Аттила. Предводитель гуннов - читать онлайн книгу. Автор: Эдвард Хаттон cтр.№ 21

Страница

В то время как правители и Европы и Азии заботились о предотвращении угрожавшей опасности, союз с Аттилой обеспечил вандалам обладание Африкой. Дворы равеннский и константинопольский вошли в соглашение с целью отнять у варваров эту важную провинцию, и в портах Сицилии уже собрались военные и морские силы Феодосия. Но хитрый Гензерих, повсюду заводивший переговоры, уничтожил их замысел, убедив царя гуннов вторгнуться во владения восточного императора, а одно ничтожное происшествие сделалось мотивом или предлогом опустошительной войны. [27] В силу заключенного в Марге договора на северной стороне Дуная был открыт вольный рынок, который охранялся римской крепостью, носившей название Констанция. Отряд варваров нарушил безопасность торговли, частью умертвил, частью разогнал купцов и разрушил крепость до основания. Гунны оправдывали это оскорбление тем, что будто оно было вызвано жаждой мщения; они утверждали, что епископ Марга, пробравшись на их территорию, открыл и похитил спрятанное сокровище их царей, и грозно требовали возвращения сокровища и выдачи как преступного епископа, так и подданных Аттилы, спасшихся бегством от его правосудия. Отказ византийского двора послужил сигналом для войны. Жители Мёзии сначала одобряли благородную твердость своего государя, но оробели при известии о разрушении Виминация и соседних с ним городов и решили придерживаться более выгодного принципа, что для безопасности страны следует жертвовать жизнью частного человека, как бы он ни был невинен и достоин уважения. Епископ Марга, не отличавшийся самоотвержением мучеников, догадался об их замысле и решил предупредить его исполнение. Он не побоялся вступить в переговоры с вождями гуннов, обеспечил себе путем торжественных клятвенных обещаний помилование и награду, поставил многочисленный отряд варваров в засаде у берегов Дуная и в условленный час собственноручно отворил ворота своей епископской резиденции. Этот достигнутый путем вероломства успех послужил прелюдией для более честных и решительных побед. Иллирийская граница была прикрыта рядом замков и укреплений, которые хотя и состояли большей частью из одной башни, занятой небольшим гарнизоном, однако вообще были достаточны для отражения и для пресечения отступления такого неприятеля, который не был знаком с искусством ведения правильной осады или не имел достаточно терпения для предприятий этого рода. Но эти легкие преграды были мгновенно разрушены напором гуннов. [28] Варвары опустошили огнем и мечом многолюдные города Сирмий и Сингидун, Ратиарию и Маркианополь, Нэсс и Сердику, в которых и воспитание населения, и постройка зданий были мало-помалу приспособлены к одной цели — к отражению внешнего нападения. Мириады варваров, предводимых Аттилой, внезапно наводнили и опустошили Европу на пространстве более пятисот миль, отделявших Эвксинский Понт от Адриатического моря. Однако ни общественная опасность, ни общественные бедствия не заставили Феодосия прервать его развлечения и подвиги благочестия или лично стать во главе римских легионов. Но войска, посланные против Гензериха, были торопливо отозваны с Сицилии, гарнизоны, стоявшие на персидской границе, были уменьшены до крайности, и в Европе были собраны военные силы, которые были бы страшны и своей храбростью, и своей многочисленностью, если бы генералы умели командовать, а солдаты — повиноваться. Армии восточного императора были разбиты в трех следовавших одна вслед за другой битвах, и движение Аттилы можно проследить по полям сражений. Два первых сражения происходили на берегах Ута и под стенами Маркианополя, на обширной равнине, лежащей между Дунаем и Гемскими горами. Теснимые победоносным неприятелем, римляне имели неосторожность отступить к Херсонесу Фракийскому, и этот узкий полуостров, составляющий крайнюю оконечность материка, сделался сценой их третьего и непоправимого поражения. С уничтожением этой армии Аттила сделался полным хозяином над всеми странами от Геллеспонта до Фермопил и до предместий Константинополя и стал опустошать их беспрепятственно и без всякого милосердия. Гераклея и Адрианополь, быть может, спаслись от страшного нашествия гуннов, но мы не преувеличим бедствий, постигших семьдесят городов Восточной империи, [29] если скажем, что эти города были совершенно уничтожены и стерты с лица земли. Феодосия, его двор и трусливое население столицы охраняли константинопольские городские стены, но эти стены были расшатаны недавним землетрясением, и от разрушения пятидесяти восьми башен образовалась широкая и наводившая ужас брешь. Это повреждение, правда, было торопливо исправлено, но этому несчастному случаю придавало особую важность суеверное опасение, что само Небо предавало императорскую столицу в руки скифских пастухов, незнакомых ни с законами, ни с языком, ни с религией римлян. [30]

