Монах - читать онлайн книгу. Автор: Антонен Арто cтр.№ 40

— Как себя чувствует наш юный больной? — спросил он.

— Благодарю вас, он спит, — тихо ответил ему Амбросио, — он захотел воспользоваться передышкой, чтобы немного восстановить силы между приступами лихорадки. Тише, не беспокойте его.

После заутрени Амбросио ушел в свою келью. Грех был чем-то новым для его, и он совершенно растерялся. Глубина его падения вызывала у него головокружение. Он был совершенно выбит из колеи и не в состоянии разобраться в той мешанине удовлетворенности и ужаса, которая царила в его голове.

Он опустился до уровня самого гнусного грешника, но страх перед карой, ожидавшей его на том свете, не стоил ничего перед тюрьмой Инквизиции, куда его могла упрятать раз и навсегда малейшая нескромность Матильды, ее малейшая оплошность. Угрызения совести, страх, сладострастие и тоска исполняли в его мозгу бешеную сарабанду. Но его страхи продолжались недолго, и вскоре он снова обрел прежнее спокойствие. Определив для себя дальнейшую линию поведения и приняв необходимые решения, он почувствовал себя спокойнее и предоставил сну позаботиться о восстановлении сил, истощенных событиями минувшей ночи.

Он проснулся в радужном настроении, словно очистившись, и весь день воздерживался от визита к Матильде, но, как только монастырь стал погружаться в сон, монах буквально побежал к ее келье, где застал ее совершенно одетой, но в сильной тревоге. Ее сердце колотилось, она была бледна, и весь ее облик выдавал охвативший ее страх.

— Я едва дождалась вас, — сказала она, — потому что от нескольких предстоящих минут зависит моя жизнь. Вы принесли ключ?

— Да.

— Тогда быстрее в сад, нам нельзя терять времени. Идите за мной.

Но прежде чем выйти, она взяла маленькую закрытую корзинку, стоящую на столе. Затем, прихватив лампу, где светился слабый огонек, поспешила к выходу.

Амбросио шел следом. Быстрыми, торопливыми шагами они пересекли западную часть сада. Оказавшись перед маленькой низкой дверцей, Матильда взглянула на Амбросио и передала ему лампу. Он не мог не заметить странный холодный блеск, появившийся в ее глазах. Пока она вставляла ключ в скважину, Амбросио держал лампу и светил ей, затем, открыв старинную дверь, они оба перешагнули через порог и оказались на кладбище. Это был обширный прямоугольник, обсаженный тисом, одна половина которого принадлежала монастырю, а вторая была собственностью сестер из обители Святой Клары. Над всем прямоугольником нависала каменная крыша. Граница была обозначена железной решеткой, калитка в которой практически никогда не запиралась, а нужный им вход находился справа, прикрытый зарослями колючих кустов высотой в человеческий рост, у самой стены, отделяющей кладбище от обители Святой Клары. Они спустились по трем каменным ступеням и, с трудом продравшись сквозь колючки, исцарапанные, один за другим пробрались внутрь подземелья. Там было не так темно, как можно было ожидать. Ночь показалась им необъяснимо ясной, как если бы стены были сложены из пористого камня, пропускающего какой-то свет, идущий извне. Они не прошли и десяти шагов, как Матильда остановилась.

— В этих склепах кто-то есть, — сказала она, резко обернувшись, — я слышу шаги людей, они приближаются. Спрячемся, пока они не пройдут.

Их внимание привлек огромный, правильной формы камень, очень напоминающий надгробный памятник, за ним они и укрылись.

Амбросио передал лампу Матильде, они забились в самый угол и затаили дыхание в ожидании дальнейших событий. Прошло всего две или три минуты, и они увидели слабый свет лампы прямо перед собой, на расстоянии каких-нибудь тридцати метров, на лестнице, вырубленной прямо в камне и теряющейся в глубине стены. По ступенькам спускались три монашки. Две первые держали потайные фонари и, по-видимому, освещали дорогу третьей, которая шла твердым шагом; жесткость ее походки не была лишена некоторой торжественности. Настоятель без труда узнал аббатису монастыря Святой Клары и одну из самых старших сестер ее окружения.

— Все готово, — говорила та, в которой Амбросио узнал аббатису, — ее судьба решена, и ни слезы, ни отчаяние не помогут. За те двадцать пять лет, что я стою во главе монастыря, я никогда не встречала примера подобного лицемерия.

