Хозяин морей. На краю земли - читать онлайн книгу. Автор: Патрик О'Брайан cтр.№ 2

Но их предали. План главнокомандующего успел попасть в руки неприятелю, и в один далеко не прекрасный момент с наветренной стороны появился французский линейный корабль с двумя фрегатами: они явно были в сговоре с маскаренцами. Форты дея открыли огонь по «Сюрпризу», не дав капитану Обри ни встретиться с правителем Маскары, ни принять на борт консула, мистера Элиота. «Поллукс», вступивший в схватку с восьмидесятипушечным французским кораблем, при взрыве порохового погреба взлетел на воздух вместе со всей командой. «Сюрприз» благодаря своим великолепным мореходным качествам сумел избежать неравного боя с французом, но Джеку Обри при этом не удалось добиться ничего из того, что ему было предписано выполнить. Разумеется, капитан мог бы поставить себе в заслугу, что умелым маневром он повредил тяжелый французский фрегат, заманив его на риф, и что во время сражения «Поллукс» так издырявил неприятеля, едва не добив его собственным взрывом, что француз едва ли смог доползти до Тулона.

Однако Джек Обри не мог предъявить ничего, кроме своих соображений, и хотя он отдавал себе отчет в том, что в отношении потерь королевский флот в этом деле скорее выиграл, чем проиграл, уверенности в том, что главнокомандующий разделит с ним его точку зрения, у него не было. Кошки на капитанской душе скребли еще и оттого, что неблагоприятные ветры задержали его переход из залива Замбра в Гибралтар, где следовало встретить главнокомандующего, и Джек не знал, успели ли суда, посланные им на Мальту и в Порт Магон, вовремя предупредить адмирала о том, что надо разобраться с покалеченным французом. Сэр Фрэнсис пользовался скверной репутацией: он был строг, отличался необузданным нравом и был способен без сожаления расправиться с заблудшим подчиненным. Было также известно, что сэр Фрэнсис куда честолюбивее прочих адмиралов; он жаждал такой победы, которая вознесет его в глазах общественного мнения, а особенно морского министерства — источника всяческих благ и почестей. В каком свете представить ему события в Замбре, Джек Обри еще не решил. «Впрочем, чему быть, того не миновать», — успокоил он себя, торопясь на корму следом за нервным молчаливым юношей, стараясь не испачкать свои белоснежные панталоны и шелковые чулки: матросы таскали на нос ведра со смолой.

Но капитан ошибся: его вызывал второй флаг-офицер, находившийся на борту, — начальник тыла флота, прикованный к койке приступом инфлуэнцы, но желавший сообщить Джеку о том, что его жена сняла дом неподалеку от Эшгроув-коттеджа и будет очень рада знакомству с миссис Обри. Оказалось, что их дети почти ровесники, и поскольку они были любящими отцами, давным-давно оторванными от дома, оба офицера принялись с жаром угощать друг друга рассказами о своем потомстве. Начальник тыла стал показывать Джеку поздравительные письма ко дню рождения, полученные им месяца два назад, и маленькую, обгрызенную корабельными крысами перочистку, которую своими руками сделала ему в подарок старшая дочь.

Главнокомандующий тем временем заканчивал работу с бумагами, начатую еще на рассвете.

— Этот рескрипт капитану Льюису, который осмелился вякать насчет какого-то расследования, — произнес он. — «Сэр, ваше письмо ни в коей мере не способствовало тому, чтобы я изменил свое мнение относительно того, что вы решили воспользоваться своей болезнью с целью снова привести „Глостер“ в порт. Наиболее серьезное обвинение, предъявленное вам, — это невероятно грубое обращение с доктором Харрингтоном на шканцах „Глостера“, совершенно недостойное высокого звания командира корабля, особенно предосудительное в связи с подавленным состоянием экипажа корабля Его Величества, в кое состояние он был ввергнут вашим же предосудительным поведением. Если вы будете продолжать настаивать на проведении судебного расследования в духе того письма, на которое я отвечаю, то оно действительно произойдет, но едва ли его последствия окажутся для вас утешительными. Остаюсь, сэр, ваш покорнейший слуга». Проклятый мошенник попытался запугать меня!

