Вся правда о Муллинерах - читать онлайн книгу. Автор: Пэлем Грэнвил Вудхауз cтр.№ 32

— А-а! — восторженно вздохнул Фредерик, всецело поддерживая это наблюдение.

— У девочек есть свои маленькие недостатки. Девочки иногда поддаются тщеславию. Я знаю одну маленькую девочку совсем не в ста милях от этой комнаты, которая так гордилась своими новыми панталончиками, что выбежала в них на улицу.

— Нянечка! — вскричала мисс Олифант, розовея.

— Омерзительно! — сказал Фредерик и испустил короткий смешок. И так полон был этот смешок — несмотря на свою краткость — ядовитой иронии, презрения и чудовищного мужского превосходства, что гордый дух Джейн Олифант изнемог от таких оскорблений и глаза ее начали метать молнии.

— Что вы сказали?

— Я сказал «омерзительно».

— Неужели?

— Я не в силах, — раздумчиво сказал Фредерик, — вообразить более прискорбное поведение, нежели выставление себя напоказ подобным образом, и искренне надеюсь, что вас отправили спать без ужина.

— Если бы вас хоть раз оставили без ужина, — сказала мисс Олифант, верившая, что нет защиты лучше атаки, — вас бы это убило.

— Ах так? — сказал Фредерик.

— Вы свинья, и я вас ненавижу, — сказала мисс Олифант.

— Ах так?

— Да, именно так.

— Ну-ну-ну, — сказала няня Уилкс. — Будет, будет, будет!

Она смотрела на них спокойным властным и практичным взглядом, который присущ женщинам, полвека справлявшимся с малолетними капризулями.

— Ссориться нехорошо! — сказала она — Немедленно помиритесь. Мастер Фредерик, поцелуйте-ка мисс Джейн!

Комната закачалась перед выпучившимися глазами Фредерика.

— Что-что? — еле выговорил он.

— Поцелуйте ее и попросите прощения, что ссорились с ней.

— Это она со мной ссорилась.

— Не важно. Маленький джентльмен всегда берет вину на себя.

Неимоверным усилием Фредерик выжал из себя подобие улыбки.

— Приношу извинения, — сказал он.

— Ничего, — сказала мисс Олифант.

— Поцелуйте ее, — сказала няня Уилкс.

— Не хочу, — сказал Фредерик.

— Что-о!

— Не хочу.

— Мастер Фредерик! — сказала няня Уилкс, вставая и указуя грозным перстом. — Ну-ка, марш в чулан под лестницей и сидите там, пока не станете послушным!

Фредерик заколебался. Он происходил из гордого рода. Некогда Муллинер получил благодарность от своего государя на поле битвы под Креси. Но воспоминание о словах его брата Джорджа решило дело. Как ни унизительно было позволить загнать себя под лестницу, но допустить, чтобы она умерла от сердечного приступа, он не мог. Склонив голову, он вошел в чулан, и позади него в замке щелкнул ключ.

Один во тьме, попахивающей мышами, Фредерик Муллинер предался мрачным думам. Минуты две он отдал напряженным размышлениям, в сравнении с которыми мысли Шопенгауэра по утрам, когда философ вставал с левой ноги, показались бы сладкими девичьими грезами, как вдруг из щелки в дверце донесся голос:

— Фредди! То есть мистер Муллинер.

— Что?

— Она вышла на кухню за джемом, — выпалил голос. — Выпустить вас?

— Прошу вас, не утруждайте себя, — холодно отпарировал Фредерик. — Мне здесь очень хорошо.

Ответом было молчание. Фредерик вновь предался своим думам. Если бы его братец Джордж, думал он, предательски не заманил его в эту чумную дыру коварной телеграммой, он бы сейчас опробовал новую клюшку у двенадцатой лунки в Сквоши-Холлоу. А вместо этого… Дверца резко распахнулась и столь же резко захлопнулась. И Фредерик Муллинер, предвкушавший полное одиночество, с немалым изумлением обнаружил, что начал принимать жильцов в свой чулан.

— Что вы тут делаете? — осведомился он с праведным негодованием законного владельца.

Ответа не последовало, но вскоре из мрака донеслись приглушенные звуки, и против его воли в сердце Фредерика пробудилась нежность.

— Послушайте, — сказал он неловко, — не надо плакать.

— Я не плачу, я смеюсь.

— О? — Нежность поугасла. — Так вас забавляет, что вы заперты в этом чертовом чулане?

— Нет ни малейших причин прибегать к грубым выражениям.

— Абсолютно с вами не согласен. Для грубых выражений есть все причины. Просто оказаться в Бингли-на-Море — уже полная жуть. Однако находиться под замком в бинглском чулане…

— …с девушкой, которую вы ненавидите?

— Не будем касаться этого аспекта, — с достоинством сказал Фредерик. — Важно то, что я сейчас нахожусь в чулане в Бингли-на-Море, тогда как, существуй в мире хоть капля справедливости или честности, я бы в Сквош-Холлоу…

— О? Так вы все еще играете в гольф?

— Разумеется, я все еще играю в гольф. Почему бы и нет?

— Не знаю. Я рада, что вы все еще способны развлекаться.

— Почему «все еще»? Или вы думаете, что потому лишь…

— Я ничего не думаю.

— Полагаю, вы воображали, что я буду маяться, нянчась с разбитым сердцем?

— О нет! Я знала, что вы сумеете легко утешиться.

— Что означают ваши слова?

— Не важно.

— Вы намекаете, что я один из тех мужчин, кто беззаботно меняет одну женщину на другую — презренный мотылек, порхающий с цветка на цветок, попивая…

— Да. Если уж вы хотите знать, я считаю вас прирожденным попивателем.

Фредерик задрожал от такого чудовищного обвинения.

— Я никогда не попивал. И, более того, я никогда не порхал.

— Смешно!

— Что смешно?

— То, что вы сказали.

— У вас, видимо, очень острое чувство юмора, — сокрушительно заявил Фредерик. — Вас смешит, что вас заперли в чулане. Вас смешит, когда я говорю…

— Что же, уметь находить в жизни смешное очень приятно, не так ли? Хотите знать, почему она заперла меня здесь?

— Не имею ни малейшего желания. А почему?

— Я забыла, где нахожусь, и закурила сигарету. Ой!

— Ну, что еще?

— Мне показалось, шуршит мышь. Как по-вашему, в этом чулане водятся мыши?

— Безусловно, — ответил Фредерик. — Сотни мышей.

Он было перешел к их описанию — большущие, жирные, склизкие, предприимчивые мыши, но что-то острое и жесткое поразило его лодыжку мучительной болью.

— Ох! — вскричал Фредерик.

— Ах, извините. Это были вы?

— Да.

— Я брыкалась, чтобы разогнать мышей.

— Понимаю.

— Очень больно?