Без дна - читать онлайн книгу. Автор: Жорис-Карл Гюисманс cтр.№ 51

— Подумайте, как все это смешно, — тихо сказала она. — Надо будет раздеться и, оставшись в нижнем белье, лезть в постель — какая идиотская сцена!

Дюрталь спорить не стал, лишь, осторожно наклоняя ее назад, давал понять, что эту трудность можно обойти. Однако стан Гиацинты под его пальцами напрягся, и он понял, что отдаваться прямо тут, у огня, в гостиной, она не намерена.

— Ну что же, пойдемте, если вам так хочется, — сказала она, высвобождаясь из его объятий.

Дюрталь посторонился, пропуская ее в спальню, и, догадавшись, что Гиацинта хочет остаться одна, задернул занавеску, которая вместо двери разделяла комнаты.

Присев к камину, он задумался. Наверное, следовало разобрать постель, но это выглядело бы слишком грубо и прямолинейно. Ах, он совсем забыл про чайник! Дюрталь отнес его в туалет, поставил на столик, заодно поспешно поправил на полках пудреницы, одеколоны, расчески и, вернувшись в кабинет, прислушался.

Она почти не шумела и ходила так, словно рядом был покойник, на цыпочках. Потом задула свечи — теперь спальню освещали лишь красноватые угли в очаге.

Дюрталь чувствовал себя разбитым, возбуждение спало, губы и глаза Гиацинты больше не привлекали его. Она превратилась в обыкновенную женщину, которая, как и любая другая, разоблачается, придя к мужчине. Воспоминание о подобных сценах удручало Дюрталя. Девицы на ночь тоже скользили по ковру, чтобы их не услышали, и, задев кувшин с водой или таз, на мгновение стыдливо замирали. И к чему все это? Теперь, когда она согласилась, у него пропало всякое желание. Обычно разочарование приходит после того, как удовлетворишь свою страсть, а тут оно настигло его в самый неподходящий момент. Дюрталь расстроился чуть не до слез.

Испуганный Муш, не находивший себе места, скользнул под занавеску и, подскочив к хозяину, прыгнул к нему на колени. Дюрталь машинально гладил его и думал: «Она поистине была права, когда отговаривала меня от близости. Дурацкое, дикое положение. Не надо мне было настаивать, впрочем, Гиацинта сама виновата, ведь зачем-то она пришла. И какая глупость — обуздывать порывы страсти отсрочками. Какая она, право, неловкая. Только что, когда я ее обнимал, мое желание было таким сильным, таким страстным, а теперь… На кого я теперь похож? На новоиспеченного мужа, желторотого птенца. О господи, ну и влип!»

Дюрталь прислушался: шорох в спальне стих. Легла, надо идти… С платьем ей, должно быть, пришлось повозиться… Ну и не надевала бы этот дурацкий корсет!

Дюрталь, отдернув портьеру, вошел в спальню…

Госпожа Шантелув зарылась в перину. Ее рот был приоткрыт, веки сомкнуты; но он заметил, что она подсматривала сквозь полуопущенные ресницы. Дюрталь присел на край кровати. Гиацинта съежилась, подтянув одеяло к подбородку.

— Вам холодно, дорогая?

— Нет.

Она широко раскрыла свои мерцающие глаза. Косясь на Гиацинту, Дюрталь отодвинулся в тень и разделся. Время от времени вспыхивали тлеющие головешки, освещая комнату багряным светом. Дюрталь юркнул в постель.

Казалось, он сжимал мертвую, холод ее тела передался и ему, но губы Гиацинты, впившиеся в его губы, пылали неистовым пламенем. Тонкое и гибкое, как лиана, тело прильнуло к Дюрталю. Он не мог ни шевельнуться, ни вымолвить слово — Гиацинта покрывала его лицо поцелуями. Все же Дюрталю удалось немного отодвинуться и обхватить ее свободной рукой. Сыпавшиеся на него градом жгучие поцелуи не давали ему вздохнуть. Внезапно его тело расслабилось, и он отстранился, так, разумеется, и не достигнув желаемого…

— Я вас ненавижу, — прошептала Гиацинта.

