Честь самурая - читать онлайн книгу. Автор: Эйдзи Есикава cтр.№ 184

— Князь велит вам ждать его в Бамбуковом зале.

Молодой человек провел Хидэёси в трехэтажную башню, потому что Бамбуковый зал представлял собой часть жилых покоев самого Нобунаги. Хидэёси уселся у окна и стал глядеть на озеро. Вскоре появился Нобунага и без лишних церемоний сел рядом со своим вассалом, которому явно был рад. Хидэёси, вежливо поклонившись, не произнес ни слова. Некоторое время они сидели молча. Ни тому, ни другому не хотелось тратить слов попусту.

— Ну и что же ты, Хидэёси, обо всем этом думаешь? — наконец прервал молчание князь. Судя по его словам, множество противоречивых мнений, высказанных на совете, еще не сложились в окончательное решение.

— Араки Мурасигэ, по-моему, на редкость честный и преданный человек. Его, пожалуй, можно назвать простаком, правда, я с трудом представляю себе, что он мог оказаться настолько прост.

— Нет. — Нобунага резко покачал головой. — Мне кажется, дело тут не в его простоте. Он отъявленный негодяй. Ему показалось мало того, что он получал от меня, и он решил вступить в союз с Мори, надеясь получить от них больше. Это поступок ограниченного человека, заигравшегося в прятки с самим собой.

— Нет, мой господин, все-таки Мурасигэ простак. Он был вами так обласкан, что большего и желать невозможно.

— Человек, собирающийся поднять восстание, непременно восстанет, какими милостями его ни осыпь.

Нобунага сейчас не вполне владел своими чувствами. Впервые Хидэёси довелось услышать, как князь называет человека негодяем. Похоже, он не знал, как поступить. Впрочем, спроси у самого Хидэёси, что теперь делать, он тоже не дал бы ответа. Нанести немедленный удар по крепости Итами?.. Попробовать образумить Мурасигэ, чтобы он добровольно отказался от мыслей о восстании?.. Ни один ответ не казался заведомо предпочтительным. Одну-единственную крепость Итами взять, конечно, нетрудно. Но ведь вторжение в западные провинции уже началось. Стоит сейчас отвлечь армию на второстепенную военную операцию — и, по всей вероятности, им придется пересматривать все дальнейшие планы.

— Почему бы мне не поехать к Мурасигэ и не поговорить с ним? — неуверенно предложил Хидэёси.

— Выходит, ты считаешь, что нам пока лучше не прибегать к силе?

— Да, я думаю не следует делать этого без крайней необходимости.

— Мицухидэ и еще несколько членов совета тоже предлагают не прибегать к силе. Теперь вот и ты к ним присоединился. Однако мне кажется, послом к Мурасигэ лучше отправиться не тебе.

— Но почему, мой господин? В конце концов, я частично несу ответственность за происшедшее, ведь Мурасигэ был моим подчиненным, даже более того: заместителем. И если он совершил такую глупость, то кому же…

— Нет! — Нобунага решительно тряхнул головой. — Нельзя посылать к нему человека, с которым он состоит в приятельских отношениях. Я пошлю Мацуи, Мицухидэ и Мами, да и то всего лишь затем, чтобы подтвердить или опровергнуть слухи.

— Что ж, это верно, — покорно согласился Хидэёси, однако он чувствовал необходимость перевести разговор в несколько иное русло, причем, как ему подумалось, в интересах и Нобунаги, и Мурасигэ, поэтому он добавил: — Пословица гласит, что ложь в устах буддийского монаха — мудрость, а восстание в самурайском клане — политика. Вам не следует ввязываться в боевые действия, потому что тем самым вы сыграете на руку клану Мори.

— Неужели ты думаешь, что я этого не понимаю?

— Мне хотелось бы дождаться здесь результатов миссии, но меня тревожит положение дел в Хариме. Поэтому я, с вашего разрешения, вскоре уеду.

— Вот как? — Нобунаге явно не хотелось расставаться с Хидэёси. — Но ты едва ли теперь сможешь проехать через Хёго.

— Не беспокойтесь, мой господин, я отправлюсь морем.

— Будь по-твоему. Чем бы дело ни кончилось, я немедленно дам тебе знать об этом. И ты постоянно сообщай мне обо всем, что у тебя происходит.

Хидэёси простился с князем. Несмотря на сильную усталость, он в тот же день выехал из Адзути, пересек озеро Бива, переночевал в храме Мии, а утром отправился в Киото. Послав вперед двух оруженосцев с наказом держать наготове корабль в Сакаи, сам он с несколькими вассалами поехал в храм Нандзэн. Хидэёси очень хотелось повидаться с Такэнакой Хамбэем, предававшимся в уединении размышлениям и медитации.

Монахи, разумеется, переполошились, завидев столь высокопоставленного гостя, но Хидэёси, отведя одного из них в сторонку, попросил на этот раз обойтись без подобающих его положению церемоний.

— У моих людей вдоволь съестных припасов, так что все, о чем мы вас попросим, это кипяток, чтобы заварить чай. И поскольку я заехал сюда лишь для того, чтобы навестить Такэнаку Хамбэя, то сразу к нему и отправлюсь. Но после беседы с ним я бы с удовольствием подкрепился.

Покончив с распоряжениями, Хидэёси спросил:

— А как Хамбэй себя чувствует? Надеюсь, получше?

— Если и получше, то совсем немного, мой господин, — уныло ответил монах.

— А снадобья свои он принимает?

— И утром, и вечером.

— И лекарь его регулярно осматривает?

— Да, к нему приезжает лекарь из Киото, и князь Нобунага постоянно присылает сюда своего личного врача.

— Он выходит из своих покоев?

— Уже дня три не выходил.

— А где он сейчас?

— Вы найдете его в уединенном домике в саду.

Едва Хидэёси вышел в сад, как к нему подбежал один из слуг Хамбэя:

— Мой господин только что переоделся и готов к встрече с вами.

— Ему не следовало бы вставать, — ответил Хидэёси и быстро пошел к уединенному домику.

Услышав о приезде Хидэёси, Хамбэй распорядился убрать постель и навести порядок в комнате, а сам тем временем переоделся. Затем, пройдя по деревянному настилу к ручью, текущему в саду около бамбуковых ворот, вымыл лицо и руки. И как раз в это мгновение кто-то похлопал его по плечу.

Хамбэй обернулся.

— Ах, я и не знал, что вы здесь, — произнес он, опускаясь на колени. — Прошу пожаловать сюда, в домик.

Для того чтобы войти, надо было наклонить голову. Хидэёси непринужденно опустился на циновку. В комнате отсутствовали какие-либо украшения, кроме гравюры на стене. Яркий наряд и доспехи Хидэёси, вполне уместные среди буйного великолепия красок, царившего в Адзути, здесь, в приюте отшельника, казались непозволительно роскошными.

Хамбэй прошел на веранду, поставил одну-единственную белую хризантему в вазу, сделанную из колена молодого бамбука, вернувшись в комнату, поместил вазу в альков и сел рядом со своим гостем.

Хидэёси догадался: хотя постель и была убрана, Хамбэй опасался, что запах лекарств и гнетущая атмосфера больничного помещения покажутся гостю неприятными, а потому и решил освежить воздух ароматом цветка.