Маленькие радости Элоизы - читать онлайн книгу. Автор: Кристиана Барош cтр.№ 21

Сегодня вечером она ляжет пораньше, она нырнет в сон и пустится на поиски голубых камешков, которые вот уже целый год усеивают ее дорогу. Она ни на кого не держит зла. В конце концов, как знать, лучше у нее получится или хуже? Элоиза проглотила слезы — к чему они, слезы? Толку-то от них…

Они возвращаются. Дедуля идет в свою мастерскую — обдумывать озарение, каких он от себя уже и не ожидал; Элоиза склоняется над уроками — быстрей, быстрей, лишь бы не думать ни о чем, кроме этих треклятых поездов, которые ходят только по страницам учебника математики и отправляются из пункта А в пункт В с единственной целью — мешать ей жить.

А Дедуля места себе не находил. Надо было выбросить эти фотографии. Воспоминания отравляют вкус сегодняшней жизни, они весят тонны.

Если бы он, когда вернулся из Малайзии, не женился на Камилле, в сердце своем нося образ маленькой туземки, которую так любил, может быть, он был бы более… Стоп. А Камилла? Разве он когда-нибудь интересовался: вдруг она тоже в сердце своем… Нашел время задавать себе идиотские вопросы!

Назавтра он собрал кучу сухих листьев, добавил хворосту, разжег костерок, взял в руки альбомы…

— Нет, дедушка, нет.

Позади него стояла Элоиза и внимательно смотрела, что он делает. Потом она подняла голову, взглянула ему прямо в глаза и положила ладонь (крепкая уже рука у девчонки!) на руку Дедули. Как редко она называет его иначе, да почти никогда не называет!

— Не надо. У меня будут дети, может быть, они не успеют с тобой познакомиться, и я буду счастлива показать им, какой ты красивый был верхом на лошади. «И как я похожа на Полину. Но этого я ему не скажу», — подумала она. Прошлое, оно — как кайенский перец в гаспаччо, все дело в количестве.

Дедуля убрал альбомы обратно в сундучок. Элоиза же кинулась к своему ящику со старыми игрушками: надо найти… найти что-то, что слишком давит на душу, что уже устарело, надо бросить это в огонь. Не зря же гореть костерку. «У меня тоже есть прошлое, которое меня жжет… Вот! Кукла кузины Терезы, вот! Папа на нее тогда наступил: бедняжка, какая же она косорылая!» Элоизе пришлось ее сохранить, и из-за того, что подарок, но главное — потому что уродина. Стоило попытать счастья? Нет, кукла не похорошела со временем…

Элоиза тихонько посмеивалась: «Иди, девочка, гори, ты свою роль сыграла!»

Дедуля и Элоиза, стоя бок о бок, смотрели, как обугливается тряпичное тельце.

— Когда я умру, знаешь, я хочу, чтобы меня сожгли, Дедуля…

— Вот те на! Почему это?

Малышка немного подумала:

— Не люблю червей, не хочу их кормить — разводить вонь. А огонь, он красивый, все любят на него смотреть, не так, что ли? Он такой красивый, огонь.

Она вернулась к тетрадкам: завтра понедельник, сочинение по латыни. Мадемуазель Леконт такая милая, не хочется ее огорчать. Тоже верующая, но совсем не такая, как Камилла. Элоизе кажется, что мадемуазель Леконт ничего не просит у Бога, даже не просит: «Спаси и сохрани!» Элоиза вздыхает: до чего все остальные на этом помешаны, до чего же им хочется обеспечить себе благополучие на том свете!..

— В конце концов, — размышляет Дедуля, — мне ведь тоже не нравится, что там, под землей, полно червей. Но Камилла ни за что не допустит, чтобы меня кремировали.

Он усмехается: Камилла уверена, что ему-то все равно гореть так или иначе, зато ей прямой путь в райские сады… При этой мысли у него вдруг появляется желание лучше понять ее, и он выводит из гаража старую колымагу — ту, что на бок укладывается на всяком повороте, встречает Камиллу на вокзале и целует в щечку на перроне.

— Какая муха тебя укусила? — орет старуха, но тут же снижает тон: люди смотрят! — Это мило с твоей стороны, Поль, никак не ожидала.

Конечно, делая обход распродаж с Терезой, Камилла не смогла купить ничего хорошего, но все-таки ценой суровой борьбы сумела урвать за бесценок какое-то барахло, которым теперь набьет и без того переполненные шкафы.

— После нашей смерти, — говорит Камилла, — все достанется Элоизе.

Точно. Эти бесполезные тряпки, ни черта не впитывающие, простыни, такие жесткие, что придется трем, а то и четырем поколениям обминать их задницами, чтобы хоть немного смягчить… Ладно, это все будет потом, а пока два старика возвращались в Параис — неторопливо так возвращались, и только один, ну, максимум, два взгляда были брошены прохожими в их сторону. Камилла ужасно гордилась тем, что все видели, как муж приехал за ней на вокзал, и эта крошка счастья в глазах других выглядела настоящим счастьем, пусть даже Камилла и не сияла, как новобрачная.

А малышка тем временем приготовила томатный супчик с сухариками. И они ели его холодным, сидя под липами, и спускался вечер — на этот раз совершенно мирный…

Вот так протекала жизнь. Время никогда не останавливается, даже тогда, когда хочется, чтобы оно остановилось хотя бы на несколько мгновений. «Ну и пусть, — думает Элоиза, — прошлое, оно жалит не хуже осы». Но вслух не сказала ничего, особенно — насчет осы, это запретная тема в семье: зачем затевать никчемушные споры.

Элоизе уже четырнадцать. У нее совсем теперь другие бедра, а волосы такие густые и их столько, что они оттягивают голову назад. Подружки с крысиными хвостиками кисло цедят: «Интересно, чего она так воображает?..»

А на самом деле Элоиза вовсе не воображает, ей самой ее шевелюра кажется чересчур тяжелой, и она смотрится в зеркало без улыбки, потому что ее рот слишком напоминает рот бабули Камиллы, чтобы ей понравиться. И главное: сколько бы ни делала гимнастику для лица — ничего не помогает, даже если вытягиваешь сто раз губы в куриную гузку, чтобы они стали потолще, помясистее. Никакого результата. «Нет так нет, значит, и не надо, — смеется в конце концов Элоиза, — полюбите нас черненькими». Никуда они не денутся, все равно придется оценить ее такой, какая есть.

Они — это те в семье, кто знает Камиллу как облупленную и узнает под любым соусом. Ее брат Андре, например: он никогда не питал иллюзий насчет сестрицы. «Мой бе-едненький Поль, — обычное его обращение к зятю, — можно подумать, у тебя помутнение в глазах было в день, когда ты решил на ней жениться!» Или другой вариант: «Почему ты не сломал ногу накануне свадьбы, бе-едненький мой Поль?» Это — Дедуле.

А тетя Клементина, жена двоюродного дедушки Андре, задается тем же вопросом, правда, уже в свой собственный адрес: почему она не сломала ногу накануне своей свадьбы? Как правило, это бывает в дни, когда ее муж, перепив, впадает в гнев и выкидывает ее в окошко. Конечно, живут они на первом этаже, но разве ж это смягчающее обстоятельство?

Их дочка Альбертина — крестница Камиллы (ей тридцать лет с гаком) — все еще интересуется, зачем вообще нужны крестные. Ее собственная ни разу ничего не подарила ей, кроме изношенной одежды, которую сама уже надеть не могла, до того та была ветхая.