Дживс, вы - гений! - читать онлайн книгу. Автор: Пэлем Грэнвил Вудхауз cтр.№ 40

Человек, так неожиданно выскочивший из дома и теперь уходивший во тьму со всеми внешними признаками того, что уходит навсегда, с него довольно, был не кто иной, как сэр Родерик Глоссоп. И его физиономия, я заметил, была черна, как пиковый туз.

Прошло несколько минут, я пытался разгадать, что стряслось в доме, и вообще как-то связать концы с концами, и тут заметил на правом фланге Дживса.

Обрадовался, конечно, стал расспрашивать:

— Что там такое было, Дживс?

— Это вы о небольшом шуме, сэр?

— Было полное впечатление, что Сибери убивают. Впечатление, увы, оказалось обманчивым?

— Юный джентльмен в самом деле оказался жертвой телесного насилия, сэр. Со стороны сэра Родерика Глоссопа. Я не был свидетелем этого происшествия, я получил все сведения от горничной Мэри, она лично там присутствовала.

— Лично?

— Подсматривала сквозь дверную щель, сэр. Она случайно встретила сэра Родерика на лестнице, и его вид произвел на нее сильнейшее впечатление, она сказала мне, что стала за ним незаметно красться, хотела посмотреть, что будет дальше. Думаю, сэр, она умирала от любопытства. Как и многие нынешние молодые девицы, она не слишком щепетильна в вопросах морали.

— И что произошло?

— Скандал, как мне кажется, начался, когда сэр Родерик, проходя по холлу, наступил на масло, которое юный джентльмен размазал по полу.

— А, так он осуществил свой замысел?

— Да, сэр.

— И сэр Родерик шмякнулся, как лягушка?

— Видимо, рухнул всей тяжестью, сэр. Горничная Мэри описывала сцену падения с большим воодушевлением. Как будто тонну угля сбросили, сказала она. Признаюсь, это образное сравнение несколько удивило меня, потому что воображение у нее не слишком богатое.

Я с пониманием усмехнулся. Может быть, вечер начался не наилучшим образом, но конец у него, несомненно, счастливый.

— Взбешенный сэр Родерик ворвался в гостиную и подверг юного мистера Сибери жестокому наказанию. Тщетно ее светлость пыталась убедить его остановиться, он был неумолим. Завершилось все окончательным разрывом между ее светлостью и сэром Родериком, причем ее светлость заявила, что видеть его больше не желает, а сэр Родерик торжественно поклялся, что, если он выберется живым из этого проклятого дома, ноги его здесь никогда больше не будет.

— Форменный скандал, Дживс.

— Скандал, сэр.

— И помолвка вдребезги?

— Вдребезги, сэр. Привязанность, которую ее светлость питала к сэру Родерику, была в мгновенье ока смыта приливом оскорбленной материнской любви.

— Хорошо сказано, Дживс.

— Благодарю вас, сэр.

— А сэр Родерик, стало быть, свалил навсегда?

— Видимо, так, сэр.

— В последние дни в Чаффнел-Холле сплошные напасти. Можно подумать, кто-то наслал на него проклятье.

— Человек суеверный, несомненно, так бы и решил, сэр.

— Что ж, если на нем раньше не было проклятья, теперь легло не меньше сотни. Их насылал старикан Глоссоп, я слышал, когда он проходил мимо.

— Насколько я могу судить, сэр, он был очень взволнован?

— Ужасно взволнован, Дживс.

— Так я и подумал, сэр. Иначе он не ушел бы из дома в таком виде.

— О чем вы?

— Ну как же, сэр, извольте рассудить сами. Вернуться в гостиницу в сложившихся обстоятельствах он вряд ли сможет. Его внешний вид вызовет нежелательные высказывания. И в замок вернуться после случившегося инцидента тоже нельзя.

До меня начало доходить, к чему он клонит.

— Черт возьми, Дживс! Вы направили мои мысли в совершенно новое русло. Давайте проанализируем ситуацию. В гостиницу он не может вернуться, это ясно как день; не может также приползти к вдове и просить у нее приюта, это тоже ясно. Все, тупик. Не представляю, что ему делать дальше.

— Положение и в самом деле затруднительное, сэр.

Я задумался. И странное дело: вы наверняка решили, что меня переполняла тихая радость, а мне на самом деле было немного грустно.

— Знаете, Дживс, хоть в прошлом этот субъект и вел себя по отношению ко мне подло, мне его сейчас жалко. Ничего не могу с собой поделать. Он в жуткой ловушке. Положение у него просто кошмарное. Я на собственной шкуре испытал, что значит быть скитальцем с черной физиономией, но мне хоть не надо было заботиться о сохранении собственного достоинства. Ну, увидел бы меня свет в таком виде, пожал бы плечами и усмехнулся: дескать, молодо-зелено, чего от меня ждать, вы согласны?

— Да, сэр.

— А с человека, занимающего такое положение, как он, совсем другой спрос.

— Совершенно справедливо, сэр.

— Ну и ну, Дживс, ну и дела. Мне кажется, Дживс, я знаю разгадку: это небесная кара.

— Вполне возможно, сэр.

Я не часто морализирую, но тут уж не смог удержаться:

— Она только доказывает, Дживс, что мы всегда должны относиться к людям по-человечески, даже к самым незаметным. Сколько лет этот тип Глоссоп попирал меня своими ботинками с шипами на подошвах, и вот смотрите, чем все кончилось. Ведь как бы сейчас развивались события, будь он со мной в дружеских отношениях? Исключительно благоприятно для него же. Увидев, что он пулей мчится мимо меня, я бы его окликнул. Сказал бы: «Привет, сэр Родерик, подождите минутку. Стоит ли бегать по округе с черной физиономией? Составьте мне компанию, скоро придет Дживс, принесет масло, и все уладится». Сказал бы я так, Дживс, как вы считаете?

— Без сомнения, сэр, что-то в этом духе вы непременно бы сказали.

— И он не попал бы в этот ужасный тупик, как многострадальный Иов. Думаю, до утра ему маслом не разжиться. Да и утром сомнительно, ведь у него наверняка при себе нет денег. И все потому, что он так третировал меня раньше. Есть над чем задуматься, верно, Дживс?

— Да, сэр.

— Но что сейчас об этом говорить. Сделанного не воротишь.

— Совершенно справедливо, сэр. То, что начертано невидимой рукой, перечеркнуть бессильны мы с тобой. Ни ум, ни праведность не уберут ни строчки, не смоют даже слова слез рекой .

— В самую точку, Дживс. А теперь давайте масло. Пора приступать к делу.

Он почтительно вздохнул.

— Я с величайшим прискорбием вынужден вам сообщить, сэр, что юный мистер Сибери размазал все масло по полу, и в доме не осталось ни грамма.

Я как стоял, так и окаменел с протянутой рукой. Двинуться с места я не мог. Помню, однажды в Нью-Йорке, когда я прогуливался по Вашингтон-сквер, дыша свежим воздухом, мне в жилет вонзился грустноглазый мальчишка-итальянец, какие тучами носятся там взад-вперед на роликовых коньках. Он завершил свой путь на третьей пуговице сверху, и я почувствовал примерно то же, что и сейчас. Словно на меня вдруг мешок с песком свалился, я задохнулся от боли, в глазах потемнело, еще немного — и дух из меня вон.