Шарлотта Маркхэм и Дом-Сумеречье - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Боккачино cтр.№ 48

— А это была не настоящая?

— Конечно, нет! Самые редкие и ценные экспонаты истинный коллекционер на всеобщее обозрение не выставляет. — Мистер Уотли отошел к стене за кроватью, нажал на нужную панель — и открылась потайная дверца. Он скользнул внутрь и исчез в полумраке. Я последовала за хозяином: я знала, что он не причинит мне вреда. Он не станет завершать нашу игру иначе как в эффектном противоборстве. Уж в этом я не сомневалась.

Тайная комната оказалась миниатюрной копией библиотеки, но вместо книг на полках размещались люди, каждый — на подставке с этикеткой. Недвижные, с закрытыми глазами, они словно спали — в ожидании той минуты, когда их пробудят от долгого, печального сна. Там были мужчины и женщины, юные и старые, красивые и безобразные, всех цветов и размеров, на любой случай, на любой вкус. Мне не понадобилось много времени, чтобы отыскать Лили: она стояла, понурив голову, в самом центре экспозиции, точно живая кукла. При виде ее лицо мое вспыхнуло жарким гневом.

Вот, значит, где она спит! Я-то думала, она ночует в другом крыле дома, может быть, в комнате, примыкающей к спальне Оливии, — или даже поблизости от покоев мистера Уотли, предположила бы я, распознав истинный характер хозяина.

— Ну, как вам? — Глаза мистера Уотли, обычно черные и бездушные, в темноте комнаты отсвечивали нечеловеческим серебристо-зеленым отблеском.

— Омерзительно, — прошипела я сквозь стиснутые зубы.

— Ну, не без того. Но это все абсолютно добровольно.

— Тем хуже!

— Перед нами — люди исключительные, незаурядные. Они сделали то, что сделали, во имя исполнения своего самого заветного желания.

— И что же это было?

— Смотря по обстоятельствам. Желания-то у всех разные. Вот вам, миссис Маркхэм, чего бы хотелось больше всего на свете?

— Освободить ее. — Я указала на Лили. — И победить вас.

Мистер Уотли сдавленно хихикнул, и звук этот эхом прокатился по комнате.

— В последнем вы не одиноки. Присутствие живых смертных в Упокоении все больше нервирует друзей мистера Эшби.

— Я не собираюсь здесь задерживаться после того, как остановлю вас.

Мистер Уотли изогнул бровь. Вечная самодовольная ухмылка на его лице сменилась алчным оскалом.

— Вы так в себе уверены?

— Вы меня не запугаете.

— А пожалуй, стоило бы. — Мистер Уотли подошел ко мне вплотную, совсем близко, мускулистой рукой отвел у меня с лица прядь волос. Его прикосновение ощущалось совсем по-иному, нежели ласка Генри, — грубое, бесчувственное, но исполненное властной силы, так же как его голос и его взгляд. Меня тянуло к нему — и при этом все в нем отталкивало. Я не смела пошевелиться.

— Все, что я когда-либо любила, у меня отбирали, фрагмент за фрагментом, год за годом, пока я не оказалась здесь. У меня ничего не осталось — мне ли бояться?

— Вы считаете, что ума вам не занимать, но я древнее, чем вы можете себе представить, и гораздо, гораздо могущественнее. Из того, чего нет у меня, у вас есть только смерть. Кое-кто счел бы это скорее недостатком. И вы думаете, все закончится хорошо?

— Не для вас.

— Я не боюсь проиграть — если проиграю не один. Запомните это, миссис Маркхэм.

— Но в историях все по-другому. Кто-то должен победить.

— Безусловно. Но чья это история — моя или ваша?

— Наверное, время покажет. — Я отвернулась от него — я была уверена, что он не причинит мне физического вреда, напав со спины! — и направилась к выходу.

— Удачи вам, миссис Маркхэм. Мне прямо-таки не терпится увидеть, что будет дальше.

Я прошла через всю длинную комнату, спиной ощущая его взгляд, упрямо не желая обернуться, чтобы проверить, идет ли он за мною. Дошла до двери в библиотеку и прикрыла ее за собою. Но теперь это место уже не дарило мне былого ощущения уюта и покоя. Я вернулась к себе в комнату, сперва проверив, как там мальчики, и, убедившись, что они мирно и спокойно спят в своих постелях и даже не догадываются, что совершила их мать, дабы снова с ними увидеться.