При всех нашествиях скифских пастухов на цивилизованные южные страны их толкала вперед лишь дикая страсть разрушения. Законы войны, удерживающие от грабежа и убийств, основаны на двух принципах личного интереса — на сознании прочных выгод, доставляемых воздержным пользованием своей победой, и на основательном опасении, что за опустошение неприятельской страны нам могут отплатить опустошением вашей собственной. Но эти соображения, основанные, с одной стороны, на ожидании будущих благ, а с другой — на опасении будущих бедствий, почти вовсе незнакомы народам, живущим пастушеской жизнью. Гуннов Аттилы можно без оскорбления для них сравнить с монголами и татарами, прежде чем первобытные нравы последних были изменены религией и роскошью, а свидетельство восточной истории бросает некоторый свет на краткие и неполные летописи Рима. После того как монголы завоевали северные провинции Китая, было серьезно предложено — и не в момент победы и раздражения, а в минуту спокойного размышления — истребить всех жителей этой многолюдной страны для того, чтобы можно было обратить свободные земли в пастбища для скота. Твердость китайского мандарина, [31] умевшего внушить Чингису некоторые принципы более здравой политики, отклонила завоевателя от исполнения этого ужасного замысла. Но в азиатских городах, подпавших под власть монголов, бесчеловечное злоупотребление правами победителя совершалось с правильными формами дисциплины, и можно полагать, хотя на это и нет столь же убедительных доказательств, что точно так же поступали и победоносные гунны. Жителям безусловно сдавшегося города приказали очистить их дома и собираться на прилегающей к городу равнине, где и разделяли побежденных на три разряда. Первый разряд состоял из гарнизонных солдат и из молодых людей, способных к военной службе; их судьба решалась немедленно: или их завербовывали на службу к монголам, или же их умерщвляли на месте войска, которые окружали массу пленников с направленными на них копьями и с натянутыми луками. Второй разряд, состоящий из молодых и красивых женщин, из ремесленников всякого ранга и всяких профессий и из самых богатых или знатных граждан, от которых можно было ожидать выкупа, делился между варварами или на равные части, или соразмерно со служебным положением каждого из них. Остальные жители, и жизнь и смерть которых была одинаково бесполезна для победителей, получали дозволение возвратиться в город, из которого уже было вывезено все, что имело какую-нибудь цену, и этих несчастных облагали налогом за дозволение дышать их родным воздухом. Таково было поведение монголов, когда они не находили надобности прибегать к чрезвычайным мерам строгости. [32] Но самое ничтожное раздражение, самый пустой каприз или расчет нередко служили поводом к избиению всех жителей без разбору, а разрушение некоторых цветущих городов было совершено с таким непреклонным ожесточением, что, по собственному выражению варваров, лошадь могла пробежать, не спотыкаясь, по тому месту, на котором прежде стояли эти города. Три большие столицы Хорасана Мару, Нейзабур и Герат были разрушены армиями Чингиса, и было с точностью вычислено, что при этом было убито четыре миллиона триста сорок семь тысяч человек. [33] Тимур, или Тамерлан, родился в менее варварском веке и был воспитан в магометанской религии; однако если Аттила только равнялся с ним жестокостью и опустошениями, [34] то прозвище Бич Божий одинаково идет и к татарину, и к гунну. [35]

Страница