— Почему?

— Ненавижу!

«И я тоже», — чуть не сорвалось у него с языка.

Дюрталь совсем отчаялся — чего бы он сейчас только не дал, лишь бы она оделась и убралась восвояси.

Огонь в камине погас, и спальня погрузилась во мрак. Дюрталь успокоился и, облокотившись на подушки, всматривался во тьму, пытаясь разглядеть свою ночную рубашку, так как накрахмаленная сорочка, которая была на нем, коробилась и ломалась. Наконец он понял, что необходимую ему вещь подмяла под себя Гиацинта. Проклятие, постельное белье сбилось, простыни смяты, придется всю ночь мерзнуть, ведь в полусне так трудно решиться скинуть одеяло и поправить постель.

Тут Гиацинта снова заключила его в объятия. На сей раз Дюрталь взял инициативу в свои руки и властными ласками сломил Гиацинту. Чужим грудным, низким голосом она выкрикивала непристойные слова, а потом, изнемогая от наслаждения, заплетающимся языком залепетала:

— Дорогой мой… любимый… Нет, это уже слишком…

И тогда в приливе какого-то щекочущего нервы возбуждения он покорил извивающееся тело, испытывая странное ощущение, словно его раскаленная плоть пронзала пузырь со льдом…

Рухнув ничком, обессиленный Дюрталь, задыхаясь, хватал ртом воздух. Он был удивлен и испуган, подобные развлечения изматывали и ужасали его. Наконец, перешагнув через Гиацинту, он выпрыгнул из кровати и зажег свечи. Кот неподвижно стоял на комоде и переводил взгляд с хозяина на гостью. В его черных зрачках Дюрталю почудилась насмешка, и он в раздражении прогнал животное прочь. Потом подбросил в камин дров, оделся и собрался было оставить Гиацинту одну. Но та нежно окликнула его уже своим обычным голосом.

Дюрталь подошел к постели. Гиацинта повисла на его шее, пытаясь обнять, но ее утомленные любовной схваткой руки тут же упали на одеяло.

— Свершилось… Теперь вы будете любить меня еще сильнее.

Ответить Дюрталь не отважился. Разочарование было полным! Последовавшая близость была под стать предшествующему отсутствию желания.

Гиацинта внушала ему отвращение, да и сам себе он был противен! Чего ради так желать женщину, если в конце концов остаешься у разбитого корыта! Он вознес ее в своем воображении до небес, хотя что ему могло померещиться в ее глазах! Он хотел воспарить вместе с ней над животной горячкой чувств, ринуться за пределы этого мира к неизведанным, нечеловеческим радостям! Однако сорвался вниз, и вот он по-прежнему прикован к земле, и ноги его увязли в грязи. Значит, нет никакой возможности вырваться из клоаки собственной плоти, достичь пределов, где душа в восторге погружается в небесную лазурь?

Ну что ж, урок суровый, зато второго не понадобится. Один раз он дал волю чувствам — и какое раскаяние, какое падение! Вот уж правду говорят, действительность мстит, если ею пренебрегают. Она губит мечту, попирает ее ногами, мешает с грязью!

— Не сердитесь, друг мой, — сказала госпожа Шантелув из-за портьеры, — что я так долго копаюсь.

«Убиралась бы ты поскорее», — грубо подумал Дюрталь, но вслух любезно осведомился, не нуждается ли она в помощи.

А ведь еще совсем недавно эта женщина казалась такой привлекательной, такой загадочной, ее глаза мерцали нездешним светом, выражая то скорбь, то радость. И вот меньше чем за час она словно раздвоилась. Он увидел совсем другую Гиацинту, которая, как девка, выкрикивала непристойности и, как разомлевшая от страсти модистка, несла всякую пошлятину. Ужасно, но, похоже, в ней одной соединились неприятные черты всех женщин!