Горы, моря и гиганты - читать онлайн книгу. Автор: Альфред Деблин cтр.№ 151

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Горы, моря и гиганты | Автор книги - Альфред Деблин

Cтраница 151
читать онлайн книги бесплатно

В Медном городе находилась самая большая цирковая арена Лондона. На ней устраивались поединки с быками и львами. Чьи-то незримые руки швыряли на арену людей, что вызывало у зрителей ужас, смешанный с восторгом. Предполагалось, что такие жертвы — преступники или участники заговора против сената; но наверняка никто ничего не знал, ибо ни один человек живым с арены не возвращался. Бои с животными всегда происходили в полной темноте. В полной темноте выпускали на арену быков, по которым изредка скользил луч света. Но само могучее животное было ослепительно ярким. Ослепительно яркий бык выбегал в черное пространство, сам себя освещая. Лоб загривок и ноги ему покрывали особой светящейся пастой. То было вещество, которым пользовались актеры и о котором рассказывали удивительные вещи. Оно сильно отличалось от обычных блестящих эмалей, какими красили стены и целые подземные города: легко размазывалось, приставало к пальцам к одежде. Зрители, скованные страхом, сидели в полном молчании. Сверкающие животные мелькали в темном пространстве, которое под ними тоже слабо фосфоресцировало. Из уст в уста передавалась странная история, связанная с этим веществом. О бывшем бельгийском поселенце по имени Ибис, который позволил себя заманить в британский подземный город Лондон.


Ибис появился там с одной молодой женщиной, Лапони, которую отбил у другого. Она, как и он, с радостью окунулась в жизнь подземного города, услышала о светящейся пасте, которой пользуются на сцене актеры. И достала такую пасту себе. Но не стала намазывать на лицо и руки, как делал тот актер, от которого она ее получила. А подкрасила ею груди и провела линию вокруг сокровенного органа. Чтобы околдовать своего мужчину. Когда наступила ночь и он — в темной комнате — хотел приблизиться к Лапони, она от него ускользнула и очень обрадовалась, увидев услышав почувствовав его восхищение. Настичь ее он не мог и даже не видел, а видел только эти сверкающие груди и мерцание, исходящее из промежности. Лапони не позволяла ему слишком бурно на нее броситься, чтобы он не измазал лицо сверкающей пастой. Но в конце концов они возлегли; и пережили неописуемое блаженство. Ибис потом унес на своем члене часть этого вещества. Он был роскошным светловолосым фламандцем и не мог нарадоваться только что обретенной им новой силе. Ему хотелось опробовать эту силу и на других женщинах, однако от них он утаивал, откуда ее получил. Те женщины встречались с любящей Лапони, болтали с ней; специально об Ибисе разговор не заходил, но свои тайны они при себе не держали. И Лапони начала терзаться ревностью. Она пыталась удалить пасту со срамных губ, с груди; но это не удавалось, как бы отчаянно женщина ни мыла и ни терла себя. И когда ночью Ибис к ней приближался, она хотела укрыться спрятаться. Но он видел ее: видел сокровенный орган и груди. Она выбегала из дома, на темную улицу. И тогда прохожие на улице видели их обоих: бегущих мужчину и женщину; но на самом деле — не мужчину и женщину, а как летят по кругу, то разделяясь, то снова сближаясь, сверкающая щель женщины и подрагивающая оснастка мужчины. Лапони, когда оборачивалась, видела только Ибиса и не стыдилась себя; он тоже видел только ее и тоже себя не стыдился. Она вбегала в прихожую, хотела продолжать злиться. Но увидев, как они оба светятся в темноте, начинала смеяться: злиться на своего друга она не могла. Он слышал только ее смех. И они падали друг другу в объятия.

