Зорро. Рождение легенды - читать онлайн книгу. Автор: Исабель Альенде cтр.№ 60

— Око за око, зуб за зуб, за все приходится платить на земле и в аду, — сказала Нурия на прощание.

Путешественники захватили висевший на потолочной балке окорок и забрали с собой першеронов, тяжелых и медлительных. Эти лошади были не слишком быстроноги, но ехать верхом все же лучше, чем идти пешком; кроме того, друзья не хотели, чтобы бандиты их догнали.

Встреча с разбойниками стала для путников хорошим уроком. Отныне они останавливались на ночлег лишь в местах, испокон веку известных пилигримам. После долгих недель скитаний по северным дорогам все четверо похудели и закалились телом и душой. Их кожа загорела на солнце и огрубела от сухого воздуха и холодных ветров. Лицо Нурии покрылось сеткой морщин, на нем явственно проступили прожитые годы. Эта женщина, прежде горделивая и моложавая, теперь прихрамывала и сутулилась, но это совсем не портило ее, наоборот, делало ее симпатичнее. В Нурии не осталось ничего от надменной дамы, но взамен она приобрела повадки лукавой и слегка эксцентричной старушки, не свойственные ей раньше. Хулиана окончательно утратила прежнее высокомерие и казалась совсем юной девочкой с огромными глазами и румяными щечками. Она мазалась ланолином, чтобы защитить кожу от солнца, но ничего не могла поделать с непогодой. Исабель, сильная и стройная, меньше всех страдала от тягот путешествия. Ее черты стали тоньше, а походка тверже и резвее, и это делало ее похожей на мальчика. Никогда еще Исабель не чувствовала себя такой свободной и счастливой. «Проклятие! Отчего я не родилась мужчиной?» — воскликнула она как-то раз. Нурия дала девчонке подзатыльник и предупредила, что такое богохульство приведет ее прямиком в когти сатаны, но тут же рассмеялась и заявила, что, родись Исабель мужчиной, она непременно стала бы великим воином, таким как Наполеон. Путешественники привыкли к связанным с дорогой неудобствам. Диего естественным образом стал их вожаком, он принимал решения и первым встречал удары. Оберегая стыдливость женщин, молодой человек все же старался не упускать их из вида больше чем на несколько минут. Путники мылись в реках и брали из них воду для питья, которой наполняли тыквы — символ пилигримов. С каждой пройденной лигой все больше забывались удобства прежней жизни, и кусок хлеба казался паломникам небесным лакомством, а глоток вина — благословением Божьим. В одном монастыре им подали полные чашки густого горячего шоколада, и друзья медленно выпили его, сидя на лавках под открытым небом. Потом они еще долго вспоминали, как пили горячий ароматный напиток прямо под звездами. Путники старались растянуть полученную у добрых людей еду на целый день: хлеб, твердый сыр, лук, куски колбасы. Диего припас немного денег на карманные расходы, но старался не тратить их, ведь паломники живут людской милостью; если все же приходилось платить, Диего отчаянно торговался, и хотя он редко добивался своего, но, по крайней мере, не вызывал подозрений.

Путешественники почти пересекли Страну Басков, когда без всякого предупреждения началась зима. Друзья мокли под проливными дождями и кутались в плащи от ледяного ветра. Измученные непогодой лошади плелись шагом. Ночи стали длиннее, туманы гуще, расстояния протяженнее, слой инея на траве толще, а путь труднее, но вокруг было невообразимо красиво. Зелень, зелень и снова зелень, покрытые зеленым бархатом холмы, бесконечные леса, сверкающие всеми оттенками зеленого, реки и ручьи с кристально-чистой изумрудной водой. Приходилось то увязать по колено в слякоти, то плутать по узенькой лесной тропке, то плестись по разбитым колеям, оставшимся от старой римской дороги. Нурия уговорила Диего потратить немного денег на ликер, чтобы было чем согреваться холодными ночами и утешаться в тяжелый день. Иногда паломникам приходилось проводить несколько дней в каком-нибудь пансионе, чтобы переждать затяжной дождь и набраться сил, и тогда они коротали время, слушая рассказы других пилигримов и священников, которые повидали немало грешников, направлявшихся к Сантьяго.

