Маленькие радости Элоизы - читать онлайн книгу. Автор: Кристиана Барош cтр.№ 8

Накануне он строго запретил ей трогать «Мадам Мейан» — такие крупные желтые: ему хотелось подарить цветы снохе — ее день рождения выпадал как раз на это воскресенье.

И вот теперь Камилла, гнусно усмехаясь, показывала мужу свой букет: говорила же тебе, что срежу их! Иисус куда более важная персона, чем твоя Элен!

Она не могла вынести доброго согласия между невесткой и Дедулей — оно ей было, ну, прямо нож острый…

Дедуля, покраснев от гнева, протянул руку и молча вырвал у чертовой бабы секатор. Отнес его в мастерскую, вышел, запер дверь на замок.

— Отлично, раз ты так, то не получишь вообще ни единой розы! Никакой! И пойди оденься — пуп светится, рубашка уже вся истрепалась, а я не хочу, чтобы Дядюшка Кюре хлопнулся в обморок перед мессой из-за того, что ты слишком скаредна, чтобы купить себе новую сорочку!

Камилла попятилась и хотела сбежать, но он остановил ее и, широко улыбаясь, забрал краденые цветы:

— Это мои розы — для моей невестки, и от меня ты ничего не получишь для твоего Тела Господня!

Обернувшись, он увидел в окне зеленой комнаты Элоизу, восьми с половиной лет, и кудряшки Ритона, высовывавшиеся из-под ее руки. Девочка выглядела серьезной. Он помахал ей — не ответила. Вот те на! А с внучкой-то что?

Он попытался войти в дом, но девочка загородила проход:

— Дедуля, Дедуля, я буду в процессии, и мне надо будет бросать лепестки, ты же отлично знаешь! Ты же обещал! — Малышка держала корзинку, которую ее мама сделала из коробки от печенья, обернув ту розовым тюлем: — Мне нужны лепестки, Дедуля! Что же, у всех будут, а у меня нет? И потом, Дядюшка Кюре хочет, чтобы я вела приютских девочек во время крестного хода! Ну, не могу же я провалить все из-за тебя, Дедуля, нельзя же так!

Просто черт знает что такое! И еще, к тому же, девчушка видит его без штанов — со старыми волосатыми ногами, а это уже никуда не годится, вне, так сказать, программы… А из кухонного окна строит рожи Камилла, бешеная кошка!

Дядюшка Кюре не любит Камиллу, да и кто ее любит, кроме собственного сыночка, — но она один из столпов местной церкви. Куда он денется от этих трех тупиц, которые одни только и приходят к мессе в семь утра! Вздохнув, Дедуля протянул руку:

— Ладно, давай твою корзинку, детка, и иди поспи еще немножко. Насыплю я тебе лепестков. В конце-то концов, мелкоцветные розы тоже годятся, они свое отжили, хотя еще держатся, вьются по арочкам в глубине двора, у них можно взять хоть тонну цветочков — и незаметно будет.

У маленькой Элоизы не было соперников в сердце Дедули, кроме… кроме роз, которые он любовно разводил уже больше тридцати лет.

В десять часов, получив-таки в свое распоряжение блеклый букетик, Камилла покорилась судьбе. Ну, будет совершенно голым алтарь — она ведь не виновата! А так, по крайней мере, она не придет в церковь с совсем уж пустыми руками: Поль все-таки в последнюю минуту смилостивился. Нельзя же допустить такой стыдобы для жены, пусть даже и очень хочется. Перед людьми он проявляет солидарность с ней. Конечно, девчонке досталось больше, вон — на каждом шагу сыплет лепестками, правда, не слишком свежими… Их у нее слишком много, думает Камилла, выгребая полными горстями из корзинки лепестки под взбешенным взглядом Элоизы.

— Чтоб я ни словечка от тебя не слышала, да-да, помолчи уж, пожалуйста, у меня прав не меньше, чем у тебя! — Она затолкала добычу в сумочку. — Ничего не видела, ничего не знаю, поняла?

