Несущие кони - читать онлайн книгу. Автор: Юкио Мисима cтр.№ 19

Кая, которому губернатор необоснованно отказал в представлении его доклада императору, восполнил это словами и выражениями и, составив своего рода петицию, был полон решимости отправиться в столицу, подать ее в совет старейшин и там же совершить харакири. Следовательно, в своих настроениях он был далек от того, чтобы присоединиться к восставшему войску.

С другой стороны, Отагуро, сдерживая пылкую молодежь, которая подступала к нему со своим: «Если уж у воина отобрали меч, ему незачем жить. Когда нам будет позволено умереть?», собрал в Сингае семерых штабных руководителей «Союза» — Морикуни Томи-нагу, Масахико Фукуоку, Кагэки Абэ, Унсиро Исихару, Сётаро Огату, Дзюро Фуруту, Котаро Кобаяси и предложил в создавшейся ситуации следующий план: нужно решительно возглавить единомышленников, которые есть у них в ближних и отдаленных местах, первыми поднять войну за правое дело, вырезать в первую очередь крупных местных чиновников — гражданских и военных и захватить крепость в Кума-мото. Все полностью полагались на Отагуро и в третий раз обратились к богам за предсказанием.

Была глубокая ночь начала лета — мая 9-го года Мэйдзи, когда Отагуро тайно собрал людей в храме.

Совершив обряд очищения, он вошел в святилище.

Семеро его спутников, преклонив колена у первого храма, ждали решения богов.

Из главного храма донеслись хлопки — Отагуро призывал богов.

Руки у худого Отагуро были большими, и хлопки получались сильными; он захватывал в ладони, напоминающие грубо вырезанные в доске углубления, воздух, сжимал его и словно ощущал исходившую оттуда энергию.

Поэтому Томинага, услышав эти звуки, сравнил очищенные постом и омовением хлопки с эхом, отзывающимся глубоко в горах и долинах.

В эту ночь, темную ночь накануне дождя, хлопки раздавались особенно громко, передавая страстную мольбу и чистую веру, представлялись стуком в небесную дверь.

Затем последовала молитва. Глубокой ночью Отагуро своим звучным голосом словно отворял небеса, чудилось, будто на востоке светлеет. Прямой линией виделась из отдаленного первого храма спина в белой одежде, и голос казался мечом, разрубающим зло.

«…Так слышал, начинаю с императоров, потомков богини Аматэрасу, во всех странах поднебесья, коль есть грехи, я очищаю, изгоняю их, подобно тому, как ветер разгоняет облака в небе, освобождает нос и корму корабля, стоящего в гавани, и выталкивает его на равнину моря; подобно тому, как острый серп расчищает густые заросли…»

Семеро, затаив дыхание, пристально следили из первого храма за ритуалом. Если и сегодня боги не согласятся, они навсегда упустят шанс изменить порядок в стране.

Молитва закончилась, и наступила тишина. Покрытую высокой шапкой голову Отагуро поглотил мрак — он молился, распростершись на полу.

Храм, в котором ждали его спутники, примыкал к полю: запах молодой травы, росшей вокруг храма, запах удобрений, аромат цветущих деревьев, смешиваясь, тяжело висели в воздухе, их разносил слабый ветерок. Фонарей не было, поэтому не слышно было шуршания крылышек слетавшихся на свет мошек.

Неожиданно взорвалась тьма под крышей, раздался вскрик, словно прыгнула кваква.

Семеро переглянулись. Этот вскрик мог кого угодно привести в трепет.

Вскоре горящую в храме лампаду заслонила тень поднявшегося с пола Отагуро, и в звуке шагов, направлявшихся в их сторону, ожидавшие почувствовали счастливое предзнаменование.

Отагуро возвестил, что боги одобрили их план. Теперь их союз, их партия становились армией богов уже по-настоящему.

* * *

Отагуро разослал соратников по разным местам в стране: он решил тайно связаться с единомышленниками или найти потенциальных сторонников в Цукуго и Янагаве, Фукуоке, Минамитоми и Такэде, Цурусаки, Симабаре, а также Саге и Нагасу, до семнадцатого числа поститься, совершать общие молитвы и просить богов изъявить свою волю по поводу даты выступления и устройства армии.

Боги сразу возвестили дату — «8 числа девятого лунного месяца, в час, когда луна зайдет за край горы», о том, как организовать войско, тоже спрашивали богов.

Было решено разделить всю армию на три отряда, а первый отряд на пять групп: первая группа под предводительством Кадзуки Такацу атакует резиденцию командующего гарнизоном в Кумамото генерал-майора Масааки Танэды, вторая, возглавляемая Унсиро Исихарой, уничтожает семью начальника штаба гарнизона подполковника артиллерии Сигэнори Такаси-мы, третья — ею руководит Кагэдзуми Накагаки — нападет на дом командира третьего пехотного полка подполковника Томодзанэ Ёкуры, четвертая группа, во главе которой стоит Ёситоки Ёсимура, вторгается в резиденцию постоянного губернатора Кумамото Нагасукэ Ясуоки, пятая — ее поведет Дзюнки Ура — вырежет семью Ёсинобу Отагуро — главы местного совета. Эти тридцать с небольшим человек и составили первый отряд. План предполагал, что группа, одолев противника, подает сигнал огнем и соединяется с отрядом.

Следующий отряд — под предводительством То-моо Отагуро и Харукаты Каи — должен был стать главной силой, ему будут оказывать всяческую поддержку, прежде всего Кэнго Уэно и старейшина Кюдзабуро Сайто, из руководства — Кагэки Абэ, Сётаро Огата, Кисоу Онимару, Дзюро Фурута, Котаро Кобаяси, Ёситаро Тасиро, а также Гоитиро Цуруда и другие славные воины, этот отряд атакует шестой артиллерийский полк. В отряде было семьдесят человек.

Третьим отрядом поручили командовать штабным Морикуни Томинаге и Масахико Фукуоке, которым следовало использовать поддержку и опыт старейшины Масамото Айкё, а также Цунэби Уэно, Гэнго Сибутани, Томоо Ногути, отряд нападет на тринадцатый пехотный полк. Всего в отряде набралось более семидесяти человек.

Проблема состояла в том, что Харуката Кая все еще не соглашался примкнуть к восстанию.

По натуре он был человеком необычайного мужества с обостренным чувством справедливости, лицо его так и дышало искренностью. Он слагал стихи и обладал явным талантом писателя, искусно владел мечом. Его участие в готовящемся восстании существенно влияло на моральное состояние в партии, поэтому все члены руководства, начиная с Томинаги, настойчиво пытались объяснить ему это, и когда он наконец объявил, что присоединится к выступлению, если на то последует божественное соизволение, до выступления оставалось каких-нибудь три дня.

Кая уже оставил должность священника, поэтому обратиться к богам с вопросом, как поступить самому Кае, поручили Дзюнки Уре. В храме, вознесшемся ввысь на плато горы Нисикияма, откуда открывался вид на горы Кинбо на западе и Асо — на востоке, Ура сосредоточенно приступил к гаданию. Божья воля выразилась в выборе «Иди». Кстати, раньше, по поводу намерений Кая явиться с письменным докладом императору в совет старейшин и покончить там с собой, боги отвечали «не дозволено».

Кае трудно было занять определенную позицию именно потому, что он был убежден — боги, разумея много лучше, чем лично он, посылая его на эту безрассудную, с ничтожными шансами на успех битву, очевидно, готовят ему, раскинув там чистое, без единой морщинки белое полотно, некое торжество. И он без всяких колебаний принял божью волю.