Как-то раз, в середине декабря, когда путники оказались слишком далеко от человеческого жилья, они заметили среди деревьев сияние, похожее на отблески костра. Друзья решили приблизиться к огню, соблюдая осторожность, ведь это могли оказаться дезертиры, а они были опаснее любого разбойника. Этот народ, грязный, вооруженный до зубов и готовый на все, имел обыкновение сбиваться в своры. В лучшем случае безработные ветераны войны за деньги нанимались затевать драки, мстить чужим обидчикам и устраивать другие сомнительные дела, которые немногим отличались от обычного разбоя. Они не знали другой жизни и презирали труд. В то время в Испании трудились только крестьяне, своим потом питавшие огромную армию бездельников от короля до последнего полицейского шпика, судейского чиновника, попа, карточного шулера, пажа, проститутки или побирушки.

Диего оставил женщин в зарослях, под защитой пистолета, из которого Исабель наконец научилась стрелять, а сам отправился на разведку. Оказалось, что в лесу и вправду горят костры. То были не бандиты и не дезертиры: слух юноши уловил негромкие звуки гитары. Сердце Диего радостно забилось, он узнал страстную и горькую мелодию, под которую Амалия так часто танцевала, взмахивая пышными юбками и щелкая кастаньетами, а другие цыгане били в бубны и хлопали в такт. В мелодии не было ничего особенного, все цыгане пели похожие песни. Пустив коня шагом, Диего подъехал поближе и разглядел на опушке цыганские шатры. «Благодарю тебя, Господи!» — прошептал молодой человек, с трудом сдержав радостный возглас: он узнал своих друзей. То, вне всякого сомнения, была семья Пелайо и Амалии. Несколько цыган отправились посмотреть, кто вторгся в их лагерь, и в тусклом вечернем свете разглядели оборванного бородатого монаха, ехавшего им навстречу на мощной крестьянской лошади. Цыгане не узнали гостя, пока тот не спешился и не бросился им навстречу с приветственными криками: меньше всего на свете они ожидали увидеть Диего де ла Вегу в одежде паломника.

— Какого дьявола с тобой приключилось, приятель? — воскликнул Пелайо, изо всех сил хлопнув юношу по плечу, и Диего почувствовал, что по лицу бегут то ли слезы, то ли струи дождя.

Вместе с цыганом они вернулись за Нурией и девушками. Усевшись у огня, путники вкратце рассказали обо всем, что с ними приключилось, от казни Томаса де Ромеу до случая с Рафаэлем Монкадой, опуская мелкие подробности, не относившиеся к делу.

— Как видите, мы не паломники, а беглецы. Нам нужно попасть в Ла-Корунью, чтобы отплыть в Америку, но мы не прошли и половины пути, а зима кусает нас за пятки. Можно нам идти с вами? — попросил Диего.

Рома никогда не брали с собой гадже. Обычай велел им не доверять чужакам, особенно тем, кто выказывал добрые намерения, ибо за ними часто таился злой умысел, точно гадюка в рукаве, однако Диего цыгане хорошо знали и успели проникнуться к нему уважением. Нужно было посовещаться. Цыгане оставили пришельцев сушить одежду у огня, а сами собрались в одном из обветшавших шатров, сшитых из кусков пестрой ткани, который, несмотря на жалкий вид, надежно защищал от непогоды. Собрание табора, именуемое крисом, продолжалось почти всю ночь. Председательствовал Родольфо, цыганский барон, человек в годах, патриарх, советник и судья, хорошо знавший законы цыганского племени. Эти неписаные законы передавались из поколения в поколение и хранились в памяти баронов, которые толковали их в зависимости от обстоятельств. Обычно решение принимали мужчины, но в последние трудные годы женщины получили право голоса, и Амалия смогла напомнить всем, что это Диего спас их от виселицы в Барселоне и дал денег, чтобы табор мог скрыться и выжить. Однако не все цыгане согласились принять чужаков, нашлись и те, кто полагал запрет на общение с гадже выше благодарности. Иметь с чужаками дела, не связанные с торговлей, означало разбудить злую судьбу — мариме — и навлечь на табор всевозможные напасти. Наконец решение было принято, и Родольфо вынес окончательный вердикт. Цыгане видели слишком много предательств и злодейств, чтобы оттолкнуть протянутую руку, и пусть никто не скажет, что рома — неблагодарный народ. Пелайо пошел поговорить с Диего. Путники спали у погасшего костра и во сне жались друг к другу от холода. Они походили на забавный выводок щенят.