Источник - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Миченер cтр.№ 48

Словно они ожидали этой трагедии, жрецы слаженно приступили к исполнению своих обязанностей.

– Молчание! – приказали они, когда верховный жрец лично убедился, что Амалек мертв.

Но Либама продолжала стоять в ожидании, и, поскольку она была земным воплощением Астарты, обряд, в центре которого находилась она, должен был быть продолжен, или, в противном случае, на Макор обрушатся голод и бедствия. Даже смерть не имела права прервать обряд, посвященный жизни, и жрец вскричал: «Этот человек – Хетт!» Серьезно и неторопливо бородач поднялся по ступенькам, скинул одежду и, учитывая все, что тут происходило, на удивление мужественно прошел мимо мертвеца и, взяв Либаму на руки, отнес ее в покой, где им предстояло заниматься любовью. Под рокот барабанов двери храма были закрыты, и символический ритуал преклонения перед Астартой был продолжен.

Урбаал, промчавшись через ворота, кинулся к своей оливковой роще. Там он остановился; на несколько минут, пытаясь осознать, что же все-таки произошло, но единственное, что он понимал, да и то смутно, было то, что он кого-то убил. Растерянный, он вышел из-под сени оливковых деревьев, вышел к дороге на Дамаск и, спотыкаясь, побрел по ней к востоку. Он преодолел лишь небольшой участок пути, когда увидел, как к нему приближается человек, которого он никогда раньше не видел. Пришелец был ниже его ростом, но нелегкие годы в пустыне сделали его жилистым и мускулистым; у него были голубые глаза и темная борода. От него исходило ощущение ума и смелости, но манера поведения говорила, что он не ищет лишних неприятностей. Его сопровождали многочисленные жены, дети и молодые мужчины, которые, чувствовалось, безоговорочно подчинялись ему, как вождю, следом за ними тянулась отара овец и стадо коз. На ногах у него были плотные сандалии, ремешки которых обвивали щиколотки; с одного плеча свисал шерстяной плащ, оставляя другое плечо свободным; плащ был желтым, украшенным красным полумесяцем. Мужчина вел за собой караван мулов.

Его звали Йоктан, кочевник пустыни, которого соплеменники избрали, чтобы он привел их в глубь страны, где они попытаются начать новую жизнь, и это был первый хабиру, глазам которого предстал Макор, – в те времена, когда уже рухнули великие империи Египта и Месопотамии. В последующие тысячелетия специалисты вели бесконечные споры, можно ли его считать предшественником народа, который стал известен как евреи, но его эти материи не интересовали. Он пришел к источнику Макора довольно поздно, спустя примерно две тысячи лет после того, как на этой скале появился первый настоящий город, но он пришел сюда воплощением силы и мощи – не тех, которые проявляют себя в набегах и войнах, а той духовной силы, существование которой отрицать было невозможно. Его внезапное появление – он вдруг появился с востока, ведя за собой вереницу мулов, – удивило Урбаала, который остановился посредине дороги. Несколько минут двое мужчин молча стояли друг против друга, и видно было, что никто из них не боится другого. Урбаал, который наконец взял себя в руки, хотя так и не знал, кого же он убил, был готов к схватке, если в ней возникнет необходимость, но чужак не выказывал таких намерений, и первым заговорил Урбаал:

– Откуда ты пришел?

– Из пустыни.

– И куда ты идешь?

– На поле у белого дуба. Раскинуть свои шатры.

Урбаал, как фермер, считал себя умудренным житейским опытом, и, хотя чувствовал, что после убийства у него могут отнять землю, вел он себя так, словно ничего не произошло.

– Это поле принадлежит мне.

Он уже был готов выставить чужеземца, но тут вспомнил всю двусмысленность своего положения. Ему было нужно место, где он может скрыться.

– Можешь остановиться рядом, с дубом, – сказал он.

Когда шатры были раскинуты, возникла странная ситуация: хабиру понял, что Урбаал не собирается покидать их лагерь. Отправив своих сыновей заняться мулами, Йоктан остался ждать. Наконец Урбаал нерешительно подошел к нему:

– У меня нет дома.

– Но если это твое поле…

– И это мой город. – Урбаал подвел Йоктана к краю поля, откуда хабиру впервые увидел стены Макора, растущие из вершины холма и защищенные горами с севера; его белые крыши заманчиво блестели на солнце, После бескрайних просторов пустыни город настолько тянул к себе, что Йоктан не мог промолвить ни слова. Он собрал вокруг себя детей, и они стояли рядом с ним, глядя на свою новую землю. Казалось, тени от зданий Макора дотягивались до поля, перекрывая его. Но Йоктан был умным человеком, и он спросил:

– Если это прекрасное место – твой город, но у тебя больше нет дома, и ты один бредешь по дороге… Ты кого-то убил?

– Да.

Йоктан промолчал. Он стоял, залитый светом солнца, размышляя – он пытался решить, что ему сейчас делать. Продолжая хранить молчание, он оставил сыновей и направился к большому дубу, под которым его люди уже воздвигли простой алтарь из камней, собранных на поле. Он в одиночестве остановился у алтаря, вознося моления. Урбаал не слышал его слов, но, завершив молитву, Йоктан вернулся и сказал:

– Оставаться с нами ты не можешь, но я дам тебе мула, чтобы ты ушел на восток.

Урбаал отверг это предложение:

– Это моя земля, и я решил, что никуда с нее не уйду.

Это-то Йоктан мог понять. Двое мужчин обсудили ситуацию, и в завершение хабиру сказал убийце, что тот может найти убежище у алтаря. Затем Йоктан собрал своих жен, сыновей и мужей своих дочек и предупредил их, что скоро из Макора в поисках убийцы могут явиться солдаты и им надо как-то справиться с первыми сложностями на их новой земле. Мужчины посовещались между собой, но не стали сообщать свое решение Урбаалу, который направился к алтарю под дубом, пытаясь понять причины трагедии, жертвой которой он стал.

В тот день никакие солдаты из Макора не пришли, но в оливковой роще появилась женщина, которая искала своего мужа. Не найдя его, она двинулась по караванному пути, который вел в Дамаск, и наконец добралась до того места, откуда ей открылись незнакомые шатры, раскинутые на поле ее мужа. Она побежала сквозь колючие стебли скошенной пшеницы, крича: «Урбаал! Урбаал!» Она нашла его приникшим к алтарю, кинулась к нему и упала рядом с ним на землю, целуя его ноги. Она рассказала, что до утра жрецы не будут посылать воинов на его поиски, считая, что к тому времени он уже уйдет далеко на восток, где о его преступлении никто не будет знать. Она хотела тут же пуститься в путь – беременная женщина с одной парой сандалий, – но он упрямо повторял: «Это мое поле», и ни она, ни Йоктан не могли заставить его сдвинуться с места.

Зашло солнце, и наступила какая-то странная ночь. Урбаал, внезапно ставший старым и растерянным, прикорнул у алтаря, пока Тимма разговаривала с чужаками, рассказывая им, что ее муж был честным фермером, и пытаясь объяснить те ни с чем не сообразные шаги, которые и уничтожили его.

– Ты возлагаешь на себя слишком большую долю вины, – сказал Йоктан.

– Мы все виноваты, – ответила она.

– И все же это он сделал главную ошибку, – рассудительно возразил Йоктан.