная вода, освещенная заходящим солнцем, необычно блестела и казалась темно-розовой, плывшие по ней радужные пятна машинного масла напомнили Хонде пятна гладкой кожи на теле прокаженных, которых он так много видел в Индии.

Корабль направился к берегу, среди махавших шляпами встречающих можно было разглядеть тучную фигуру главы здешнего филиала фирмы «Ицуи» и нескольких ее сотрудников, но присутствие Хисикавы, будто прятавшегося за спину главы филиала, сразу омрачило душу Хонды.

Чемодан спустившегося по трапу Хонды буквально выхватил вынырнувший откуда-то сбоку Хисикава, опередив сотрудника фирмы «Ицуи». Он встретил Хонду с незаметным ранее подобострастием, всячески старался услужить:

— С приездом, господин Хонда! Как я рад видеть вас в добром здравии. Наверное, ваше путешествие по Индии было тяжелым?

Хонде показалось невежливым не поприветствовать сначала главу филиала фирмы, поэтому он оставил слова Хисикавы без ответа и обратился со словами благодарности к главе филиала:

— Как безукоризненно вы организовали мою поездку — меня это поражало повсюду. Благодаря вам я чувствовал себя князем.

— Теперь вы, наверное, поняли, что «Ицуи» не уступает английским и американским фирмам, они-то свои мощности в Японии заморозили.

В машине по дороге в гостиницу «Ориенталь» Хисикава, обхватив руками чемодан, скромно сидел на откидном сиденье, а глава филиала рассказывал о неприятных изменениях, которые произошли за время отсутствия Хонды в Бангкоке. По его словам, из-за умелой англо-американской пропаганды антияпонские настроения приобрели угрожающий размах, и теперь следовало быть осторожнее. Из окна машины можно было наблюдать непривычную ранее картину — дорога была заполнена изможденными людьми.

— То ли из-за слухов, что японская армия подступает к границам французского Индокитая, то ли из-за того, что в провинциях неспокойно, но в Бангкок прибывают потоки беженцев, — пояснил собеседник.

Однако в гостинице к клиентам относились, как и прежде, с английской чопорностью. После неторопливо принятого в номере душа Хонда испытал чувство полного удовлетворения.

Глава филиала и сопровождающие ожидали Хонду в вестибюле гостиницы, чтобы повести ужинать, окна выходили в сад, под потолком медленно вращался огромный вентилятор, о его крылья порой с шумом ударялись летавшие тут же жуки. Спустившийся из номера Хонда вгляделся в эту безликую группу «японских джентльменов — иностранцев», к которым принадлежал и сам. Им как-то недоставало привлекательности.

Почему? В этот момент Хонда впервые обнаружил их и свою собственную непривлекательность. И не подумаешь, что они такие же японцы, как Киёаки и Исао, — ведь те были так красивы.

Дорогие полотняные костюмы из ткани английского производства, белые рубашки, галстуки — ни к чему нельзя придраться, на запястье японский веер с черной бусиной на шнурке, которым они озабоченно обмахиваются. При улыбке видны золотые коронки зубов, все в очках. Начальник скромно хвастается своей работой, подчиненные, по несколько раз уже слышавшие эти рассказы, все так же поддакивают: «Как вы, господин начальник, смело поступаете, вот уж где истинная храбрость». Затем разговоры о здешних женщинах, войне и, полушепотом, о произволе военных… — в этом есть что-то от бесконечно повторяемых, лениво читаемых нараспев здешних молитв, что-то ненастоящее, странное. В теле постоянно какая-то слабость, где-то зудит от пота, но они держатся чопорно и официально, порой в уголке души всплывет страх перед болезнью, внешними признаками напоминавшую красную болотную кувшинку, ее можно было подцепить во время удовольствий прошлой ночи… И дело было не в том, что, взглянув в своем номере в зеркало, Хонда понял, что, несмотря на усталый после путешествия вид, он один из «них». Он увидел в зеркале лицо пожившего сорокасемилетнего мужчины, когда-то причастного к тому, чтобы вершить справедливость, а потом сделавшего своей профессией обходной путь к справедливости.

«Моя непривлекательность особенная, — думал Хонда, спускаясь от лифта по крытым красным ковром ступеням в вестибюль, цепляясь за внезапно вернувшуюся уверенность в себе. — В отличие от тех торгашей меня, во всяком случае, судили за справедливость».

Этим же вечером в ресторане восточной кухни за ужином с вином глава филиала «Ицуи» в присутствии Хисикавы обратился к Хонде:

— Так вот, об этом Хисикаве — он все сокрушается, что был господину Хонде в тягость, задел ваши чувства. Прямо заел себя, когда вы уехали, все твердил: «Я виноват. Я вел себя неправильно», стал просто неврастеником. Да, он человек с недостатками, но может быть полезен, хотя мы чувствуем вину за то, что, приставив его к вам, причинили вам неприятности. Но может быть, вы великодушно согласитесь, чтобы в оставшиеся до отъезда несколько дней (да, с военным самолетом все определено) он по-прежнему был при вас, — Хисикава все осознал и говорит, что теперь изо всех сил будет стараться предугадать ваши желания.

Сидевший по другую сторону стола Хисикава, как при молитве, склонил голову, чуть не коснувшись лбом скатерти: «Господин Хонда, пожалуйста, отругайте меня как следует. Я так виноват перед вами».

Все это чрезвычайно удручало Хонду.

По словам главы фирмы выходило, что они по-прежнему нисколько не сомневались в том, что приставили к нему хорошего сопровождающего. А Хисикава своим поведением показывал, что Хонда очень капризен и привередлив. Если он станет сейчас просить, чтобы Хисикаву заменили, то оскорбит его. Так что ничего не поделаешь, придется потерпеть Хисикаву еще несколько дней — тот избрал лучший способ, несколько раз подчеркнув, что был виноват. Так и честь Хонды не задета…