Алексей Орлов - читать онлайн книгу. Автор: Нина Молева cтр.№ 19

— Ваше императорское величество, я должен повиниться в нарушении мною всех дипломатических правил — мною вскрыты депеши господина маркиза де ла Шетарди.

— Вот те раз! Значит, правда. Маркиз сей час от меня пошел, от злобы позеленел, руки так и летают, губы дрожат.

— Есть от чего дрожать, ваше императорское величество! Наконец-то вы узнаете его истинное лицо.

— Да ты что, граф? Шутка ли депеши посла вскрывать! Лесток и тот, даром что маркиза недолюбливает, чуть не криком кричит, всеми бедами грозится. Так что ж делать-то теперь будешь, канцлер?

— Ваше величество, прежде всего прошу ознакомиться с содержанием депеш.

— Нет уж, голубчик мой! Кабы ты одной мне сообщил, что в них, а то так — перед всем белым светом. Неуместно императрице в такие игры играть. И близко ко мне с ними не подходи!

— Ваше величество, умоляю — речь идет о вас и только о вас. Вы не можете не знать, что на самом деле думает о вас этот двуликий Янус, прикидывающийся вашим покорнейшим слугой.

— Обо мне? Как обо мне? С какой такой стати?

— Маркиз осмеливается рассуждать о вас не только как о монархине, но и как об особе женского полу с совершенно непристойными примечаниями, да кстати и о приближенных к вам особах.

— Вона как! Чего это он разосмелился так? Подай сюда. Тебе чего, Мавра Егоровна?

— Лесток пришел, государыня. Видел, что Бестужев в личные апартаменты прошел, хочет в его присутствии с тобой объясниться. Насчет депеш-то этих, не путем вскрытых.

— А кто он такой, твой Лесток, чтобы по первому своему желанию к императрице входить? Это императрица пожелать может его видеть, а его дело сидеть да ждать, когда нужда такая придет. Коли придет. Как пришел к тебе, Мавра Егоровна, так и отправляться с Богом может. Волю какую все взяли!

— Государыня-матушка, вот и Алексей Григорьевич сказывал, что сей час к тебе поспешит, только разговор с маркизом кончит, успокоит его, улестит.

— И графу Разумовскому пошли сказать, что занята, что недосуг лясы с ним точить. Если что, за обедом потолкуем.

— Да что ты, матушка-государыня, как я Алексею Григорьевичу такое вымолвлю — язык ведь не повернется.

— Так что — тебе моя воля не закон? И ты умничать вздумала? Все до обеда подождете — дотерпите. Не видишь, с канцлером у меня тут государственные дела. Ступай, графиня, нечего зря притолоку-то подпирать, и так крепкая. Без тебя устоит. Где твои бумаги, Алексей Петрович?

— Ваше императорское величество, не смея занимать вашего драгоценного времени чтением маловажных подробностей, я заложил места, неопровержимо свидетельствующие…

— Знаю, какие места найдешь — не ошибешься. Ах, вот: «Любовь ее — самые безделицы, а прежде всего перемены туалета по четыре-пять раз в день повторенные». Сосчитал, значит! «…Не имея подлинного вкуса, Елизавета…» Ишь ты, даже без титула обходится, почтения не оказывает. «…Возмещает его пышностью и яркостью цветов, делающей ее похожей на заморскую птицу». Ах ты, кавалер распрекрасный, тебе только и ценить, а императрице Российской на твой солдатский вкус и одеваться.

— Вы дальше, дальше взгляните, ваше величество!

— Погоди ты, дай в точности разобраться. «Увеселение ее самое излюбленное окружать себя всяким подлым сбродом, лакеями, с которыми она проводит время во внутренних покоях своих, избегая даже придворного общества, в котором чувствует себя значительно хуже». Вот, значит, как выходит, маркиз ты мой сиятельный! Где уж цесаревне русской, порфиророжденной обхождение придворное знать! Как же сватали ее за короля-то вашего, за Людовика XV — со счету ведь с вашими королями собьешься! Уж как же руки ее для принца Шартрского просили? Тогда всем хороша была, а теперь, когда сама царствовать стала, рылом не выходит? Ой, пожалеешь, маркиз, подлая твоя душонка, о неучтивых своих словах, горько пожалеешь!

— Вот еще здесь, ваше величество: «А зло, которое от того происходит, весьма велико есть, ибо она, будучи погружена в таком состоянии…»

— Каком это таком?

— Что вы изволите время свое с придворными своими проводить. Дворян наших российских господин маркиз и вовсе за благородных не считает. «Будучи погружена в таком состоянии, когда она себя тем забавляет, что ее подданные к ней более адорации иметь будут и что потому она меньше их опасаться имеет. Всякая персона высшего ранга, нежели те, с которыми она фамильярно обходится, в то время ей неприятна».

— Не его это дело, с кем время проводить желаю. Дай сама погляжу. А это еще что: «Былая привлекательность… расползающаяся фигура… обвисший подбородок, желтоватая кожа…» Нечего мне больше здесь глядеть. Все! Твое это, Алексей Петрович, дело, а чтобы маркиза и духа не было в Петербурге.

— Это будет довольно затруднительно, ваше величество.

— Знать ничего не желаю! Сей час чтоб сбирался. Пусть в Париже перед королем суды свои выносит, пусть королеву французскую судит, а мне такого посланника не надобно!

— Государыня, следует изыскать претекст — причину какую, чтоб удалить посла.

— Вот и ищи причину. По мне любая хороша.

— Если позволите, ваше императорское величество, в соответствии с истиной я бы сослался на вмешательство во внутренние дела державы вашей.

— Вот и ладно. Не для того он здесь сидел, чтоб императрицу судить, а чтоб с империей моей дружбу водить. Вздумал сплетни плести, неучтивствами заниматься, пускай прочь идет, и чтоб ноги его более в России не бывало. Это еще кто без доклада ломится?

— Государыня-матушка, я тут ушам своим не поверил — не иначе Мавра Егоровна второпях перепутала — будто не желаешь меня видеть. Так сердце-то и оборвалося. Чем тебя, матушка, разгневал слуга твой безответный Алешка, скажи, не томи.

— А, это ты, граф Алексей Григорьевич, войди, войди, куда как ко времени пришел. И ты, Мавра Егоровна, заходи. Хочу вам первым канцлера Российской империи представить. Знакомьтесь — граф Алексей Петрович Бестужев-Рюмин, прошу любить да жаловать.

— Канцлер… На все твоя воля, матушка. Только как же дела с маркизом-то дипломатические, крику на всю Европу не оберешься!

— Крику, говоришь. А какой тут крик, когда мы своей волей ему убраться из нашей державы приказали.

— Как убраться? Да почему?

— Потому что не посол он здесь больше! Не желаю такого посла от Франции — и весь сказ. Вот канцлер сейчас указ заготовит да письмо королю французскому, тут и подпишу.

— Матушка-государыня, погоди, дай с мыслями собраться, словечком с тобой отай перекинуться.

— А чего это мне, Алексей Григорьевич, с тобой по делам государственным секретничать. Не твоя епархия, дружок, не твоя околица. Это уж как канцлер — ему внешней политикой державы нашей распоряжаться, ему мне докладывать — нам с ним вдвоем и толковать, если что. Вы уж с Маврой Егоровной лучше к столу отправляйтесь, время самое что ни на есть обеденное, поди, проголодалися, а мы с Алексеем Петровичем все вмиг кончим.