Утонченный мертвец - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Ирвин cтр.№ 5

Теперь мы шли по траве. Наверное, в Сент-Джеймсском парке. Периодически я чувствовал солнце, но было вполне очевидно, что день уже клонится к вечеру.

Мне хотелось побольше узнать о своей собеседнице.

Ее звали Кэролайн. Она работала секретарем-машинисткой в фирме по импорту меха. Контора фирмы располагалась в Сохо. Обычно сразу после работы Кэролайн возвращалась домой в Патни, где жила вместе с родителями, но иногда заходила в кафе «АБС» на углу Пиккадилли вместе с подругой с работы. («Она очень хорошая, но страшно нудная».) Сегодня она в первый раз в жизни пошла в паб одна. Так что сегодняшний день стал приключением не для меня одного. Она вошла в «Орла», обмирая от страха. Для нее это было не просто питейное заведение, а целый мир, который до этой минуты существовал только в ее фантазиях. Прежде она никогда не бывала в подобных местах, ей было трудно представить, какие там собираются люди, и что там должно происходить, но ей почему-то казалось, что она обязательно встретит какого-нибудь богемного художника с дурной репутацией, и они познакомятся, разговорятся… И она познакомилась со мной. Иногда жизнь бывает такой предсказуемой…

На работе Кэролайн печатала счета на товар и деловые письма. Фирма была небольшая. В штате – пять человек. Я слушал, как завороженный. Все это было настолько нормальным, и в то же время настолько странным. Работа в конторе! Штатное расписание! Нормированный рабочий день! Служебные интриги! Служебный юмор! Для меня это был фантастический мир в миниатюре, этакая современная Лилипутия, милая и даже трогательная в своих мелких заботах. Кэролайн рассказала, что ей приходится много и напряженно работать, чтобы соответствовать высоким требованиям начальства в лице мистера Мейтленда, который помешан на экономии, и им приходится отчитываться за каждую ленту для пишущей машинки и за каждый лист копирки, а Джим, их посыльный, вечно дразнит ее и заигрывает, и они вечно спорят, какой брать сорт чая, и она часто мечтает о какой-то совсем другой жизни, может быть, более яркой и интересной, но эти мечтания слишком расплывчаты, чтобы описать их словами. Я вдруг поймал себя на совершенно безумной мысли, что мне хочется стать сопричастным этой волшебной стране лилипутов.

– Я бы хотел стать посыльным, – объявил я задумчиво. -Что надо сделать, чтобы меня взяли?

– Тебя все равно не возьмут. Ты уже староват для посыльного.

Мне показалось, я слышу упрек в ее голосе. Она, наверное, решила, что я над ней насмехаюсь. А я был предельно серьезен. Подумать только, мне всего-навсего двадцать пять, и я уже староват для того, чтобы стать посыльным! А вдруг из меня получился бы очень хороший посыльный, но эта дорога для меня закрыта. Еще одна упущенная возможность. Причем сразу и бесповоротно. Это грустно, на самом деле. Грустно и очень обидно. Мне бы хотелось работать посыльным в одной конторе с Кэролайн. Я бы выполнял поручения, заваривал чай, клеил марки на конверты и заигрывал с Кэролайн. Поначалу я был бы лишь мальчиком на побегушках, но я бы старался себя проявить, и меня бы повысили, и предложили бы хорошую должность. А вечером после работы мы с Кэролайн ходили бы на выставки или просто гуляли бы по Оксфорд-стрит, и разглядывали витрины, и мечтали о том, как мы обставим наш дом, когда поженимся. Я стану первым помощником мистера Мейтленда, а потом займу его место. Мы с Кэролайн поженимся, купим дом в Барнсе. Я научусь курить трубку, заполнять налоговые декларации, сажать овощи в огороде, играть в канасту и носить домашние шлепанцы. Наверняка, это несложно. Я читал о людях, которые это умеют. Я готов постараться. У меня есть желание учиться. И когда-нибудь в той, другой, жизни в Барнсе я включу радио, и попаду (совершенно случайно) на передачу о сюрреализме, и подумаю про себя: Что за бред?! К тому же, скучный и претенциозный. Разумеется, в жизни, которую я представляю для нас двоих, тоже будет немало скучного, поскольку мне волей-неволей придется обсуждать на работе международные цены на меховую продукцию, а дома – узоры для шторок. Но это будет красивая скука. Скука, в которой, собственно, и заключается вся прелесть этого странного и удивительно неестественного образа жизни. Да, это будет красиво. Скука как способ овладеть тайной секса и счастья, слившихся воедино. В чем смысл буржуазного образа жизни? Смысл в том, чтобы поставить счастье и секс в центре существования и создать предпосылки для их скорейшего достижения. Когда я представлял себе домик в Барнсе, будущий театр нашей прирученной, одомашненной страсти, для меня было вполне очевидно, что это действительно очень красиво, и что никто из художников, ни я сам, ни даже Сальвадор Дали, никогда не напишет картину, которая могла бы сравниться с той, что представлялась мне в воображении.

Кэролайн утомило мое молчание. Она спросила, что я делал в пабе с маской для сна на глазах. Я попробовал объяснить. Рассказал о «Серапионовых братьях», наших поисках конвульсивной красоты и о необходимости упражнений на восприятие тонких аур. Для того чтобы почувствовать эти ауры, нужно сбить все привычные настройки чувств или вообще отключить их на время. Моя искусственная слепота была разновидностью познавательной отчужденности, когда день превращается в ночь, с ее сновидениями и таинственной тьмой. С помощью Маккеллара я вслепую бродил по знакомому городу, который обрел для меня новое измерение, и искал женщину-мечту – женщину, которая до сих пор существовала лишь в грезах братства. Я процитировал строчку из стихотворения Поля Элюара, опубликованного в журнале «Сюрреалистическая революция»:

Une femme est plus belle que le monde ou je vis Et je ferme les yeux.

– Женщина прекраснее мира, в котором живу. И я закрываю глаза.

Даже мне показалось, что я несу полный бред. Я уже сделал глубокий вдох, но она поднесла палец к моим губам, призывая к молчанию. Я поцеловал ее палец. Раньше мы шли с ней бок о бок, но теперь она встала передо мной, загораживая мне дорогу.

– Как все глупо, – сказала она с притворной серьезностью. – Но мило.

И мы поцеловались. По-настоящему, в губы. Я не знал, где мы сейчас. Не знал, что происходит вокруг. Вполне могло быть, что нас окружала толпа любопытных зрителей, наблюдавших за нами, как мы целуемся. Я уронил трость на землю и поднес руки к лицу Кэролайн. Мои пальцы скользили по ее лицу, заменяя незрячие глаза. Мои руки ласкали пушистые волосы, рассыпавшиеся по плечам, потом скользнули по твердой высокой груди под плотной тканью платья, опустились до пояса, ниже пояса. Ее голос был скрипкой, но будет ли скрипкой она сама?

Может, на ней будут шелковые чулки? А вдруг у нее деревянная нога? А что? С Маккеллара бы сталось подыскать для меня одноногую женщину. Однако, она не дала мне проверить, сколько там у нее ног, и, решительно отстранив мою руку, усадила меня рядом с собой на траву.

– Ну, что… я та самая… как ты там говорил? Конвульсивно красивая женщина-греза? – Ее голос дразнил и смеялся.

– Кэролайн, я хочу написать твой портрет. Приходи ко мне… Кьюбе-стрит, 41. Это неподалеку от Вест-индийской верфи. Я напишу твой портрет. Приходи в эту субботу. У меня пальцы художника. Они знают, что ты замечательная натура. У тебя превосходная кожа.