Утонченный мертвец - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Ирвин cтр.№ 30

Мы еще долго сидели, просто болтали о том о сем, уже не касаясь каких-то серьезных тем, но я был доволен, что рассказал Неду о своих сомнениях, потому что до нашего с ним разговора – это признание дается мне не без труда: я себя чувствую как-то глупо, – меня донимала нелепая фантазия, что если я объявлю о своем вероятном намерении выйти из братства, меня заклеймят как ренегата и затравят любыми возможными способами. Но Нед воспринял мои слова на удивление спокойно, и даже как будто меня поддержал, у меня отлегло от сердца. Только потом, уже позже, мне пришло в голову, что Нед просто хотел усыпить мою бдительность, и теперь он готовит расправу над презренным отступником в моем лице, и вот прямо сейчас, в эту самую минуту, инструктирует доверенных душителей из рядов братства, как вернее ко мне подобраться… Но нет, это уже полный бред.

Теперь я просиживал в «Пшеничном снопе» каждый вечер. На седьмой день появился Кроули. (Сперва я почувствовал его запашок, и только потом увидел его самого.) Весь вечер я угощал его выпивкой, но он сидел мрачный, замкнутый и неприветливый. Однако, в конечном итоге, он все-таки разговорился и посоветовал мне заглянуть в книжную лавку Уоткинса в переулке Сесил-Корт, рядом с Чаринг-Кросс-роуд, где продавалась оккультная литература и где, если мне повезет (или не повезет?), может быть книга доктора Акселя «Гипноз. Практическое руководство».

– Потом расскажешь мне, как успехи, мой мальчик, – сказал он, когда я попрощался и направился к выходу.

Я достал эту книгу и, следуя рекомендациям доктора Акселя, каждый день выполнял упражнения для глаз, сидя перед зеркалом. (Долговременный результат этих упорных занятий заметен на некоторых автопортретах, которые я написал много позже.)

В среду, уже после того разговора с Кроули, Кэролайн согласилась со мной поужинать. Мы договорились встретиться в кафе. Кэролайн была в замечательном настроении, оживленная и веселая. Сразу принялась рассказывать о своем театре, о первой репетиции «Вихря», об остальных членах труппы, занятых в спектакле. Я намекнул, что мне тоже хотелось бы поучаствовать в постановке, но мне было сказано, что все роли уже распределены.

Под конец ужина Кэролайн улыбнулась мне и сказала:

– Замечательный вечер, правда? Видишь, как все хорошо получается? Просто нам нужно время, чтобы лучше друг друга узнать.

– По этому поводу у меня есть предложение. Хочешь пойти со мной на Новогодний бал искусств в Челси? Это бал-маскарад, он всегда тематический. Тема этого года «Восемнадцатый век». Пойдем. Не устроят же вам репетицию в самый канун Нового года!

Она отчего-то задумалась, хотя было вполне очевидно, что ей понравилась эта идея. Потом она сказала:

– Да, милый. Пойдем. Это будет чудесно.

И мы принялись придумывать себе костюмы.

Я продолжал прилежно практиковаться в гипнозе. Доктор Аксель утверждал, что самое главное в этом деле – натренированные мышцы глаз. Он, однако, подчеркивал, что существует одно обязательное условие: гипнотизер должен добиться доверия гипнотизируемого, чтобы тот согласился подчинить свою волю воле гипнотизера. Из чего сам собой следовал вывод, что, невзирая на все вероятные успехи, мои возможности в данном случае были заранее ограничены.

Как-то вечером наша компания собралась, по обыкновению, в «Дохлой крысе» (Оливер в тот вечер не выступал, его вообще не было с нами; кажется, он давал представление в Театре Маскилайна*). Я завел разговор о своем увлечении гипнозом и спросил, нет ли желающих выступить в роли подопытных кроликов. Маккеллар вызвался первым, но он был безнадежен – сидел с глупой улыбочкой и спрашивал каждые пять-шесть секунд:

– Ну, что? Уже началось или нет? Когда я уже подчинюсь твоей воле?

