Честь самурая - читать онлайн книгу. Автор: Эйдзи Есикава cтр.№ 308

— Пусть я молод, но опасности похода по тылам противника вижу очень хорошо. Поверь, мне нужна не слава непобедимого воина — я хочу победы нашего общего дела. И не буду кривить душой, дядюшка: опасности меня тоже привлекают, иначе какой же я воин?

Кацуиэ все еще не был готов принять решение, навязываемое Гэмбой. Он погрузился в размышления. Гэмба на время оставил его в покое и обратился к Сёгэну:

— Дай взглянуть на карту!

Не вставая, он развернул свиток и молча вгляделся, поглаживая щеку.

Прошел час.

Кацуиэ сомневался, стоит ли отправлять в поход по тылам врага самого Гэмбу — именно потому, что тот просил его об этом с такой настойчивостью, но теперь, наблюдая, как тщательно племянник изучает карту, он почувствовал, что вполне может положиться на него.

— Ладно, — решившись наконец, обратился к Гэмбе Кацуиэ. — Пусть будет по-твоему. Только смотри — не допусти ошибки. Приказываю тебе нынче ночью ударить в тыл врагу.

Гэмба поднял глаза на Кацуиэ и сразу вскочил. Полученный приказ безмерно обрадовал его. Он поклонился дяде с небывалым почтением. Любуясь племянником и разделяя его радость, Кацуиэ ни на мгновение не забывал, что затея может при первой оплошности обернуться гибелью исполнителя.

— Еще раз повторяю: как только возьмешь и уничтожишь крепости на горах Ивасаки и Оива, немедленно возвращайся. Лети домой, как на крыльях.

— Да, дядюшка.

— Едва ли нужно напоминать тебе, что подготовить безопасный и надежный отход — непременное условие успеха боевых действий. Особенно когда совершаешь поход по вражеским тылам. Не оставить пути для отступления — то же, что бросить недостроенной запруду на горной реке: очень скоро все твои труды будут смыты и унесены прочь. Стремительно продвинувшись вперед, так же стремительно отступай при опасности окружения.

— Я буду помнить твои советы, дядя.

Добившись желаемого, Гэмба начал проявлять небывалую уступчивость. Кацуиэ поспешил собрать своих военачальников. Вечером необходимые приказы были переданы во все лагеря; перед каждым полком была поставлена боевая задача.

Заканчивался девятнадцатый день четвертого месяца. Во второй половине часа Крысы, под покровом тьмы и в полной тайне, из лагеря выступило восемнадцатитысячное войско. Передовой отряд, которому предстоял поход по вражеским тылам, был разбит на два корпуса, по четыре тысячи человек в каждом. Воины спустились с гор в сторону Сиоцудани, одолели перевал Таруми и отправились на восток по западному берегу озера Ёго.

Двигаясь столь же скрытно, двенадцатитысячный ударный отряд основного войска Кацуиэ избрал другой путь. Продвигаясь по дороге, ведущей в северные провинции, он начал забирать к юго-востоку. Эти действия были предприняты для того, чтобы оказать поддержку походу отряда во главе с Сакумой Гэмбой и в то же время воспрепятствовать любым передвижениям войск между вражескими крепостями.

Тогда же трехтысячный корпус под началом Сибаты Кацумасы пошел на юго-восток по склону горы Ииура. Спустившись с нее, он затаился в засаде, убрав знамена и вооружение, пристально следя за перемещениями вражеских войск по направлению к Сидзугатакэ.

Маэде Инутиё было поручено взять под наблюдение боевой рубеж между Сиоцу, горой Данги и горой Синмэй.

Сибата Кацуиэ выступил из ставки на горе Накао во главе семитысячного войска и продвинулся до Кицунэдзаки по дороге, ведущей в северные провинции. Тем самым он пытался сбить с толку и вызвать на сражение пятитысячное войско Хидэмасы, расположившееся на горе Хигасино. Воинство Кацуиэ гордо прошествовало мимо этой горы, высоко подняв знамена.

Ночное небо на востоке заалело, наступило утро. Ночь двадцатого числа четвертого месяца по лунному календарю была короткой, вот-вот должно было наступить летнее солнцестояние.

Как раз в эти часы предводители передового отряда, ступив на белый песок берегов озера Ёго, собрали растянувшееся в движении войско воедино. Вслед за четырехтысячным первым корпусом прибыл второй. Таково было воинство, которому предстоял поход по вражеским тылам. Во главе его шел Сакума Гэмба.

Туман еще не рассеялся.

Вдруг небо над озером расцветилось радугой. Приближался рассвет, но на берегу еще была такая тьма, что люди не видели ни друг друга, ни своих лошадей. Тьма скрывала вьющуюся в высокой траве тропу.

Полотнища знамен колыхались в клубах тумана — казалось, войско движется по морскому дну. Холодный туман застилал глаза и теснил дыхание, но вооруженные воины шли твердо и уверенно, зная, что им предстоит великое дело.

С берега доносились шум, смех и веселые оживленные голоса. Лазутчики отряда ползком подкрались туда, чтобы выяснить, кому вздумалось резвиться в густом тумане. Оказалось, двое самураев и десяток конюхов из крепости на горе Ивасаки, войдя в озеро, купают лошадей.

Лазутчики решили не дожидаться подхода основных сил, взмахами рук позвали подмогу и с воплями «Брать живьем!» кинулись на незадачливых купальщиков.

Застигнутые врасплох, самураи и конюхи бросились бежать, поднимая тучи брызг и крича:

— Враги! Враги!

Пятерым или шестерым удалось скрыться, остальных люди Гэмбы схватили.

— Отлично! Начало положено, открываем охоту!

Воины клана Сибата поволокли пленников к своему военачальнику. Им оказался Фува Хикодзо. Он допросил пленных, не слезая с коня.

Послали гонца к Сакуме Гэмбе, извещая о случившемся и спрашивая, как поступить с захваченными в плен. Ответ последовал незамедлительно:

— Не тратить зря время. Всех убить и немедленно продолжить движение на гору Оива.

Фува Хикодзо спешился, обнажил меч и собственноручно обезглавил одного из пленников. Затем, обратившись к своим воинам, воскликнул:

— Чего вы ждете! Убейте этих людей, принесите их головы в жертву богу войны! И вперед — на приступ горы Оива!

Самураи едва не передрались между собой: каждый стремился первым заполучить голову конюха. Обрушив на пленных десятки мечей, они изрубили всех и во весь голос призвали на помощь бога войны. Громкие крики прокатились по всему войску.

В редеющем тумане железными волнами катилось войско, самураи неслись к боевой славе. Забеспокоились лошади, на полном скаку обгоняя и отталкивая друг друга. Полки копьеносцев двинулись наперегонки, наконечники копий сверкали в лучах утреннего солнца.

Уже доносилась ружейная пальба, лязгали мечи, со стуком сшибались копья, дикие звуки неслись оттуда, где поднимался внешний частокол крепости Оива.

Как глубок освежающий сон короткой летней ночью! Склоны горы Оива, отрядом на которой командовал Накагава Сэбэй, и гора Ивасаки, где комендантом крепости был Такаяма Укон, — самое сердце укреплений, воздвигнутых Хидэёси, — были окутаны туманом и так спокойны, словно никто не догадывался о приближении вражеского воинства.