Жизнь №8, или Охота на Президентов - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Петухов cтр.№ 29

Возвращаться приходилось в перестроенную Россиянии), населённую народонаселением демократическо-челночной национальности, в основном, полуспившимися древлянами, бойкими хазарами и настырными печенегами, что наконец взяли все грады и монастыри, коии оне осаждали тысячу лет кряду.

Прежде возвращавшийся с чужбины первым делом шёл в церковь, а лучше в монастырь, и ставил свечку во избавление. Ныне же, как писал покойный Василий Мака-рыч, по монастырям сидели черти… да и традиция стала более цивилизованной — откуда ни воротясь, первым делом включать телеящик. Голубую икону в красном углу.

Так я и поступил, чтобы просто узнать последние новости. Ведь за пределами отчизны любезной новостей про неё, кроме злых наветов, не сообщали. Последние годы самые злые наветы шли изнутри… И всё же я нажал кнопку… И из телеящика высунулась злобная голова Мусоро-кинои. Эта голова тут же сообщила последнюю новость:

— …удалось предотвратить! Неудавшийся исполнитель международного терракта был задержан в эпицентре неудавшегося покушения! — голова источала благородное негодование и лютую ненависть, с губ её вместе с брызжущей слюной летели капли смертельного яда. — Машину, в которой ехал всенародноизбранный генеральный президентий, разорвало в клочья! Обломки разметало в радиусе трех километров! Специалисты говорят, что сила взрыва была эквивалентна тремстам тоннам тротила! Это чудо! это просто счастливое предзнаменование, что гарант демократии и реформ не пострадал! Он отделался лишь легким расстройством желудка… и уже приступил к очередным переговорам по передаче очередных островов очередным партнерам…

Я всегда знал, что трясущаяся Мусорокина до зуда в кишечнике ненавидит «эту страну» и все двести миллионов русских фашистов. Мой приятель в Нью-Иорк-сити показывал мне её квартиру, точнее, дом, где эту гарпию приводят в себя, после бомбардировочных рейдов на Россиянииу Он качал головой и цокал языком… и я понимал, что яд гарпий ныне в цене. Но не всякому дано его источать. Я не стал говорить приятелю, что у каждой головы, постоянно торчащей в россиянских телеящиках, есть дома и квартиры в «большом яблоке». Я не хотел его расстраивать. У многих помимо того были ещё виллы в Майями. Что рядом с этими жуткими телеголовами многоголового телевизионного змея жалкие академики и их «стокгольские симпозиумы»! Да, это была власть! Посильнее всяких там стариков Ухуельциных, патриархиев Ридикюлей, попов Гапонов, мальчишей-кибальчишей, «чикагских» бойскаутов и прочих микки-маусов!

Но суть была в том, что говорила эта гарпия.

— …по сообщению из надежных источников сам глава международных террористов Ас-Саляма ибн Ал-Ладин заплатил за голову генерального президентия десять миллиардов евродолларов, часть из которых пошла на погашение процентов по долгам за прошлогоднюю переподготовку ибн Ал-Ладина в спецлагерях ЦРУ… А это вновь напоминает нам о деньгах партии, которые пропали неизвестно где! — глаза у Мусорокиной от гениальной догадки, озарившей её прямо во время эфира, окончательно остекленели и чуть не вывалились. — Золото партии!!! Так вот куда уходит тоталитарный след пресловутой КПСС…

Мегеру понесло по таким кочкам, что мне стало тошно. Я хотел уже закрыть её хищный клюв. Просто вырубив телеящик. Но тут извержение её зудящего кишечника внезапно пресеклось… Гарпия позеленела, уронила из трепетной ноздри черную каплю… И процедила будто в изнеможенном, томном бессилии:

— Как нам только что сообщили, по халатности и разгильдяйству сотрудников органов безопасности, исполнителя терракта отпустили вместе со случайными прохожими свидетелями, которые все заявили, что они несвидетели… — изнеможение гарпии было красноречивее всех слов: ну чего ещё, мол, можно было ожидать в этой стране от этого народонаселения! — Осталась только подпись несвидетеля-террориста в протоколе, составленном на месте преступления генеральным генерал-прокурором…

Протокол появился на экране.

И я узнал Кешину подпись.

"…и ещё фоторобот, составленый по описаниям неизвестной старушки, пытавшейся перейти трассу перед кортежем генерального…"

На экране появилась Кешина физиономия, будто нарисованная художником-халтурщиком с Арбата. Это был он! О-о, хазары и печенеги!

Триста тонн тринитротолуола! А ведь я сто раз твердил ему: только серебряные пули и осиновый кол!

В девятом классе Моня с двумя дружками-однокашниками изнасиловал историчку. Вернее, так говорили — «изнасиловали». Историчка особо и не упиралась. Сама заманила в пустой класс после уроков — на факультативные занятия.

— Дверь на стул закройте, чтоб не мешали!

И уселась на стол, сверкая голыми ляжками.

— Вызывать буду по одному.

Моня поглядел на Гешу и Илюшу, те подмигнули. И Моня вспомнил их рассказы, как они, якобы, в автобусе, по дороге в школу, в привычной толчее чуть ли не каждое утро лапали историчку за все её выпуклости, смачно прощупывая их, а она, якобы, жеманилась, хихикала, похохатывала и томно прикрывала глазки.

Историчке было за сорок. И фигурку она имела весьма аппетитную. Но по стервозности своей не имела ни мужа, ни любовников, как, впрочем, и большинство учительниц их школы. А естество брало своё.

Вот так.

Моня сидел ни жив ни мёртв. И не мог поверить в дикий фарт. Он даже приготовился, что сейчас придётся что-то там лепетать про стачкомы и большевистские «пятёрки». Но случилось иное. Историчка широко и зазывно раздвинула пухлые ноги. И Моня увидел, что трусиков на ней нет.

— Асатрян, — вызвала историчка, — к доске!

Илюша послушно поднялся…

Дальше никакой очереди не получилось. Через три минуты на историчке остались одни туфельки, очки, шелковый платочек на шее и заколочка в волосах. Моня страшно страдал оттого, что у него не шесть пар рук — такой женской плоти и в таком количестве он ещё не видал. Балерины были в сравнении с этим пиршеством любви вегетарианской пресной закуской.

— Мальчики, — томно извивалась в их цепких объятиях историчка, — не все сразу, вы меня с ума сведете…

Впрочем, жарко шептала она недолго. Совсем скоро для её пухленьких губ нашлось занятие более лакомое. Чему она с педагогическим самозабвением и отдалась.

Сладострастная была классная дама.

Моня не помнил, что и как случилось. Они слились в какой-то жаркий, пульсирующий комок, где всем было место, где всё менялось, где хотелось успеть оторваться по полной программе…

Историчка поощряла их томными и возбуждающими вздохами. Всё было ослепительно и безумно, как в постмодернистском балете. Но…

Стул упал с двери, когда Моня кончал прямо во влажные, с размазанной помадой губы. Илюша мерно раскачивался с прижатым к чреслам восхитительно круглым задом. Геша сопел где-то снизу, совершенно очарованный налитыми упругими грудями…

Завуч осторожно прикрыла за собой дверь. Похоже, она решала, что делать: кричать, возмущаться или присоединиться к этому пиру плоти.