История Хэйкэ - читать онлайн книгу. Автор: Эйдзи Есикава cтр.№ 62

– Господин Харимы, уже четыре часа – может, даже часом больше.

– Да? – Напоминание будто удивило Киёмори. С большим трудом он поднялся на ноги. Когда Киёмори встал и двинулся к пленникам, глаза Тадамасы стали внимательно следить за его действиями.

– Токитада! – повернулся к свояку Господин Харимы.

Токитада, следовавший на шаг позади, обнажил меч. Его взгляд следил за побледневшим лицом Киёмори и как бы спрашивал: «С кого начнем?»

– Начнем отсюда.

К Киёмори, вытянувшему указательный палец, повернулось лицо юноши. Господин Харимы быстро отвел от него свой взгляд.

– Поторопись, Токитада, не тяни, – нетерпеливо произнес Киёмори.

– Да я и не тяну, – пробормотал Токитада.

Необычный звук, похожий на хлюпанье мокрого белья, донесся до ушей присутствующих. Он последовал за взмахом меча и брызгами крови.

– О, Наганори, они убили тебя! – закричал Тадамаса.

В это время была отсечена еще одна голова с тем же леденящим кровь звуком.

– Тадацуна! Ох, Тадацуна!

Крик слился с грохотом грома. Тадамаса истерично выкрикнул, когда меч опустился в третий раз. На этот раз удар оказался не совсем точным, хотя и смертельным. Токитада в замешательстве обернулся и стал перебирать лица присутствующих оцепеневшим взглядом.

– Токитада, что с тобой случилось?

– Воды! Дайте мне воды, прежде чем я прикончу последнего. У меня в глазах потемнело. Руки не слушаются…

– Трус! Кровь напугала тебя… Дай мне закончить дело.

Киёмори разозлился. Он сделал несколько шагов в направлении Тадамасы и окинул холодным взглядом повернувшееся к нему лицо смертника. Он не чувствовал никаких эмоций. В глубине его мозга будто сложился ледяной стержень, ожесточивший его до предела. Короткий смешок заставил Киёмори вздрогнуть. Он понял, что смех произвели его собственные губы, когда он остановился перед Тадамасой, сжимая в руках меч.

– Тадамаса из дома Хэйкэ, желаешь ли ты сказать что-нибудь еще, перед тем как я нанесу смертельный удар?

– Э-э, послушай, если сможешь, – вызывающе зашипел Тадамаса, откинув голову, словно это могло отсрочить его последний миг. Вместо того чтобы обнажить затылок, он выпрямился, выпячивая грудь. – Я никогда не любил тебя – даже тогда, когда ты был ребенком, Киёмори! Теперь я понимаю почему. Я предчувствовал все это.

– Я верю тебе. Никого больше тебя я никогда не презирал.

– Мы, дядя и племянник, похожи друг на друга не больше, чем снег и чернила. Ты победил! Я погибаю от твоих рук, и это обиднее всего.

– Только война может быть горше для тебя.

– Не война, а судьба. На очереди ты, Киёмори.

– Ждать этого бесполезно. Ты готов принять смерть сейчас?

– Не спеши. Еще одно слово.

– Какое слово? Что еще тебе надо сказать?

– Подобное сходство не может быть случайным. Ты, несомненно, отродье того злобного монаха.

– Какого монаха? О ком ты? Кого я тебе напоминаю? Кроме Тадамори, у меня не было отца.

– Погоди! Первая жена Тадамори, госпожа из Гиона, сама говорила мне, что ты не его сын. И сыном императора Сиракавы ты тоже не являешься. Истина состоит в том, что она зачала тебя от того распутного монаха, который был ее любовником… – бормотал Тадамаса.

– Проклятие на твои поганые уста… умри! – Киёмори взмахнул мечом. Он ярко блеснул и опустился на шею Тадамасы.

Забрызганный кровью, Киёмори замер. С недвижного меча тоже стекала кровь.

Перед отсутствующим взглядом Киёмори сверкали молнии, громыхал гром. Почва под его ногами, казалось, ходила ходуном.

– Безумец! Животное!

– Злодей!

– Дьявол во плоти!

Не гром небесный произнес эти слова. То был гомон толпы, разъяренной видом человека, который обрек на казнь четырех своих родственников. Град камней полетел в Киёмори, но он оставался без движения. Тяжелые струи дождя били по его доспехам, лицу и рукам, с которых стекала кровь. Крики толпы потонули в нарастающем шуме. Воины Киёмори верхом на лошадях скакали галопом прямо на толпу, которая разбежалась прежде, чем они обнажили свои мечи. Но Киёмори продолжал стоять, как каменное изваяние перед рядом из четырех обезглавленных трупов. Дождь хлестал мощными струями по его одинокой фигуре, бело-голубые молнии ярко вспыхивали над пагодами, высящимися на Восточных холмах. Однако Киёмори продолжал стоять под проливным дождем, держа перед собой меч.

– Господин… господин.

– Все ушли, господин.

– Толпа рассеялась.

– Вы достойно выполнили свой долг.

– Время уходить, господин.

Воины Киёмори в тревоге переминались вокруг своего военачальника, стремясь побыстрее уйти, но он отошел от них и стал взбираться вверх по набережной. Под ослабевшим дождем Киёмори всматривался в просветы между облаками и шептал молитву.

– Токитада, Токитада!

Озабоченные лица Токитады и воинов мгновенно прояснились, когда они услышали обычный ровный голос Киёмори. На вечернем небе появилась радуга. Происходившее отступило как дурной сон. Токитада шагал впереди, ведя коня Киёмори.

Взяв у Токитады поводья, Киёмори обратился к нему через плечо:

– Останься здесь с четырьмя-пятью воинами. Бережно доставь четыре трупа в Торибэно для сожжения. Я еду домой и буду настороже сегодня вечером. Поручаю погребение тебе.

Корэката, предводитель стражи справедливости, той же ночью принес из Рокухары ожидавшему его Синдзэю четыре отрубленные головы, которые тот внимательно осмотрел при мерцании светильников.

– Очень хорошо, – одобрительно кивнул Синдзэй и выслушал отчет о казни, поведении Тадамасы перед смертью, о Киёмори и заминках во время экзекуции.

Синдзэй неожиданно громко рассмеялся, похлопывая себя по бедрам.

– Итак, случилось то, что должно было случиться. Очевидно, есть исключение из правила, выраженного поговоркой: «Осужденный умирает раскаявшимся грешником». Найдется немного таких, как Тадамаса, которые, умирая, яростно протестуют против вхождения в рай. А каков Киёмори – этот малодушный парень! Поразительно, но он вел себя столь же мужественно, сколь во время сражения в Сиракаве.

На следующий день Синдзэй вызвал Ёситомо и в своей обычной манере сказал:

– Господин смотритель императорских конюшен, прошлой ночью Господин Харимы принес голову своего дяди. Очень похвальный поступок… А вы? Есть ли у вас сведения о том, кто оказался еще более опасным мятежником, чем Тадамаса? Я имею в виду Тамэёси из дома Гэндзи, который руководил боевыми операциями против нас.

Этот учтивый льстивый голос заставил похолодеть Ёситомо. Его лицо покрыла смертельная бледность.