Сулейман. Султан Востока - читать онлайн книгу. Автор: Гарольд Лэмб cтр.№ 25

На службу их берут мальчишками. Выбирают тех, кто более здоров, силен и ловок, а также более жесток, чем человечен. Подростков обучают старые опытные воины. На них зиждется сила и стойкость турецкой армии. Из-за того что янычары вместе живут и упражняются в военной сноровке, они становятся консолидированной силой и производят ужасное впечатление".

В этом описании янычар итальянцем уже подмечены зачатки их мятежного духа. Единственный комплект одежды, который они получали в течение года, должны были сами стирать и чистить, мелкие деньги, на которые должны были ежедневно покупать суп и хлеб, суровая дисциплина и тренировки во время пребывания на казарменном положении в городах — все это могло быть компенсировано только грабежом во время военной кампании или вознаграждением за отличие в боях.

Но в последние три года султан не водил их в военные походы.

Кроме того, ветераны помнили, как им было запрещено грабить цитадель рыцарей на Родосе. Они были недовольны возвышением грека Ибрагима из закрытой школы через головы заслуженных пашей. Проводя слишком много времени в казармах, ветераны подсчитывали, сколько женщин или еды можно купить на жалованье Ибрагима размером в двадцать четыре тысячи золотых венецианских дукатов. За двориком Айа Софии они видели новую роскошную резиденцию Ибрагима, возвышавшуюся над пустым ипподромом.

Пока Сулейман находился в городе, янычары сдерживали недовольство. Но обиды молодых воинов вновь взыграли, когда он выехал зимой поохотиться в Адрианополь, покинув их вопреки традиции и прихватил с собой весь состав Дивана. Ибрагим в это время рыскал по Египту.

Не выдержав холода и скуки, янычары, охранявшие сераль, выбросили свои котелки и высыпали на улицы. Вооруженные кремневыми ружьями, железными дротиками, луками и саблями, они поджигали дома, грабили еврейские лавки близ крытого рынка и ворвались в новый дворец Ибрагим-паши.

Сулейман сразу же помчался на юг. Но чтобы не пробираться в сераль по улицам города, заполненными мятежниками, направился в летний домик на азиатском берегу Босфора.

Высадившись с барки, он пошел в сопровождении нескольких охранников в пустынный зал приемов, располагавшийся близ казарм янычар. Затем вызвал к себе командиров молодых воинов. С командирами ввалилась масса солдат. Некоторые из них обнажили ятаганы, раздались нестройные выкрики. Возникла опасность, что янычары набросятся на охрану султана.

Сулейман обнажил свой меч. Зарубил солдата, стоявшего к нему ближе всех, ранил другого. Раздался глухой звук от удара клинка, и все смолкло. Увидев на ковре кровь, мятежники сложили оружие.

Они получили суровое, но справедливое наказание. Были казнены ага янычар и зачинщики мятежа. Солдаты вернулись в казармы и продолжили службу.

Но после того как растаял снег и появилась свежая трава, Сулейман приказал бить в походные барабаны. Ему ничего не оставалось, кроме как вести армию на завоевание новых земель.

* * *

С башни своего дворца Марко Меммо наблюдал через залив Золотой Рог знакомую картину военных приготовлений. Когда же из Египта морем срочно вернулся Ибрагим, посол понял, что начинается полномасштабная и скорая военная кампания. Шпионы подтвердили его вывод. Они сообщили также, что продовольствие и снаряжение доставляются к северным горам, что означает намерение турок двигаться через Дунайские ворота. Мессер Марко заметил про себя, что Диван подписал договор о взаимопомощи с Польшей. Такой договор уже действовал с республикой Венеция. Таким образом, ни поляки, ни венецианцы не могли помешать туркам в их предприятии. Меммо озадачил Луиджи Гритти вопросом — какие территории расположены к Венеции и Польше ближе всего? Конечно, Австрия, Богемия и Венгрия.

И все же его превосходительство не был уверен в своих выводах. Поскольку лишь один человек мог разрешить его сомнения, он направился в карете вверх по берегу Босфора, туда, где находился небольшой дворец Гритти с террасой, выходившей к бухте. Конечно, Гритти теперь был драгоманом Порты, получавшим жалованье от визиря, но посол полагал, что незаконнорожденный не станет вводить его в заблуждение, поскольку речь идет о безопасности Венеции. Посла раздражало то обстоятельство, что он вынужден искать подтверждения своим предположениям о намерениях турок у авантюриста.

Гритти приветствовал гостя на террасе, не удивившись его появлению:

— Никак пошло очередное донесение во дворец дожа?

Меммо заметил, что на запястье хозяина дворца сияет браслет с крупным изумрудом. Решив не конфликтовать с Гритти, он дружелюбно кивнул:

— Вы видели, как отошел галиот, пришвартованный к нашей барке?

— Нет, ваше превосходительство, я догадался об этом, потому что вижу вас в своей скромной обители. Что касается вашего донесения, то оно, видимо, о том, что султан и турецкие аскеры двинулись к Дунаю?

В этом посол не собирался признаваться. Не стоит заходить слишком далеко в доверии к Гритти.

— Синьор, я располагаю лишь отрывочной информацией. Говорят, три года перемирия настолько воодушевили венгров, что почтенный архиепископ Пауль Томори и, пожалуй, несколько неосмотрительный граф Франжипани атаковали турок своими войсками. Кажется, без успеха. — Выдержав паузу, Меммо многозначительно добавил:

— Венеция не так далеко от Дуная.

Гритти понизил голос:

— На этот раз цель турков — не Венеция.

Напрягая слух, чтобы уловить слова Гритти, произнесенные шепотом, Меммо кивнул в знак понимание. Раз Венеция не является целью похода турок, значит, они идут на венгров. Ах, если бы только можно было доверять этому ублюдку! Внезапно посол решил испытать собеседника другим способом:

— Вы говорите как сын сиятельного дожа Андреа Гритти или как драгоман Ибрагима?

Темные глаза Луиджи приобрели насмешливое выражение.

— Разве я не то и другое?

— Во имя льва святого Марка, скажите, для чего вы служите туркам?

Гритти указал на террасу, блеснув при этом изумрудом на запястье:

— Я доволен моим новым домом. И кроме того, разве вы забыли о моем интересе к Сулейману?

— Не могу вас понять.

— А я и не ожидаю этого от вашего превосходительства. — Гритти бросил взгляд на свое запястье. — Возможно, именно Сулейман принесет мир народам.

Предостережение у Мохача

Могла ли Европа жить в мире? Ведь ее терзал страх, гораздо больший, чем страх перед вторжением турок. Этот страх выдавали по ночам крики на улицах и на дорогах. Он выражался в новом запретном слове: «Бундшух» [2] .

Что могло более достойно и очевидно послужить символом власти, нежели участие императора Священной Римской империи в заседаниях конклава германских князей и прелатов в цветущем городе Вормсе? Город был расположен в самом сердце Европы, в центре христианского сообщества.