Подобрав дымчатый флакон и железный ключ — они так и ждали меня на постели, где я их оставила, — я подошла к двери спальни. Вспомнились слова мистера Корнелиуса: «Один поворот в любом замке — и я явлюсь».

Я вставила ключ в замок — и повернула. Дверь открылась в сырую, промозглую комнатушку, стены которой покрывала плотная изумрудно-зеленая пленка. На потолке мелькнула чья-то тень — и по стене навстречу мне сбежал мистер Корнелиус. Щупальца позади его бороды сложились в подобие улыбки.

— Миссис Маркхэм.

— В Доме-Сумеречье есть потайная комната, где желающие могут вкусить человеческую смерть. Такое доказательство вас устроит? — И я вручила ему флакон с этикеткой «РАСЧЛЕНЕН».

— Превосходно, просто превосходно. — Он засунул флакон куда-то в бороду, обернулся, прижался плоским лицом к стене. Из-под седоватых завитков выдвинулись клешни и вгрызлись в глянцевую зеленую поверхность, кроша и кромсая, — и вот в толстые хоботообразные отростки, что заменяли хозяину руки, упал осколок. Мистер Корнелиус вручил его мне. — Это вам — талисман защиты.

На мою ладонь лег прозрачный диск зеленого янтаря с выцарапанным на нем одним-единственным иероглифом.

— Что мне с ним делать?

— Всегда держите его при себе. И будьте осторожны, миссис Маркхэм. Уотли это очень не понравится. — И мистер Корнелиус проводил меня к двери. — Пусть никто не скажет, что я — недостойный противник.

Мы расстались, а когда я потянулась вытащить железный ключ из замочной скважины в двери, обнаружилось, что он исчез. Я, признаться, не слишком удивилась. Наша сделка завершена. Я снова предоставлена самой себе. Прижимая зеленый янтарный диск к груди, я забралась под одеяло и впервые за все время, проведенное в Сумеречье, заснула спокойно.

Несколько дней спустя в Блэкфилд наконец-то пришла зима. Голые ветви деревьев оделись в белый снег, точно в перчатку, и теперь простирались под бледно-серым небом и переплетались вокруг стеклянных берегов озера — словно застывшая балетная сцена, без движения и песни, — погрузившись в сон до весны. А тогда растает лед, и стечет с них струйками, и контуры их заблестят от напряжения — легко ли продержаться в одном и том же положении весь сезон!

А вот деревенские жители в спячку впадать не собирались. Напротив, зимние месяцы были едва ли не самым хлопотливым временем в году. После ярмарки начались званые ужины, праздничные церковные службы, зимние распродажи и кружки квилтинга, не говоря уже о главном событии: о Блэкфилдском рождественском бале.

На самом деле это был не столько бал, сколько местная танцевальная вечеринка, но поскольку проводилась она в доме Корнелии Риз, иначе, как балом, ее не называли и упоминали о ней не иначе как с благоговейным почтением, во всяком случае, в присутствии миссис Риз. Ризам принадлежал самый большой дом во всей деревне, и хотя размерами он лишь самую малость превосходил Эвертон, миссис Риз с пеной у рта утверждала, что праздник такого размаха можно проводить только в нем — ведь он вместит всех обитателей Блэкфилда. Эта женщина просто обожала проявлять сострадание к отбросам общества, к простонародью — к бедолагам, которым в жизни не так повезло, как ей, чтобы и они изведали толику счастья в своей безотрадной, унылой жизни, хотя бы на один вечер. Несмотря на это обстоятельство, а возможно, и благодаря ему жители Блэкфилда охотно собирались в усадьбе Ризов под названием Аркхэм-Холл и громко обсуждали между собой, как с прошлого года поблекло и обветшало внутреннее убранство, при этом в изобилии набивая рты и сумы угощением. Поселяне не возражали подыграть Корнелии, чтобы воспользоваться ее щедростью. В конце концов, праздник — всегда праздник.