Нефертити и Эхнатон - читать онлайн книгу. Автор: Кристиан Жак cтр.№ 30

Йойотт и Верню не разделяют гипотезы о религиозном кризисе в Египте, о фанатизме и нетерпимости Атона. В поддержку их точки зрения можно было бы привести много серьезных аргументов – в дополнение к тем, о которых мы уже говорили. Так, в стране не произошло религиозного или гражданского мятежа. Египтяне сохраняли в составе своих имен имена традиционных божеств и не заменяли их именем Атона – а это значит, что, по крайней мере, в душе, они оставались верными «классическому» пантеону. В самом городе Солнца были обнаружены многочисленные следы той религии, которая практиковалась на протяжении столетий. Царская полиция не вмешивалась и не предпринимала никаких мер против тех, кто поклонялся не Атону, а другим богам. На стеле одного вельможи даже изображены рядом Атон (с эпитетом единственный), Осирис-Сокар и Хнум!

Традиционные религиозные символы не уничтожались, не запрещались и не были преданы забвению.

Уничтожение имен богов действительно имело место, однако те наши современники, кто склонен оценивать амарнский опыт под романтическим углом зрения, сильно преувеличивают значение этого феномена. Не следует воображать себе орды фанатиков, которые с зубилами в руках рыскали по храмам и гробницам. На самом деле поручение царя выполняли несколько профессиональных скульпторов: они педантично изглаживали имя Амона, чтобы имя Атона обрело дополнительное могущество.

На этот магико-теологический акт вовсе не обязательно – как, к сожалению, часто делают – навешивать ярлык фанатизма. Эхнатон прекрасно знал, что не сможет навсегда покончить с Амоном. Он и не пытался разрушить священную резиденцию имперского бога, Карнак. Он просто хотел – на тот срок, который был отпущен для его правления, – свести на нет влияние фиванского бога, чтобы возросло влияние Атона.

Если мы должны отказаться от не соответствующей действительности концепции «преследований» Амона, то не следует ли нам со вниманием отнестись к другой теории, которая в последние годы многократно обсуждалась в египтологической литературе, – теории о привилегированном положении военных в городе Солнца?

Ахмед Кадри в своем исследовании [71] проследил возрастание роли военного сословия в эпоху Нового царства. Солдаты фараона одержали важные победы в Азии, они были гарантами безопасности имперских территорий. Потому они получали царские пожалования и стали пользоваться особым престижем в египетском обществе. Продвижение военных по социальной лестнице неизбежно должно было привести к конфликтам между ними, «нуворишами», и традиционной верхушкой общества – писцами и чиновниками.

Не пытался ли Эхнатон опереться на это военное сословие, находившееся пока в процессе формирования? Самые влиятельные амарнские вельможи, Эйе и Хоремхеб, были военными. Они входили в ближайшее окружение царя, который пренебрег фиванским обществом и теперь собирал вокруг себя своих верных сторонников.

Долгое время в науке бытовала легенда о крайнем пацифизме Эхнатона, о том, что он будто бы отвергал саму идею войны, мечтал о «вечном мире». В действительности дело обстояло иначе. Эхнатон, как и любой фараон, стоял во главе могучего, хорошо организованного войска. Знаменитые талататы свидетельствуют о присутствии на царских церемониях многочисленных ликующих солдат. Когда фараон выходит из своего дворца, его сопровождает личная гвардия. Солдаты из элитных частей бегут за его колесницей. Некоторые вооружены мечами и копьями. В войске Эхнатона служили сирийцы, нубийцы и ливийцы (последние специализировались на метании дротиков).

В амарнской гробнице № 3, которая принадлежала Ахмесу, носителю опахала по правую руку царя, изображены пехотинцы со своим вооружением: щитами, копьями и секирами. В гробнице № 6, принадлежавшей Панехси, сохранилась следующая сцена: царь, царица и их дочери совершают прогулку на колесницах в окружении солдат.

В сценах, где присутствуют военные, нет ничего угрожающего или мрачного. Часто мы видим, как солдаты забавляются, в шутку задирают друг друга. Или же рядом с ними выступают музыканты. То, что многочисленные солдаты постоянно находились рядом с Эхнатоном, можно считать твердо установленным фактом. Совершенно очевидно, что они повиновались фараону и прекрасно вписывались в амарнское общество.

Утверждение, будто Эхнатон был игрушкой неотесанных военных, которым предоставил высшие посты в государстве, ни на чем не основано. Взгляд на фараона как на своего рода «главу мафиозного клана», опиравшегося на солдафонов, чтобы подчинить своей воле фиванских жрецов, соответствует, может быть, вкусам читателей криминальных романов, но не реалиям египетской истории. Египетское общество не знало борьбы классов, и фараону незачем было принимать сторону одного из социальных слоев в ущерб интересам всех остальных.

Прорись рельефа на корпусе колесницы Тутмоса IV. Царь поражает азиатов из лука. Его руку направляет стоящий рядом с ним в колеснице бог войны Монту (с соколиной головой, увенчанной солнечным диском и двумя страусовыми перьями).

Армия не взяла в свои руки власть в городе Солнца. Она, как и в предшествовавшие правления, подчинялась царю и своим старшим офицерам. В ней, кстати, служили бывшие фиванские чиновники, «новые люди» и чужеземцы.

Существовала также полиция, которой руководил некий Маху. Его гробница в эль-Амарне (№ 9) – единственный законченный памятник во всем некрополе. Маху относился к числу чиновников высокого ранга. Он приказал построить в пустыне форты, чтобы обезопасить столицу от всякого рода неожиданных вторжений. Он имел в виду, прежде всего, отряды кочевников, хотя и находившихся – в большей или меньшей мере – под контролем Египта, но всегда готовых к грабежам. Те полицейские подразделения, что патрулировали пустыню, во все времена совершали многочисленные рейды, обеспечивая безопасность караванов. Благодаря изображениям в гробнице Маху мы знаем, что начальник полиции Ахетатона в зародыше подавлял любые попытки номадов проникнуть на территорию города. Маху вместе с визирем лично допрашивал пленников. Он обвинял этих людей в том, что они, будучи подкупленными некоей иностранной державой, пытались сеять беспорядки в Египте.

Полиция Его Величества проявляла бдительность и всерьез относилась даже к самым незначительным инцидентам. Маху был вознагражден за свои заслуги. На одном из гробничных изображений мы видим, как начальник полиции, склонившись перед царем, царицей и принцессой Меритатон, принимает от них золотые ожерелья – самые почетные знаки отличия.

Ахетатон не был открытым городом. Его охраняли и внешняя стража, и отряды внутреннего наблюдения. Некий Туту, например, «проверял личность» тех иностранцев, которые желали обосноваться в столице. Он также был вознагражден царем за свои блестящие служебные качества.

Город Атона не представлял собой руссоистского заповедника на территории Египта. Эхнатон не идеализировал «доброго дикаря» и не вел себя, как оторванный от жизни поэт-мечтатель. Имея в своем распоряжении армию и полицию, он использовал их для обеспечения безопасности столицы и общественного порядка.