Вершина холма - читать онлайн книгу. Автор: Ирвин Шоу cтр.№ 4

В доме не было телевизора – передачи могли оказать на мальчика пагубное влияние, а единственный радиоприемник находился в комнате матери, куда он не смел входить без разрешения.

Зимы в Сиракьюсе, где они жили, были морозные, ветреные, и мать заставляла его носить теплое, взрослого покроя пальто и меховую ушанку. Излюбленной забавой школьников было сорвать с Майкла шапку и наблюдать, как он, задыхаясь, бегал и пытался ее перехватить. Когда звенел звонок на урок, последний мальчик швырял ушанку за проволочную ограду, и Майклу приходилось тащиться за ворота, чтобы подобрать ее. Из-за этого он опаздывал на построение, и учитель, который выходил во двор после звонка, делал ему замечание.

Тогда Майкл еще не знал, что подобные унижения и жестокая травля во все века выпадали на долю будущих поэтов и героев и формировали их души. Ему оставалось только терпеть и ждать, когда умрет мать.

Переломный момент в его школьной жизни настал, когда во время привычной игры, как раз перед звонком, шапка оказалась в руках у Джозефа Линга, мальчишки одинакового с Майклом роста. Линг не стал, как раньше, бросать шапку за ограду, а сказал:

– Хочешь получить шапку – дерись.

Мальчишки окружили их и внезапно притихли. В списке предосудительных поступков, составленном матерью Майкла, участие в драке стояло на первом месте, перед онанизмом. У Линга было маленькое смешливое курносое лицо обезьянки, будто его родителям не хватило генетического материала на полноценный нос или глаза, и Майкла распирало желание вмазать ему как следует. Но предупреждение матери: «Твой отец погиб в драке, всегда помни об этом», – слишком крепко сидело у него в мозгу и сковывало его. Он стоял, не произнося ни слова, а вокруг звенела тишина.

Линг с презрением бросил красивую меховую шапку под ноги и втоптал ее в грязный снег.

Раздался звонок. Майкл молча поднял шапку, надел и стал в строй. По дороге в класс он принял решение покончить с собой и оставшуюся часть дня обдумывал различные доступные ему способы самоубийства. Позже, спустя много лет, этот случай не раз снился ему, и он всегда просыпался в холодном поту.

На следующий день игра продолжилась. Только теперь его и вовсе не считали за человека. Ему ставили подножки, и он падал под крики насмешников: «Маменькин сынок! Маменькин сынок!» Наконец Линг, как и день назад, схватил шапку, остановился и сказал:

– Хочешь получить шапку – дерись.

Майкл понял, что у него нет выбора. И внезапно обрадовался этому. Он медленно подошел к Лингу и изо всех сил ударил врага в лицо. Линг, практически целый и невредимый, очень удивился и отступил на шаг, и тут Сторз бросился на него, не видя перед собой ничего, кроме противной ехидной рожи. Майкла охватило неведомое ему прежде возбуждение, он наносил удары и получал сам, затем вместе с противником упал на грязный снег, почувствовал, что из носа течет кровь, и все равно продолжал молотить кулаками, душить Линга, не замечая ни звонка, ни учителя, который склонился над дерущимися и пытался их разнять.

Когда наконец мальчишек растащили, их лица были в крови, шапка скомкана, пальто Майкла перепачкано и разорвано у плеча.

– Сам напросился, – сказал Майкл и обозвал Линга нецензурным словом. Он не помнил, где подцепил это словцо, никогда прежде им не пользовался и не вникал в его смысл, но сейчас получил огромное удовлетворение и еще раз громко повторил ругательство. Оно звучало как божественная музыка, и Майкл стоял как зачарованный, не обращая внимания на учителя, который говорил:

– Хватит, Сторз, хватит. Ты и так уже весь в крови.

– А пошли-ка вы, мистер Фолсом… – в состоянии крайнего волнения сказал Майкл.

– Твоя мать узнает об этом, – пообещал Фолсом.

Учитель был тридцатипятилетним холостяком и время от времени пытался флиртовать с матерью Майкла, когда она привозила сына.

– Ну и пусть, – сказал Майкл. Силы внезапно покинули его.

– А пока встань в строй.

Майкл не стал надевать шапку и кинул ее за забор. Он не стряхнул грязь с пальто ни по дороге в класс, ни после уроков, идя к воротам, за которыми возле машины его ждала мать.

Увидев Майкла, она заплакала.

– Нашла из-за чего реветь, – сказал Майкл.

– Садись в машину, – всхлипнула она.

– Пешком пойду.

С непокрытой головой, с засохшей на лице кровью, он уверенно зашагал прочь, размахивая портфелем.

Больше он не ходил в эту школу, хотя она была расположена недалеко от дома и считалась лучшей в городе. Мать отдала его в частное учебное заведение в ста милях от Сиракьюса, где, по словам матери, из мальчиков делали джентльменов, а драться запрещалось. Он молча стерпел все, даже беседу с директором, которому мать заявила, что ее сын не должен участвовать в командных играх, что его следует наказывать за сквернословие и выпускать за пределы школьного двора только с ней или другими родственниками.

После той драки он говорил ей только «Да, мама» и «Нет, мама», ничего не сказал он и тогда, когда мать, осмотрев его комнату, на прощание поцеловала сына. Она уехала, и Майкл улыбнулся. Теперь он знал, что умирать ей нет необходимости. Спасение стало возможным.

В новой школе друзей у него было не больше, чем в старой, но в этом маленьком тихом заведении, где на десять учеников приходился один учитель, поддерживалась строгая дисциплина, здесь не допускались драки и грубые выходки. Если ученик прилично учился и не нарушал установленные правила поведения, его никто ничем не донимал.

Мать Майкла не знала, что неподалеку от школьного стадиона была гора с подъемником, куда преподаватель физкультуры четыре раза в неделю водил учеников кататься на лыжах. Впервые в жизни Майкл испытал восторг от собственной ловкости, он познал упоение скоростью и быстро стал таким бесстрашным горнолыжником, что инструкторам часто приходилось делать ему замечания. Тренер предложил написать матери Майкла, что из него может получиться толк, но мальчик решительно покачал головой и запретил ему вступать с ней в переписку. На время субботних визитов матери он прятал лыжный костюм и ботинки в раздевалке спортзала. Лыжи – это была его тайна. Он не хотел ни обижать, ни волновать мать, он хотел ее провести.

За первым обманом последовали другие. Открыв возможности своего тела, он принял твердое решение сбросить вес. Регулярно как одержимый работал он в одиночестве с эспандером, лазал по канату и упражнялся на брусьях, а наградой ему служили крепкие мускулы, похудевшее лицо и легкость походки. По субботам, когда Майкл в серых фланелевых брюках и голубой спортивной куртке шел с матерью в соседний ресторан, она с удовлетворением отмечала, как похорошел, как прекрасно держится ее сын, и хвалила себя за удачный выбор школы, не догадываясь об истинной причине перемен. Он стал послушным, уважительно относился к ней – это давалось Майклу легко, так как мать приезжала раз в неделю всего на несколько часов. По возвращении в Сиракьюс она хвалилась родителям, что Майкл внезапно превратился в красивого молодого человека, и рекомендовала всем друзьям, у которых были дети его возраста, посылать их в эту школу.