Ей отвечал почтительный и умоляющий голос, который, казалось, старался смягчить участь провинившейся; когда группа монахинь стала удаляться, эхо донесло обрывки фраз:

— …она так раскаивается! Она осознала всю глубину своего греха, она поняла все его зло, и я убеждена, что именно это раскаяние, раскаяние истинное и искреннее, больше, чем страх наказания, повергает ее в отчаяние. Агнес не закоренелая грешница, досточтимая мать, умоляю, умерьте суровость вашего приговора, я вам отвечаю за ее поведение в будущем.

Аббатиса отвечала ей резко и твердо, но мать Камилла не отставала. Ее голос стал настойчивее, но в тот момент, когда их спор, казалось, достиг своей верхней точки, эхо их голосов погасло: они вошли в дверь монастыря.

Повернувшись к Амбросио, Матильда спросила у него, кто такая Агнес, к которой аббатиса, по-видимому, питает крайнюю неприязнь, и монах рассказал ей обо всех событиях, происшедших в часовне. Однако Амбросио не преминул заметить, что с тех пор образ его мыслей значительно изменился, и предложил использовать все свое влияние на аббатису, чтобы она смягчила суровый приговор, потому что теперь он чувствует себя более виновным, чем Агнес, добавил он.

— Ни в коем случае не делайте для нее ничего, — быстро возразила ему Матильда, — подумайте о последствиях вашего заступничества: слишком резкий поворот с вашей стороны не сможет не вызвать удивления, которое, в свою очередь, неизбежно породит подозрения, а ваша жизнь сейчас не такова, чтобы в нее можно было позволить кому-то проникнуть. Будьте лицемером, чтобы подольше пользоваться преимуществами своего беспутства. Предоставьте монашку ее судьбе: она недостойна пользоваться радостями любви, потому что показала себя неспособной их сохранить. Впрочем, меня зовут более важные дела. Ночь проходит, а мне нужно до наступления дня еще многое успеть, но спуститься в подземелье я должна одна. Окликните меня, если кто-нибудь подойдет, но, если вы любите жизнь, остерегитесь следовать за мной: вы падете жертвой своего собственного любопытства.

Говоря это, она подошла к отверстию гробницы, держа в одной руке лампу, а в другой — корзинку. Старая дверь, издав странный звук, качнулась на своих петлях, и Матильда исчезла в глубине склепа. В лицо монаха ударил спертый, почти густой воздух с резким запахом. Он заметил лестницу из черного мрамора, которая, казалось, ввинчивается в само нутро земли. Матильда начала спускаться. Амбросио некоторое время следил за ней, встревоженный необычайной глубиной этого колодца, дна которого он не мог различить. По мере того как Матильда спускалась все ниже, лампа описывала одни и те же круги, отчего казалось, что она стоит на месте. В конце концов ее свет исчез, и монах очутился в кромешной тьме.

Прошел час с тех пор, как Матильда спустилась вниз, но никаких признаков ее скорого возвращения не было. Амбросио кипел от любопытства и нетерпения. Наконец он не выдержал. Он толкнул тяжелую дверь и подошел к краю колодца. Чернота в нем была еще плотнее, чем в замурованной комнате. Снизу не слышно было ни звука, кроме той обычной звенящей тишины, которая здесь становилась еще более гнетущей и напряженной. Иногда ему казалось, что он видит, как шевельнулась тень, как если бы воздух глубин вдруг отхлынул обратно к отверстию склепа, и в эти же мгновения эхо приносило ему отзвуки знакомого голоса. Тем временем это ожидание его увлекло, и два или три раза он уже готов был нарушить запрет Матильды, но его все время удерживала какая-то непостижимая сила. Наконец любопытство все-таки взяло верх, и он решил уступить искушению. Он уже поставил ногу на первую ступень винтовой мраморной лестницы, когда вдруг с жутким шумом вокруг него запылали все стены, и ему показалось, что ураган, поднявшийся снизу, подхватил его, как листок. У него было такое же впечатление, как бывает во сне, когда вдруг привычные предметы теряют свои естественные свойства и подсказывают нам секрет, который мы еще не в состоянии ни понять, ни осмыслить. Он видел то, что было снаружи, и чувствовал ветер, летящий через своды, ставшие вдруг ужасно податливыми и прозрачными. Стены, скалы, небесный свод сверху, известковые подтеки снизу — все это мелькнуло перед ним, как сквозь трещину. Земля растворилась в ужасном шуме, и огненный гейзер, волной поднявшийся откуда-то из глубины, окатил его. Он упал на колени, ударился лбом о выступ ступеньки; затем мучительная боль, и снова светящийся столб промчался уже сзади и коснулся его затылка. Когда он пришел в себя, Матильда была рядом. Лицо ее казалось преображенным радостью.