Датский король - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Корнев cтр.№ 4

На первой же лестничной площадке Звонцов столкнулся с племянником Флейшхауэр в домашнем халате и шлепанцах, который тут же бесцеремонно схватил постояльца за рукав и прошептал:

— Идемте со мной. Моей Марте срочно понадобился второй мужчина. — И подмигнул, плотоядно улыбаясь.

Одинокий студент не был равнодушен к противоположному полу, но от подобного предложения на мгновение ощутил себя голым в чужой квартире:

— Э… Простите… я иду на завтрак… Там у меня друг, наверху… Я спешу на завтрак…

— Ах вот как! Крепкая мужская дружба? Очень интересно. Наверное, это распространено среди художников? — Немец совсем расплылся в улыбке. — Желаю успеха!

Ничего не ответив, Звонцов поспешил дальше.

Он по обыкновению пришел слишком рано: в столовой еще никого не было. Вход в зал преграждал венский стул. Звонцов, почувствовав острый приступ тоски по дому, остался стоять в прихожей, ожидая свою благодетельницу. которая, будучи дамой высоконравственной и очень религиозной, в это время, наверное, еще возносила молитвы своему Богу.

Фрау Флейшхауэр была высокой, в силу зрелого возраста несколько полноватой женщиной с античным профилем и передовыми взглядами. Всесторонне образованная и начитанная, почетный профессор нескольких университетов в разных странах, она к тому же вдохновлялась всевозможными гуманитарными проектами: боролась с безработицей, приносила пожертвования приходам различных конфессий, открывала бесплатные столовые для бедных и время от времени приглашала в университет одаренных студентов со всей Европы, обеспечивая их обучение во благо мирового прогресса. В числе подобных счастливчиков-стипендиатов оказался и Вячеслав Звонцов.

Обыкновенная история: многие люди мечтают баснословно разбогатеть, и вся их жизнь проходит в суете да в погоне за деньгами. Одним из таких легкомысленных людей и был Вячеслав Меркурьевич Звонцов, последний отпрыск древнего рода, некогда служившего Отечеству, но от поколения к поколению уменьшавшего обширное боярское достояние и состояние. Вячеславу Меркурьевичу досталась в наследство ветхая усадьба с заглохшим яблоневым садом да скромными угодьями где-то под Курском. Родителям еще хватило средств дать любимому чаду домашнее образование, оплатить учебу в Петербургской Академии Художеств по классу ваяния, куда чадо со временем поступило, поскольку талантом Господь его не совсем обделил. С младых ногтей Вячеслав мечтал не просто возвратить промотанные предками средства, но и преумножить их. Он хотел быть Крезом современности. Ему казалось, что именно на ниве искусства можно достичь вожделенной цели.

Еще в студенчестве он «сотворил себе кумира» — научился подражать титаноподобному Буонарроти, конечно же, не задумываясь, был ли «убийцею создатель Ватикана». Вячеслав стал добросовестно и даже вдохновенно ваять этаких атлантов, как панцирем с ног до головы покрытых безупречной мускулатурой, этаких Самсонов, Давидов, Голиафов — только на основе мощной великорусской натуры. Отыскивал на улице извозчиков-ломовиков или портовых грузчиков и лепил в скромной мансарде-мастерской за скромную плату, впрочем, вполне устраивавшую как его, так и позировавших мужиков. Грех было бы сказать, что ленился. Работал много, порой не прерываясь на еду и сон, ведь его подгоняла мысль о заветной цели: воплотить в богатство свою гениальность. Цель приближалась довольно медленно, да и с дурной привычкой рода сорить деньгами Вячеслав все никак не мог совладать (заработанное мгновенно как сквозь пальцы утекало), но он не отчаивался, продолжая верить в свою звезду.

И вот удача: немецкая стипендия, учеба в Йене на факультете искусств, жизнь в Веймаре, городе великих Гёте и Шиллера! Казалось бы, о чем еще мечтать молодому ваятелю? Но перед поездкой в Германию жизнь преподнесла Звонцову еще один подарок.

Он встретил одного из тех удивительных талантов-самородков, которыми так богата Россия. Человек этот, его ровесник, в отличие от Вячеслава, не мог похвастать благородством крови (правда, если верить преданию, далекий его предок был храбрым опричником у Государя Ивана Васильевича, но суровый царь лишил его всех привилегий и чинов), зато обладал, что называется, природным благородством.

