Бенкендорф. Сиятельный жандарм - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Щеглов cтр.№ 82

— Воспримут, не беспокойся. Еще как воспримут, — улыбнулся генерал. — Да и возвращать их здесь некуда. Француз все здания в хлев превратил. Тут лет сто строить надо.

Волконский поддержал Бенкендорфа, однако Иловайский 4-й ничего не желал слушать.

— Ты, князь, молчи. Ты нашей жизни и счета не разумеешь. Казак откуда прискакал? Две тыщи верст отмахал. Он своей задницей и кровью все оплатил, а Русь спас.

Генерал ушел в вестибюль и продолжил там сортировку, не испытывая ни малейших угрызений совести. Бенкендорф попытался все-таки опять усовестить начальство. Он знал, что император Александр сильно недоволен атаманом Платовым за недисциплинированность: до него докатился слух, что лихой казачий предводитель был не совсем трезв в Бородинском сражении. Своими действиями Иловайский 4-й навлечет на донскую верхушку новый гнев государя, а Бенкендорф сроднился с казаками. Более того, он твердо убедился, что без соединений Платова войны с Наполеоном не выиграть. Платов сейчас уехал на Дон формировать свежее ополчение. Атаман нравился Бенкендорфу еще с павловских времен, когда тот не вылезал из арестантской Зимнего, куда его регулярно отправляли то за веселые проделки, то за собственное мнение, то за нежелание уступать дорогу петербургской знати, а то и за самоуправство. Но когда грянул гром, император Александр обратился к Платову со словами:

«Подсоби, атаман, в грозную годину. Без тебя Россия не выдюжит!»

Когда Бенкендорф и Волконский садились на коней, их догнал сотник Лобанов:

— Приказано передать, господин полковник, что генерал Иловайский 4-й назначает вас комендантом Москвы впредь до особого распоряжения и вменяет вам в обязанность преследование французов легкими отрядами, очищение города от наполеоновских агентов, лошадиных трупов, мусора и прочей падали во избежание распространения заразы, а также предлагает повести борьбу с различными разбойными шайками и требует водворения общей тишины и спокойствия. Об исполнении просит ежевечерне докладывать.

Получив странным образом руководство к дальнейшим действиям, Бенкендорф прежде всего отправил Волконского подыскать приличное помещение для коменданта, каковое и было обнаружено по левую сторону Страстного бульвара посреди густого, по случайности не обгоревшего сада, и Бенкендорф тут же приступил к исправлению новой и, надо заметить, необычной для него должности.

Помещение, где обосновался комендант на скорую руку, привели в порядок, и Бенкендорф начал отдавать распоряжения. Он велел саперной команде проверить — не оставили ли французы в Кремле минные заряды, а если оставили, то немедленно их обезвредить. Затем он послал Чигиринова собрать оставшихся в городе чиновников и купцов, образовал санитарный отряд по очистке кварталов, нарядил драгунские патрули, в обязанности которых входило не допускать грабежей и задерживать подмосковных крестьян с телегами, отправляя их на вывозку за городскую черту лошадиных трупов и мусора. Как ни удивительно, непривычные заботы увлекли его. Он вникал в мельчайшие детали обывательской жизни и находил в том удовольствие. В очередной раз он убеждался, что массы неприятностей удалось бы избежать, если бы высшая власть опиралась на полицию, во главе которой стояли бы честные и расторопные люди.

Каждый вечер он проверял сам казачьи посты и, только убедившись в надежности охраны, ложился отдыхать. Чуть позже он составил план неотложных мероприятий. В приемной у него толпились с утра разного чина жители, купцы и даже иностранцы, предлагающие собственные услуги по восстановлению совершенно разрушенного французами коммунального хозяйства. Трудно было вообразить, что творилось на пустырях и в сожженных кварталах. Те, чье существование еще недавно отличалось благополучием и довольством, ютились в землянках, дощатых хибарках и подвалах, а между тем надвигалась суровая зима. Продукты поступали медленно, и все пока держалось на уличных разносчиках.