И все-таки в душе нежной Лапони осталась заноза. Сверкающие украшения больше ее не радовали, и она не успокоилась, пока от актера, когда-то за десять поцелуев подарившего ей этот свет, не получила водичку, его смывающую. Лапони дерзко подманивала в темноте красавчика Ибиса, который в недоумении поворачивался во все стороны, но подругу не находил. Она, хихикнув, палочкой стучала по его светящимся причиндалам, так что он даже вскрикивал. А она, как кобольд, носилась вокруг, с треском его колотила. Он хотел бы поймать ее, прижать к себе — и в ту первую, и во многие последующие ночи. Но Лапони не сдавалась: ей было нужно, чтобы он сполна прочувствовал ее ревность. Так продолжалось, пока все тот же актер, которого Лапони охотно навещала и которому жаловалась на свои беды, не дал ей добрый совет и не мазнул ее сам — незаметно для нее — светящейся краской. Только у себя дома, затемнив комнату и вспомнив о прошедшем приятном дне, поняла женщина, что принесла с собой. Бежать назад, к гадкому актеришке, чтобы выпросить у него зеленую соляную смывку, было поздно: Ибис уже вошел в переднюю. Тогда она вытянулась на кровати, предоставив светиться тому, что светится. Ибис громыхал за стенкой, потом открыл дверь. Она лежала неподвижно, затаила дыхание: ждала, что вот сейчас он увидит. И он увидел. Застыл на пороге, хлопнул в ладоши: «Это ты, Лапони! Я тебя снова вижу. Наконец». — «Нет, я здесь не для тебя». — «Для кого же еще, голубка Лапони? И почему на сей раз — только щель, маленькая щель? Почему ты не покрасила еще и соски?» — «Не для тебя все это. Я тебе… отомстила». — «Да какая там месть! Лапони, ты светишься. Вот когда ты колотишь меня, это скверно».

И он схватил ее, отбивающуюся. Она строптиво отвернулась к стенке, но он-то ссориться не хотел, и вскоре оба уже пылали, охваченные одним чувством.


Ей не удавалось сохранять строгий вид, когда по вечерам она видела, как он светится. Более того, она замечала, что на душе у нее все радостнее и радостнее. И он тоже с каждым днем радовался все больше. Они друг от друга прятались. Ибис говорил Лапони: «Мы слишком любим друг друга. Нам надо ненадолго расстаться». Но больше двух-трех дней они не выдерживали. Светящееся вещество подогревало в них сладострастие. Небесное блаженство переполняло обоих. И так же было с другими женщинами, к которым раньше прикасался Ибис, — если только они не пользовались зеленой смывкой. Они не могли долго претерпевать такое блаженство. Пять месяцев — больше не жили ни женщина, ни ее партнер. И все многочисленные любители светящейся краски — девушки, актеры, глотатели этого яда, — если не решались от нее отказаться, были обречены. Мерцание тление каление окрашенных частей тела постепенно ослабевали, но внутреннее напряжение не спадало. И по мере того, как такие люди желтели, теряли уверенность в себе, они становились все более необузданными. Дурачились от зари и до зари. Впадали в танцевальное бешенство или в любовный раж. Любой знал: когда двое таких начинают танцевать, не присаживаясь ни на секунду, это означает, что их конец близок. Они в буквальном смысле дотанцовывались до могилы, которую часто — если были людьми тщеславными — заранее для себя заказывали и украшали. В то время мертвых выкидывали из земляного города на поверхность, где они сгнивали среди отбросов. Но эти танцоры как-то по-особому всех умиляли, и для них выделили место в Нижнем городе; то, что там происходило, было почти игрой. Казалось, что, танцуя, они расходуют последние остатки светящейся пасты. После часа подобного буйства, в одиночку или вдвоем — так закончили свою жизнь Ибис и Лапони, — они вдруг, радостно вскрикнув, падали и больше не шевелились: лежали, лишенные волшебной краски и почти бесплотные. И люди, столпившись вокруг, удивлялись, как такие ничтожества могли совершать все эти дикие движения. Только у отдельных танцоров краска исчезала не полностью. Над их могилами — в глубокой темноте — видели нежное свечение. Чаще всего оно появлялось у тех, кто умер очень рано. Отчетливо ощущался еще и запах сирени, всегда сопутствовавший свечению; такие мертвые даже после смерти продолжали источать блаженство.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию