Федор Апраксин. С чистой совестью - читать онлайн книгу. Автор: Иван Фирсов cтр.№ 63

Начальник турецкого войска в крепости Муртаза-бей, глядя вослед удаляющимся соплеменникам, воздев руки к небу, бегал по крепостной стене.

— За что Аллах покарал меня! — вопил он. — В крепости нет пороха, нет свинца, янычары устали, есть нечего, всех коней зарезали…

Через неделю Шеин привез на «Принципиум» золотую пулю.

— Погляди, государь, — он разжал ладонь, на которой лежала скрученная половинка монеты, — турки ефимками начали пуляться.

— Значит, дело к концу идет, генералиссимус, готовь полки к штурму.

— Через неделю можно, токмо казакам не терпится, норовят поперед батьки выскочить.

Казаки все же не выдержали. Без приказа вихрем налетели на угловой бастион и захватили его. На следующий день на стенах крепости замелькали зеленые и белые флаги.

Турки капитулировали… Азов сдался на милость победителей.

«Нынешней весной лед на Двине начал ломаться мая 11 числа и вологодские суда пошли», — привычно отметил летописец.

С первой экспедицией из Вологды в Архангельск возвратились голландские матросы с Яном Фламом. Шкипер подробно и с удивлением рассказывал о виденном на верфях Воронежа.

— Царь Петр задумал большое дело, построил два десятка галер, сотни стругов, пошел воевать турков на море.

Апраксин слушал и думал: «Как же так, в одну зиму-то столь судов сотворили?»

— Не все корабли так добротны, — продолжал Флам, — галеры недостроенными отправились в путь, на ходу их должны доделывать, повезли все припасы на стругах, торопился царь.

— Дай-то Бог поспеть к сроку; коли государь затеял, так и станется, — завершил разговор воевода, довольно поглаживая гладко выбритый подбородок. — «Филька-то молодец, чисто скоблит».

С прошлой осени, несмотря на невзгоды, у Апраксина каждый день с утра, как правило, поднималось настроение. После долгих просьб брат Петр наконец-то разыскал и прислал к нему дворового человека, Козьму Грибоедова. Отец Козьмы служил в свое время при дворе окольничего Матвея Апраксина, погиб вместе с ним в схватке. Среди его детей старший, Козьма, или, как все его звали, Кузька, сызмала прислуживал братьям Апраксиным, но особо привязался к среднему, Федору. Когда Федор определился спальником к царю Петру, немалые хлопоты и огорчения доставляла ему плохо выбритая физиономия. Брадобреев имели лишь знатные бояре, хороший прибор для бритья можно было раздобыть только в Немецкой слободе за немалые деньги. Но и тут помог Козьма. Сначала бегал в единственную цирюльню на Большую Дмитровку, присматривался, потом где-то раздобыл добротный инструмент. И с той поры Федор Апраксин не знал забот. Всюду за ним следовал Козьма, даже на Плещеево озеро наезжал. В Архангельский Апраксин его не взял, хватало брадобреев Лефорта, Ромодановского и других бояр. Брился в Немецкой слободе, сам кое-как справлялся. С приездом Козьмы все переменилось. К тому же он основательно взялся за устройство быта воеводы и ловко распоряжался небольшой компанией его челяди. Афанасий, всегда носивший опрятную, аккуратно подстриженную бороду, хвалил Козьму:

— Твой брадобрей, воевода, под стать иноземным из Немецкой слободы.

Летние месяцы прошли незаметно, ждали вестей с юга. Перед Медовым Спасом примчался на взмыленном коне гонец.

— Побил государь басурман, воевода, — передавая почту, сообщил он, не скрывая радости.

О том же поведала и летопись: «Августа 10 числа в понедельник с Вологды на Холмогоры к Двинскому воеводе Федору Матвеевичу Апраксину прислан нарочный посыльщик с ведомостью, что великий государь царь и великий князь Петр Алексеевич вся великия и малые и белые России самодержец, помощию Божию град Азов взял июля 18 числа, в субботу. И с той радостию воевода Федор Матвеевич Апраксин ездил к преосвещенному архиепископу и о сем вкупе Бога благодарствовали и порадовались. И на завтра, во вторник, преосвещенный архиепископ советовался с воеводою, указал в пол-третьего часа дня благовестить в большой колокол. И собравшимся всем свещенникам и всему городу преосвещенный архиепископ о победе великого государя на противныя и взятии Азова града изутне всем народом объявлял, возвещал и потом соборно молебствовал по чину благодарственный молебен в светлом облачении со звоном. И после молебна архиерей и воевода с начальными людьми в соборе слушали литургию. Стрельцы обоих полков стояли от города на дороге к соборной церкви полным строем и урядством, и после литургии стрельба была из пушек и мелкого оружия троекратно. А воевода и дьяки с начальными людьми и архиерей были на перепутьи».

По такому случаю воевода устроил в своих палатах угощение для стрелецких начальников, дьяков, духовных пастырей, гостей, как звали тогда купцов, посадских старшин. Пригласили и знатных иноземцев из Гостиного двора.

Открывал застолье воевода:

— Этим летом государь великий державе нашей отворил другие ворота на теплых морях. Почин великий сотворен, но, чаю, вперед немало придется усилий предпринять, дабы утвердиться на том море. Благодарение Богу и нашим воям, что одолели басурман и Азов-крепостью овладели.

Афанасий, едва пригубив вина, спросил:

— Верно подметил воевода, крепость токмо врата. Отколь ведаешь замыслы государя?

— Ты сам, отче, ответил — Азов токмо врата, за ними же море. Неужто государь, распахнув врата, отстанет, не войдет вовнутрь? Не таков норов Петра Алексеевича. Да и толковал он о том намеками, когда к Студеному морю хаживали с ним запрошлым годом.

Москва, пожалуй, впервые со времени Ивана Грозного, праздновала победу над неприятелем. В эти же дни при стечении народа казнили изменника Енсена-Якушку, которого захватили в Азове. «И вор-изменник Якушка за свое воровство в Преображенском пытан и казнен октября в 7 день. А у казни были князь Андрей Черкасский, Федор Плещеев: руки и ноги ломали колесом и голову на кол воткнули».

Не преминул царь воздать Господу Богу за победу. Отслужил молебен в Троице, в Сергиевом монастыре. Но во время и после торжества царь не переставал размышлять о главной цели Азовского похода.

Недели через полторы после возвращения Федор Головин застал царя в Преображенском за конторкой. Он что-то сосредоточенно чиркал. Сразу не ответил Головину, потом брсснл перо, встал, схватил лист:

— Сочиняю, Федя, наказ Думе о морском кумпанстве, флот строить будем.

— Бояре-то при чем?

Петр лукаво усмехнулся:

— Кораблики стоят дорого. Расход великий, казне пе поднять, казна-то небогата. Надумал разложить сии тяготы по всем сословиям, даже патриарха уговорил. А штоб не роптали на меня, пускай они сами приговор подпишут, мошной тряхнут для отечества.

Вскоре по указу Петра в Преображенское съехались бояре, началось сидение Боярской думы. 20 октября 1696 года в притихшем зале думный дьяк Никита Зотов зычным голосом читал послание Петра:

— «Статьи удобные, которые принадлежат к взятой крепости или фортеции от турок Азов. Понеже оная разорена внутри и выжжена до основания, так же и жителей фундаментальных нет, без чего содержатися не может и того для требует укаиу, кого населить и много ли жалованья всякая откуды».