Второй была Моника. Я сам поразился тому, с какой легкостью, чуть ли не с третьего пасса, мне удалось погрузить ее в транс, однако все остальные были настроены более скептически. Я заставил ее поднять и опустить руки, но все заявили, что это – не настоящее испытание. А потом Нед предложил, чтобы я заставил ее раздеться.

* Джаспер Маскилайн (1902-1973) – известный английский иллюзионист.

– Даже под гипнозом человек никогда не сделает того, чего не хотел бы сделать, – возразил Хорхе.

– А ты ей скажи, что она у себя дома, в спальне, и что пора спать, – предложил Нед.

Я так и сделал.

– Ты в моей власти, Моника. Я буду тебе говорить, что делать, а ты будешь слушаться, пока я тебя не отпущу. Сейчас ты одна, у себя в спальне. Уже поздняя ночь. Тебе пора раздеваться и ложиться спать.

Губы Моники сложились в слабую сонную улыбку. Глаза наполовину закрылись. Медленно, но без малейшего колебания, она расстегнула «молнию» на юбке, и юбка упала на пол. В нашу сторону уже поглядывали. И хотя посторонние зрители хлопали в ладоши, выражая горячее одобрение этому нечаянному стриптизу, для Моники их словно не существовало. «Серапионовы братья» наблюдали за действием молча. Теперь, глядя в прошлое, я все больше и больше склоняюсь к мысли, что в их пристальных взглядах присутствовал не только чисто научный интерес. Я уверен, что если не все, то хотя бы некоторые из нас следили за обнажением Моники с неким извращенным злорадным удовольствием, поскольку нас все-таки задевало, что она всегда держится в стороне, причем, подчеркнуто в стороне, и наблюдает за нами, и собирает наши разговоры для своей картотеки.

Но когда Моника сняла с себя трусики и растерянно огляделась в поисках кровати, Феликс вдруг закричала:

– Каспар, перестань! Прекрати! Это уже не смешно!

Ее неожиданная вспышка страха сбила мою концентрацию, и я с ужасом понял, что пассы, которые я столько раз отрабатывал перед зеркалом, не выводят Монику из транса. Она неуверенно продвигалась вперед в своем слепом поиске несуществующей кровати, и мне приходилось пятиться, чтобы она не наткнулась на меня. Наконец, мне удалось ее разбудить, и когда Моника очнулась и поняла, что случилось, она закричала и, подхватив с пола свою одежду, убежала в направлении женской уборной.

Грудь и бедра Моники являли собой зрелище поистине восхитительное, и все начиналось как совершенно безвредная невинная забава, а вот закончилось гадко. У меня было скверное, тягостное ощущение, что я неумышленно откупорил сосуд беззаконий.

Как бы там ни было, Моника ушла из «Серапионовых братьев», и виноват в этом я. Время от времени мы с ней встречались, потому что, покинув братство, она примкнула к другому объединению сюрреалистов, к так называемой группе из Блэк-хита. Она сблизилась с Чарльзом Мэджем, Роландом Пенроузом и Хамфри Дженнингсом, и до нас доходили слухи, что она принимает активное участие в проекте «Наблюдения масс». По словам Дженнингса (который, кстати сказать, перевел на английский Поля Элюара), «Наблюдение масс» было призвано выявить «глубины английского коллективного бессознательного». Участники проекта – а их было несколько сотен, если не несколько тысяч – наблюдали за тем, как ведут себя люди в самых разных жизненных ситуациях, причем объектом внимания могло стать, что угодно, «поведение людей у памятников жертвам войны, выкрики и жестикуляция автомобилистов, культ домашних растений, антропология футбольного тотализатора, поведение людей в общественных уборных», и т.д., и т.п. Предполагалось, что данные наблюдения – в корне отличные от методов литературной элиты, – позволяют проникнуть в подлинную структуру английской жизни.. Рабочему классу впервые будет представлена его собственная культура. Как и Лотреамон с Элюаром, Дженнингс был убежден, что «Поэзия должна твориться всеми, а не одиночками». Нед поначалу отнесся к «Наблюдению масс» с большим недоверием, но… Впрочем, я снова отвлекся.