Княгиня - читать онлайн книгу. Автор: Петер Пранге cтр.№ 68

— С удовольствием готов вас выслушать, — заявил Бернини, с явным облегчением восприняв перемену темы разговора.

— В этом-то я как раз и не уверена, кавальере, — рассмеялась Олимпия. — Тема не из приятных. Как я понимаю, вы на грани банкротства? До меня даже доходят слухи, что вас намерены изгнать из вашего палаццо. Это правда?

— Всего лишь домыслы, распространяемые синьором Борромини. Он утверждает, что мой дом якобы препятствует расширению Пропаганда Фиде, и всеми средствами пытается добиться сноса. Но я не думаю, что есть серьезные основания для беспокойства.

— Разумеется, их нет и быть не может, если вспомнить о куда более серьезных вещах, о которых вам нынче приходится задумываться. Нет, — повторила Олимпия, покачав головой, — прискорбная история с колокольнями явно пошла вам во вред. Небось, все заказчики, как один, позабыли дорогу к вам? Не могу и не желаю поверить в такое. Во времена Урбана вы ведь были не кто-нибудь, а первый художник Рима.

— Как вам, наверное, известно, папа Иннокентий не проявляет ко мне подобной благосклонности. Однако я не собираюсь по этому поводу корить судьбу. Придет время, и истина восторжествует.

— Да, время, время… Но разве можно уповать только на него? Иногда, знаете, время не очень торопится раскрыть нам истину. Не забывайте — мир несправедлив, он склонен замечать лишь внешний лоск.

— Потому я и намерен продолжать работать.

— Отлично, кавальере. Ах, если бы я только знала, кто смог бы вам помочь!

И с искренним сочувствием она посмотрела Бернини прямо в глаза.

Тот выдержал достаточную паузу, затем осторожно, будто на ощупь, чтобы невзначай не сморозить лишнего, спросил:

— Не хочу показаться вам слишком назойливым и даже дерзким, но все же могу ли я просить вас, донна Олимпия, ходатайствовать обо мне перед его святейшеством папой Иннокентием?

— Меня, кавальере? — На сей раз Олимпия с прежней убедительностью разыгрывала изумление. — Я? Кем вы меня считаете? Боюсь, вы преувеличиваете мои способности — я всего лишь слабая и незаметная женщина.

— То же самое говорила о себе Агриппина, и все же Нерону без нее ни за что бы не стать императором.

— Да-да, — согласилась донна Олимпия. Было видно, что она польщена. — У меня на самом деле сердце кровью обливается, когда я вижу, как художник, создавший такие произведения, страдает из-за, вероятно, поспешного решения. Стыд и срам для всего города.

Выразив таким образом соболезнование Бернини, донна Олимпия умолкла и, напустив на себя сосредоточенный вид, принялась лихорадочно размышлять.

— Ничего не стану вам обещать, но попытаюсь, — проговорила она после паузы. — Выберу удобное время, когда его святейшество будет готов прислушаться ко мне, и…

Она не договорила фразу. Кларисса боковым зрением заметила, как Бернини силится ответить улыбкой на улыбку донны Олимпии, и даже сумела разглядеть неподдельную мольбу в его темных глазах. Что же он должен был испытывать в эту минуту?

— Хотя, — продолжила Олимпия, — чтобы вступиться за вас, я должна быть уверена, на что могу рассчитывать, кавальере. Как мне знать, достойны ли вы моей помощи?

Кларисса видела, что Лоренцо отчаянно пытается преодолеть себя, время от времени бросая на нее полные мольбы взоры, будто она сейчас могла ему чем-то помочь.

— Всего один жест, кавальере, — вкрадчиво требовала донна Олимпия, — одно доказательство вашей надежности. Бывают моменты, когда жизнь требует от нас решимости. Помните слова Откровения? «Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден или горяч! Но как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих». [8] Между прочим, — непринужденным тоном продолжала она, — что за диковинное растение вы принесли с собой? Если не ошибаюсь, датура? Это ваш подарок мне?

Внезапно Кларисса поняла, какой подарок имеется в виду. Красноречивый подарок. И проявление необычайной чуткости… В этот миг лицо Бернини точно окаменело. Судя по всему, он принял решение, и когда Кларисса отвернулась, чтобы невзначай не встретиться с ним взглядом, извлек из кармана своего парчового одеяния продолговатый предмет. Клариссе в это мгновение показалось, что стены вот-вот раздавят ее, — ну какая же тесная эта гостиная, разве ей вместить всех их троих? Отложив пяльцы, она поднялась.

— Донна Олимпия, — слова Бернини доносились до Клариссы словно издалека, — к сожалению, я не обладаю ничем из того, что оказалось бы достойным женщины вашей красоты и вашего ума. Но сочту за счастье, если вы соблаговолите принять от вашего покорного слуги сей скромный дар.

Воссиявшая Олимпия приняла из рук Бернини шкатулку и тут же приподняла крышку.

— Кавальере! — ахнула она, мгновенно оценив содержимое. — Как-кой сюрприз! — От волнения ее голос срывался. — Это же просто чудо! Я в восторге! Чем я заслужила такую честь? Ты только посмотри! — Заикаясь от охватившей ее радости, Олимпия повернулась к Клариссе. — Нет, ты только взгляни, что преподнес мне синьор Бернини!

И выставила на обозрение Клариссы раскрытую шкатулку, где на бархате покоился сверкающий смарагд размером с грецкий орех.

— Не тот ли, который ты от имени английского короля вручила кавальере много лет назад?

— Я… я не помню. — Кларисса с огромным трудом подавляла желание опрометью броситься вон из гостиной. Кинув на Бернини полный недоверия взгляд, она отметила, что он тщится встать к ней спиной. — Возможно, не припомню…

— Ах да, понимаю тебя. Ты ведь всегда была далека от этого, камни и золото наводили на тебя скуку.

— У меня разболелась голова, — объявила Кларисса. Княгиня внезапно почувствовала жуткую усталость, как после многих часов, проведенных в сильном напряжении. — Если позволишь, пойду, пожалуй, к себе.

— Бедняжка! — ответила кузина и провела ладонью по волосам Клариссы. — Тогда не смеем тебя задерживать. Иди к себе и отдохни! И ни о чем не беспокойся! Это все карнавал. Столько сил отнимают увеселения.

Бернини хоть теперь и повернулся к княгине, по-прежнему старательно избегал встретиться с ней взглядом. Без единого слова они обменялись кивками.

Помедлив несколько мгновении, Кларисса произнесла:

— Вы уж заберите этот цветок с собой, синьор Бернини. Мне… мне как-то недосуг им заниматься.

Подходя к двери, Кларисса услышала голос Олимпии:

— Пожалуй, у меня есть кое-какие соображения, как убедить его святейшество насчет вас, кавальере. Вы не задумывались над созданием, скажем, модели фонтана на пьяцца Навона? Я, например, представляю себе его так: обелиск в центре, вокруг него четыре страны света в аллегорическом исполнении… За обедом мы еще побеседуем об этом. Надеюсь, вы не так уж строго блюдете пост…

Начиная с этого дня в палаццо Памфили стали регулярно прибывать корзины с фруктами. Адресовались они не Клариссе Маккинни, а исключительно донне Олимпии, хозяйке дома.