Особую досаду у Бенкендорфа вызывали вполне, впрочем, справедливые сообщения с указанием фамилий горожан, которые согласились работать в оккупационной администрации. Среди приведенных для допроса к Бенкендорфу высокой фигурой и гордой осанкой выделялся некто Верещагин — отец страдальца, растерзанного толпой перед вступлением Наполеона в Москву. Бенкендорф помнил о таинственном деле, но мнения собственного не составил, не зная тонкостей происшедшего. Рано или поздно государь пришлет запрос и потребует обстоятельного отчета. Бенкендорф решил, не откладывая, потолковать с Верещагиным. Он вышел в приемную и назначил купцу явиться через три дня для обстоятельной беседы и уточнения подробностей, взяв у него пока из рук прошение. Чигиринову он велел во что бы то ни стало разыскать настоящих свидетелей события у губернаторского дома.

Когда части генерала Иловайского 4-го после пленения Винценгероде в скором времени заняли центр Москвы, полицейские наряды по приказу Бенкендорфа провели начальную чистку. В их сети попало до полусотни лиц всяких званий, которые завели шашни с французами и бегали в Кремль на поклон к Мортье. Бенкендорф решил запятнавших себя задержать до определения уголовным судом участи каждого в отдельности после подробного разбирательства. Несколько дней он знакомился с этой публикой, выясняя, что толкнуло их на путь измены отечеству. В основном вспомогательную администрацию Мортье рекрутировал из торговой прослойки. Раньше других на Страстной привели Петра Ивановича Находкина, возглавлявшего общее управление. Схватили и его сына, официально назначенного помощником отца. Находкин, между прочим, числился в первой гильдии и принадлежал к известным московским толстосумам. Вместе с городским головой попался и переводчик — мелкий купчишка Алексей Крутицкий.

— Батюшка, — взмолился Находкин, — не губи! Виноват! Сознаю! Но что было делать, когда принудили под страхом смерти.

Врал ли Находкин — не удалось выяснить, да и противно было заниматься выискиванием совершенных подлостей. Попадались птицы и покрупнее городского головы, хотя они состояли у него будто бы в подчинении. Некто Бородин получил важный пост — руководил размещением неприятельских войск. Купецкий сын Николай Крок отвечал за спокойствие и правосудие, безвестному Стельцеру поручили полицию, Иван Гаврилович Поздняков — мужчина видный — в три обхвата — обеспечивал провиантскую часть. И не стоит думать, что эти люди были подставными фигурами и от них ничего не зависело. Наоборот, они способствовали борьбе с пожарами и до самого бегства Наполеона в тяжелых условиях оккупации, которая приняла характер открытого и поощряемого мародерства, — сам император использовал в быту отнюдь не трофеи, а предметы и вещи, экспроприированные в сохранившихся от огня помещениях, — так вот эти люди помогали Мортье, и если бы не они, то Великая армия, вероятно, начала бы отступление и раньше. Факт стал очевиден для Бенкендорфа после первых же допросов.

Особый интерес для Бенкендорфа представила беседа с двумя купцами второй гильдии: Василием Федоровичем Коняевым и Иваном Петровичем Исаевым, которые распоряжались очисткой дорог и починкой мостов. Бенкендорф воспользовался их советами и вместе с тем подивился низости человеческих душ. Коняев и Исаев много сделали для того, чтобы открыть путь французам и союзникам для более или менее благополучного выхода из Москвы. Переправы через реки поддерживались в хорошем состоянии. Как местные жители, они знали все броды и удобные места для наведения мостов. Третьегильдийский торговый человечишка Алексей Михайлович Прево занимался освещением улиц и захоронением трупов людей и лошадей. Наполеон и Мортье однажды лично проверяли его работу и остались довольны. Между прочим, французы выделяли немалые средства на благоустройство города после пожара, так что русская администрация действовала не за спасибо.