Кроме всего прочего, эта история с цветами позволит ей снова оплакать свою участь женщины, неудачно вышедшей замуж. Конечно, остаться старой девой еще хуже, но это слабое утешение.

По воскресеньям, из-за того что месса долгая, готовит Элен, и нет большего удовольствия для всех домочадцев, потому что Камилла, когда готовит, экономит на масле, на качестве мяса… Бабуля на чем хочешь наживется, ей это проще простого! Даже от этих воскресных трапез она тоже свою выгоду имеет, потому как — опять же по традиции — Элен сама ходит за продуктами и за все платит.

Покуда готовится процессия, мысли Камиллы блуждают… «Интересно, что нам подаст в свой день рождения эта потаскушка, готовит-то ведь она хорошо, дрянь такая, ничего не скажешь, готовит хорошо… Может, запеченную баранью ногу сделает? С зеленой фасолью? Тоненькие такие стручки… Она, черт ее побери, самые тоненькие варит, нет, чтобы подождать еще недельку, пока вырастут, куда ведь выгоднее!.. Точно-точно, эта холера сварит фасоль, которую Андре вырастил. Ладно, это его дело, пусть срывает недозрелую. Но, действительно, бобы вкуснее, когда они еще без волокон, куда денешься…

Эта девка разорит моего сына. Сразу было ясно, что она транжирка. Но еда… это ж пустяки по сравнению с тем, что чертова кукла тратит на тряпки! Вот я… Ох, какой ужас эти современные молодые бабенки! А когда они идут работать, так вообще все делают по-своему. Андре говорил мне, что отдает ей все жалованье, народу-то сколько!.. Поль тоже отдавал мне все, что зарабатывал, хотела бы я посмотреть, как бы он этого не сделал! Приходилось экономить, денег было не так уж много, и надо было… что это там так жужжит?..»

Жужжание раздавалось где-то совсем рядом.

«Это что — фисгармония Магделены? Нет, не может быть, ее не больше месяца назад отремонтировали. Может, кто-то уснул? Что за стыд, так невнимательно относиться к Господу! А может, это я сама сплю? Стоп-стоп-стоп, сейчас начнут собирать пожертвования… Куда же я засунула монеты, которые стащила со стола? Элен готова все разбазарить, тем хуже для нее, если ей не хватит».

Камилла потихоньку открыла сумочку, схватила кошелек и — испустила такой вопль, что мигом встряхнулись все, кого сморили душный аромат ладана и жара. А Камилла беспорядочно размахивала руками, вертелась, толкала соседей, выбираясь из прохода между скамьями, и в результате — у Дядюшки Кюре, которого весь этот переполох застал, когда он открывал дарохранительницу, только одна кощунственная мысль и мелькнула в голове в самый неподходящий, ясное дело, момент: «Что за бардак она мне тут устроила!»

Между тем, Камилла, выбежав в центральный проход, продолжала вопить и махать руками. Соседкам едва удалось хоть немного ее успокоить. Но она все еще кричала и плакала: «Уберите ЭТО, уберите, умоляю!»

Элоиза, сидя на своей скамье, исподтишка посмеивалась: «Далось! Ждалось! Нечего было ей забирать мои цветочки, забрала — вот и наказана! Отлично получилось. Я бы, конечно, сказала ей, но она же сама велела мне заткнуться, вот и получила, ура!»

Камиллу вывели из церкви, усадили на паперти. Она была вся красная от стыда, и вид у нее был страдальческий. Кто-то попытался, сбрызнув кусок сахара водкой, сунуть его ей в рот, но последовал новый вопль: «Нет! Нет! Как же причастие!» И все же Камилла проглотила снадобье: «Ну и пусть, все равно пойду причащаться!»

В это самое время началось шествие детей в боковых пролетах: они шли, разбрасывая свои головокружительно пахнущие приношения… Эме, стоявшая сразу за Элоизой, прошептала: