Весна Византии - читать онлайн книгу. Автор: Дороти Даннет cтр.№ 74

Сейчас все свое внимание императрица сосредоточила на двоих посланцах, склонившихся перед ней, однако интересовал ее лишь генуэзец, но не Николас. А Дориа не скрывал своего восхищения. И воистину, оно было заслужено. Даже после рождения девятерых детей Елена Кантакузен сохранила стройность, и длинная, расшитая золотом туника облегала ее тело, словно футляр. Лицо казалось покрытым чистейшей эмалью, в окружении жемчужных каскадов, ниспадавших с диадемы. Волосы были такими же темными, как и глаза. Когда Николас поднял голову после очередного поклона, то поймал на себе взор императрицы. В них ему померещился краткий проблеск то ли любопытства, то ли отвращения.

Он мгновенно опустил взгляд. Что ей могли наговорить? Среди множества придворных дам, окружавших императрицу, не было Виоланты Наксосской, однако тут стояли другие женщины, которых он не знал; мужчины в роскошных одеяниях во множестве толпились позади императора, ― и это были не слуги, и не охранники… должно быть, члены лучших семей Трапезунды, греческие аристократы, о которых Николасу приходилось слышать: Ипсиланти, Мурусси, ― они владели своими поместьями задолго до того, как латиняне вышвырнули императора из Нового Иерусалима, спустя тысячу двести лет после того, как Христос принял свою смерть в Иерусалиме прежнем, ― и братья императора явились, дабы основать здесь империю Трапезунд.

Все они на вид казались влиятельными людьми; и смотрели они сейчас тоже на него и на Дориа. Если державе и впрямь угрожала опасность (хотя о какой опасности может идти речь?), люди, владеющие землей, желали бы знать, какую помощь они могут получить от Генуи и от Флоренции, ― вне зависимости от ничтожных разногласий по вопросам веры… Патриарх, как заметил Николас, отсутствовал в тронном зале.

Секретарь с поклоном двинулся навстречу. Это был Амируцес, казначей и главный управитель, а также канцлер императорского двора. Торжественным голосом он объявил имена гостей императору. Первый ― конечно, генуэзец. Генуя была давней владычицей Леванта, и столь же давней соперницей обоих императоров, ― от нее по-прежнему ожидали выгодной торговли и дорогих даров.

Дориа выступил вперед, и все взгляды сошлись теперь на нем одном. Несмотря на невысокий рост, он был изящно сложен, и зеленый шелковый плащ подчеркивал его медленные уверенные движения. Достигнув конца ковровой дорожки, он чуть помедлил, а затем умело опустился ниц. Алые туфли императора оказались как раз перед ним, на низенькой мраморной ступеньке. Приложившись к ним губами, он поднялся и склонил голову, дожидаясь, пока император соизволит с ним заговорить. Он прошел по всему ковру, от начала до конца, и у Николаса тоже возникло искушение особого рода. Но, как и Дориа, он понимал всю неуместность продолжения ссоры. Это могло подождать.

Дориа представил свернутый пергамент с шелковой лентой и огромной печатью, ― его верительное письмо. Коснувшись листа кончиками пальцев, император затем сделал знак секретарю. Со своего места Николас слышал ясный музыкальный голос басилевса и более низкий ― казначея, который переводил содержимое послания. Амируцес, бывавший в Риме, Флоренции и Генуе, говорил по-итальянски с сильным греческим акцентом.

Соблюдая этикет, Дориа отвечал на том же языке. Двое молодых людей ― должно быть, сыновья казначея, ― стояли у того за спиной. Кажется, один из них приходился крестником кардиналу Бессариону.

Николас не знал, говорит ли по-гречески Пагано Дориа. Скорее всего ― вполне неплохо, ведь он почти всю жизнь провел на Востоке. Как бы то ни было, Амируцес переводил слова императора совершенно точно. В речи его не было ничего неожиданного: лишь церемонное приветствие и пожелания владыкам Генуэзской Республики, а также краткое подтверждение условий торговли и тех привилегий, которыми уже обладали торговцы. Именно существование этого предварительного соглашения позволило Дориа так ловко продвинуться на новом месте. Однако теперь стало очевидным, что надеяться на улучшение этих условий не стоит. В прежнем генуэзцы оставили о себе не самое хорошее впечатление, однако Дориа, почтительный и полный очарования, был преисполнен решимости улучшить ситуацию.

Наступил момент вручения даров. Слуга-грек по имени Параскевас поочередно преподносил каждый предмет своему хозяину, а тот передавал его в руки казначею. Кубки, специи, тончайшая шерстяная ткань (которой на «Чиаретти» не осталось вовсе) оказались превосходного качества и очень дорогостоящими. Две сотни дукатов были потрачены на то, чтобы доставить удовольствие басилевсу. И басилевс выразил свое удовлетворение. Подарки исчезли. Дориа, трижды поклонившись, отошел в сторону, и наступил черед Клааса.

В моменты, подобные этому, он старался не забывать о своем низком происхождении. Именно с ним он пытался бороться на протяжении последних полутора лет. Николас отлично знал все свои сильные стороны, ― и одним из его талантов была несомненная способность к подражательству. Не зря он так долго и пристально наблюдал за всем происходящим у церкви.

И потому он двинулся вперед медленно, так же, как двигались члены императорской семьи, и с тем же достоинством. Но там, где Дориа требовал к себе внимания, он держал взгляд строго опущенным все то время, пока его представляли двору. Прострации его обучала мастерица своего дела: оставалось лишь пожалеть, что сейчас она не может насладиться своим преподавательским триумфом. Он исполнил положенное лобзание и поднялся, по-прежнему потупив взор и пребывая в неподвижности до той поры, пока не заговорил император. Когда же Николас наконец поднял глаза и взглядом встретился с басилевсом, то почувствовал, как мурашки побежали у него по коже. Так значит, это правда… Виоланта редко изъяснялась начистоту, и до сих пор он сомневался… Однако теперь фламандец постарался забыть о своей догадке и полностью сосредоточился на церемонии.

Сперва письмо, подписанное во Флоренции Козимо де Медичи, с условиями торгового соглашения, цветистыми приветствиями и комплиментами… Послание было вручено императору и зачитано вслух. От Амируцеса император знал о существовании дома Медичи, вот почему он послал Михаила Алигьери во Флоренцию. Личное письмо от того же Алигьери было получено императором заранее, ― там излагались условия договора. И раз представителя Флоренции пригласили во дворец, ― стало быть, император счел эти условия приемлемыми. С другой стороны, не следовало проявлять излишнюю уверенность. Терпеливое ожидание ― вот истинный залог успеха.

Все письма были прочитаны и переведены. Император заговорил, время от времени прерываясь, чтобы дать возможность казначею перевести его речь. Император повторял условия договора пункт за пунктом, и так же, пункт за пунктом, давал на них свое согласие, по каждому в отдельности. Они получали все, что просили, все, чего желали Медичи и компания Шаретти. Николас слушал, пытаясь внешне ничем не выдать своего торжества.

Наконец обсуждение подробностей закончилось. Император отложил бумаги и несколько мгновений пристально изучал флорентийского консула, прежде чем выдать положенное заключение. Император выразил надежду, что Республика Флоренция через посредничество своего агента, компании Шаретти, будет уважать обычаи и суверенитет этих земель, а также что соглашение, заключенное сегодня, станет началом долгого, честного и плодотворного сотрудничества. Николас ответил на самом изысканном тосканском наречии, и Лоппе выступил вперед с дарами от Флоренции императорскому семейству. Василевс с любопытством оглядел Лоппе, ― словно среди его собственных слуг до сих пор не было ни единого чернокожего…