Оба писаря проигнорировали гневную реплику, продолжая усердно скрипеть перьями. Один из них снимал копию с предыдущего письма, второй перебелял его черновик. Остальные лица, находившиеся в просторном адмиральском салоне — мистер Ярроу, секретарь адмирала, и мистер Покок, его политический советник, — дружно возмутились, хором воскликнув: «Ну и ну!»

— Капитану Бейтсу, — продолжал диктовать сэр Фрэнсис, едва перо перестало скрипеть. — «Сэр, совершенно безобразное состояние судна Его Величества, в которое оно пришло под вашим командованием, вынуждает меня требовать, чтобы ни вы, ни ваши офицеры не сходили на берег в целях развлечения. Остаюсь, сэр, и т. д.». А теперь перейдем к меморандуму. «Поскольку имеются все основания подозревать, что некоторое количество женщин было тайно доставлено из Англии на нескольких судах, в частности тех, которые прибыли в Средиземное море в прошлом и нынешнем годах, адмирал требует от капитанов соответствующих судов указать этим дамам на непозволительно большой расход пресной воды и иные беспорядки, творимые ими, и оповестить всех о том, что при первых же известиях о расходовании обманным путем воды для помывки из питьевого крана или откуда-то еще все женщины, не получившие от адмиралтейства или главнокомандующего разрешения на пребывание на судах, будут отправлены в Англию с первым же конвоем. Господам офицерам вменяется строжайшим образом следить за поведением дам, дабы впредь на сугубо женские нужды не было бы израсходовано ни единого галлона пресной воды». — Адмирал повернулся ко второму писарю, шустро обмакнувшему перо в чернильницу: — «Соответствующим капитанам. Адмиралом замечена небрежность в поведении господ офицеров: появляясь на шканцах „Каледонии“, а иногда и получая распоряжения от начальника, они не снимают треуголок, причем некоторые даже не отдают честь. Вследствие таковой распущенности адмирал решительным образом предупреждает, что всякий офицер, который и впредь будет забывать о необходимости должного чинопочитания, получит порицание перед строем. Он полагает, что офицеры „Каледонии“ явят собою пример для прочих, снимая головные уборы, а не просто небрежно прикасаясь к ним под видом отдания чести». — Обращаясь к Пококу, адмирал заметил: — Нынешние молодые люди в большинстве своем дерзки и любят мишуру. Хотелось бы возродить старую школу. — Затем он продолжил диктовать: — «Соответствующим капитанам. Заметив на берегу нескольких флотских офицеров, вырядившихся, как лавочники, в пестрые тряпки, а иных в круглых шляпах и неуставных мундирах, что нарушает последнее распоряжение их высокопревосходительств членов совета Адмиралтейства, главнокомандующий приказывает, чтобы всякий офицер, нарушивший это целесообразное и необходимое распоряжение, был арестован и препровожден к адмиралу, и если таково будет решение военного суда, то виновному офицеру не будет разрешено сходить на берег до тех пор, пока он будет оставаться под началом сэра Фрэнсиса Айвза».

Пока скрипели перья, адмирал взял письмо и заговорил с мистером Пококом:

— Дж. С. вновь обращается ко мне с просьбой ходатайствовать о нем перед членом королевской семьи. Удивляюсь, как его проняло. Вот уж воистину упорство, достойное лучшего применения. Повторяю, я удивляюсь его назойливости. Наверняка особа с такими непомерными амбициями метит в пэры.

Мистер Покок замялся с ответом, тем более что писари, усердно скрипевшие перьями, тут же навострили уши. Меж тем всему флоту было известно, что сэр Фрэнсис сам горел желанием стать лордом, соперничая таким образом со своими собратьями по оружию. Не было секретом и то, с какой яростью он в свое время добивался командования Средиземноморским флотом — ведь это был самый верный путь для получения вожделенного титула.