Вячеслав Звонцов и Арсений Десницын познакомились случайно на территории плавильного завода. Вячеслав приехал туда договориться о сырье, необходимом для работы. Сделав дело, он решил пройтись по служебным помещениям завода и наткнулся на странную, убогую каморку. Это была мастерская, где за более чем скромную плату паял и лудил прохудившиеся самовары и чайники, чинил старые ведра окрестным дачникам Арсений. Здесь же, в нищей каморке, он и жил. Честно заработанных средств хватало на овсяный кофе да на колбасу «собачья радость», а порой молочницы-чухонки маслицем угощали. Но и в таких условиях Арсений умудрялся постоянно практиковаться в живописи. Его увлекло изображение мятых ведер и прочего попадавшего к нему старого железа, причем наиболее любопытные образчики попадались ему на окрестных помойках. В течение нескольких лет талант-самородок достиг таких успехов в изучении фактуры металла, его живописной игры, настолько сжился с предметами, которые его «кормили», что стал настоящим виртуозом, единственным в своем роде художником, умевшим изобразить на холсте обыкновенное ржавое железо как эстетический феномен. В тайне от всех он решил готовиться в Академию, прекрасно понимая, как призрачна надежда на поступление.

Когда Звонцов впервые попал к Арсению, он был поражен увиденным. Мало того, что перед ним был выдающийся факт искусства; через призму своих меркантильных интересов он безошибочно разглядел в десницынских полотнах средство неплохо заработать. Вячеслав был первым, кто увидел работы Арсения. Не выказывая своего восхищения, он просто заявил: «Это, конечно, любопытно, очень ново. Но поскольку ты самоучка, работы вряд ли купят. Могу помочь тебе. Все-таки я уже известен среди профессионалов. Давай-ка я выставлю картины как свои!» Арсений легко пошел на сделку, так как свалившийся с неба друг предложил ему выгодные условия: половину гонорара. Но главное, художник считал свои «ведра» только прелюдией к будущему «настоящему» творчеству. С никому не известным «железным циклом» Звонцов собрался покорить Германию. Он и Арсения взял с собой, чтобы тот помог, если вдруг ему закажут новую работу в подобном стиле. «Пруссаки любят различные феномены, парадоксы и должны это по достоинству оценить», — думал ушлый скульптор.

Щедрость фрау Флейшхауэр не знала границ: помимо стипендии, Звонцову для комфортного проживания была предоставлена целая восьмикомнатная квартира (даром что в мансарде, под самой крышей), а вдобавок — настоящий широкий жест покровительницы искусств! — в Erdgeschoß [10] оборудована образцовая мастерская художника. Предназначалось это ателье, разумеется, тоже для русского гостя, подающего надежды, да вот только он там практически не работал. Дело в том, что живописцем Вячеслав был, мягко говоря, посредственным и брал в руки кисть в очень редких случаях (только для отвода глаз).

Когда ты живешь на чужбине, один в восьмикомнатных апартаментах, даже простой ремесленник из рядовой семьи без титулов и регалий может стать тебе близким товарищем. Новоявленный йенский студент поставил свою благодетельницу перед фактом: он прибыл с помощником, которому негде остановиться (правда, предусмотрительный Звонцов явился в Веймар не с пустыми руками: пудовый бочонок «салфеточной», отборной астраханской икры был для гурманки Флейшхауэр весьма желанным, настоящим царским подарком). Так или иначе, оказалось, что немка ничего не имеет против неожиданного обстоятельства: она была готова покровительствовать дружбе двух творческих молодых людей. «Нет ничего возвышеннее дружеских отношений. Слава Богу, что мальчик не завел себе какую-нибудь кокотку», — разумно рассуждала Флейшхауэр. Она очень радушно приняла гостей и с первого же дня стала знакомить их с местными достопримечательностями. Сначала Вячеслав с Арсением, зная, что в Веймаре все напоминает о Гёте и Шиллере, побывали в их домах-музеях. Потом они посетили могилы обоих «титанов классицизма», о которых ученая дама, активный член «Goethe Gesellschaft» [11] , могла рассказывать часами. К тому же оказалось, что на местном кладбище обрели покой Ференц Лист и — это привело русских молодых людей в особенный трепет — сам Ницше! Большой его поклонник, Звонцов даже спросил: