Метеоры - читать онлайн книгу. Автор: Мишель Турнье cтр.№ 90

Вчера вечером я сидел на веранде, когда он поставил передо мной высокий стакан, благоухающий свежестью. «Лимонный сок для месье Поля», — прошептал он мне в ухо. Это было так естественно, что я не отреагировал сразу. Для месье Поля? Я вскочил и схватил его за отвороты белой барменской куртки.

— Тани, где мой брат Жан?

Он кротко улыбнулся.

— Кто похоронен на кладбище в Эль-Кантара на континенте?

— Конечно, мадам Дебора, — сказал он так, будто это было самой очевидной вещью в мире.

— А здесь? Кто похоронен здесь?

— Конечно, мадам Дебора, — повторил он.

И, как бы объясняя, добавил самым естественным тоном:

— Мадам Дебора повсюду.

Значит, мадам Дебора вездесуща! В конце концов, какая мне разница? Я здесь не для того, чтобы расследовать смерть Деборы.

— Ткни, скажи мне теперь же — где мой брат?

— Месье Жан понял, что он должен поехать в Нару.

Больше мне ничего знать и не надо было.

Поль

В 14.30 мы поднялись в небо, серое, как солдатская униформа. Самолет взял курс на север, начиная полет по траектории, которая, через Париж, Лондон и Рейкьявик, поднимется почти до границ полярного круга и опустится снова по направлению к Анкориджу и Токио. В таком полете особым образом думается. Да и существуешь необычно. Мысль устремляется к небу. Я знал, например, что продолжительность дня и ночи на экваторе всегда одинакова, но разница между наступлением реального и звездного времени года увеличивается по мере удаления от экватора к полюсам… Но знал ли я это на самом деле? Наверно, какая-то клеточка моего мозга содержала эту информацию про запас, раз уж ее туда вложил когда-то курс географии или астрономии. Полет заставил меня пережить это знание с полной интенсивностью. Едва мы прорезали серый потолок, внезапное солнце восстановило во всем блеске свою божественную власть над людьми, потерянными в тучах. Я приметил его высоту над горизонтом, я знаю, и убеждаюсь еще раз, что оно не сдвинется с этой точки столь долго, сколько будет продолжаться наш полет к северу. С первого взгляда путешествие представляется перемещением в пространстве, но в более глубоком смысле — это движение во времени. Время часов и время метеоров. Непогода, сопутствующая путешествию, может изменить или прервать его. Но все же она не более чем случайные украшения на платье или драматическая опера, с ее тайной и неуклонной машинерией. Моя левая рука держится за край иллюминатора, открывающего вид в сторону запада, где висит замершее солнце. Я вижу браслет часов на своей руке, белую кавалерию облаков, неподвижное светило… Все собрано вместе, как в наивной картинке в жанре элементарных географических иллюстраций, где в одном пейзаже соперничают машина, поезд, корабль и самолет. Но только эти четыре символа путешествия в пространстве превратились здесь в три символа путешествия-во-времени. Мы должны приземлиться в Рейкьявике в полночь. Я знаю, что солнце останется неподвижным. А что насчет облаков? И моих часов? Может быть, и они остановятся? Они заводятся автоматически, как только я надеваю браслет на руку, днем и ночью. (Мне хотелось, разумеется, чтобы мой сон был умеренно беспокойным, вначале я, полушутя, поверил басням о том, что с этой целью нужно пить на ночь кофе. Но потом бросил эту затею.) Довольно простой в принципе механизм позволяет часам забирать и накапливать маленькую толику энергии, потраченную мной при движении левой руки. Что стало бы с этой энергией, если бы часы не высасывали ее ради своей пользы? Не означает ли эта потеря для меня — бесконечно малое возрастание усталости? Представляю, что по прошествии определенного времени они напитаются до предела. Тогда встряхивание руки уже не принесет никакой пользы, так же как из переполненного через края бассейна выливается ровно столько воды, сколько вливается в него из трубки в центре. Собранная энергия позволит им функционировать в течение 15 или 18 часов, но когда они остановятся, уже никакие побудительные движения не смогут их реанимировать. Тогда нужно пользоваться заводным механизмом, как будто это обычные часы. Не имеет значения. Вместо остроумного способа подзарядки этих часов я бы предпочел, чтобы они автоматически устанавливали местное время. А так нужно, чтобы я бесконечно мучил их для того, чтобы они исполняли свою естественную функцию: показывали бы тот час, который здесь и сейчас — но не там, где я был, неважно где — но там, где я сейчас.

………………………

Я немного вздремнул после посадки в Орли, за это время произошла миграция пассажиров, часть из них вышла, другие взошли на борт, чтобы лететь с нами. Сейчас справа от меня сидела миниатюрная блондинка, с тонким, правильным и прозрачным лицом. Она извинилась за то, что села рядом со мной, мы обменялись быстрыми взглядами. Зажегся ли в ее глазах огонек «узнавания»? Я не уверен. Все же что-то в этом роде промелькнуло в ее глазах, но что — точно я не мог бы определить.

Опять посадка, на этот раз в Лондоне. Новое движение выходящих и прибывающих. Столько остановок! Можно представить, что едешь в колымаге по маршруту Плансое-Матиньон, останавливающейся в каждом городишке, только тогда солнце не висело неподвижно в небе, а это большая разница. Моя соседка не тронулась с места. Полетит ли она со мной до Токио или покинет меня в Рейкьявике? Я буду жалеть о ней, ее присутствие доставляло мне радость, от нее исходило ощущение легкости и свежести. Я попытался, скосив глаза, прочитать наклейку на дорожной сумке, которую она поставила у ног, у меня было полно времени, чтобы прочитать наконец: «Сельма Гуннарсдоттир, Акурейри Ис». Ясно. Она скоро сойдет. Как будто догадавшись о ходе моих мыслей, она неожиданно мне улыбнулась — в ее глазах мелькнул огонек мнимого узнавания — и внезапно сказала с русалочьим акцентом:

— Это смешно, но вы похожи на одного человека, с которым я не знакома!

Фраза странная, противоречивая, но она так соответствовала огоньку мнимого узнавания, что я не удивился. Она рассмеялась, ее насмешила абсурдность ситуации, и все же она была разочарована моей реакцией — удивление было умеренным, вежливым, приветливым, но не больше. Знаете ли вы, милая Сельма, что Беп не шутит с такими вещами? Чтобы скрыть смущение, она вытянула шею по направлению окошка, у которого я сидел. Зияния в белом ковре облаков открывали каменистый архипелаг, изобилующий вулканами.

— Это Фарерские острова, — прокомментировала она. Потом она добавила, как бы извиняясь за учительскую интонацию: — Я, знаете ли, профессиональный гид.

И она восстановила все потерянные позиции, выплеснувшись в неожиданной откровенности:

— Перед посадкой в Лондоне вы четверть часа маневрировали глазами, чтобы прочитать мое имя и мой город на наклейке моей сумки. А вот я знаю, я знаю, что ваша фамилия Сюрен.

Ну, нет! Я решительно не желаю быть втянутым в кокетливую перепалку. Я нажал на кнопку и, опустив спинку кресла, откинулся назад, устремив глаза в потолок и как бы намереваясь уснуть. Она сделала то же самое и замолчала, теперь мы походили на уснувшую чету. На моих часах было 22.30, солнце все так же неподвижно висело, подвешенное над морем, искрящимся как медная пластина с тонкой чеканкой. Облака исчезли. Мы достигли уровня гипербореев, вневременная сущность которой выражалась и в исчезновении облаков, и в стоянии солнца.