Зеркала прошедшего времени - читать онлайн книгу. Автор: Марта Меренберг cтр.№ 54

А впрочем… лучше все же Пушкина, чем Дантеса. Мальчишка-гвардеец все равно будет далеко… а этому лучше замолчать навсегда.

Да… что ж, кажется, это оправданный выбор…

Государь позвонил в колокольчик, и вошел лакей, почтительно поклонившись и ожидая распоряжений.

– Вызови ко мне Бенкендорфа, голубчик, да побыстрее.

– Слушаюсь, ваше величество…

В отношениях с сестрами Гончаровыми, которые приходились Идали троюродными сестрами, рыжеволосая красавица была, как правило, суховато-сдержанна и улыбчиво-вежлива. Дежурные поцелуи, ничего не значащая игра в вопросы и ответы, встречи и легкие раскланивания на балах и в гостях – то, что в свете принято называть родственными отношениями.

Когда они были маленькими девочками и затем подростками, их объединяла схожая, неутихающая детская боль и обида – Идали не нужна была матери, Юлии Павловне, графине Д'Эга, потому что вечно мешала ее планам. Нежеланный и нелюбимый ребенок, которому даже не разрешалось называть ее татап. Сестры Гончаровы страдали от произвола пьющей и грубой матери, Натальи Ивановны Загряжской, которая могла больно побить маленьких девочек только за то, что они на минуту опоздали к завтраку или не вовремя появились в ее спальне.

Но теперь…

Идалия высоко вскинула руки над головой и чуть откинула голову, изобразив соблазнительное танцевальное па, и сделала грациозный реверанс, любуясь своим отражением в зеркале. Из блестящей серебряной глубины Зазеркалья на нее с любовью смотрела очаровательная молодая дама в бледно-изумрудном расшитом жемчугом платье с серебристой кашемировой шалью на дивных точеных плечах. Бледно-розовая кожа, изумрудные глаза, ухоженное фарфоровое личико, выточенные перламутровые ноготки и уложенные пышные, спускающиеся на высокую грудь медно-красные локоны разбили сердце не одному романтическому юноше, в основном из гарнизона ее мужа Александра Полетики. Гвардейцы обожали Идали и готовы были по одному лишь небрежному жесту ее нежной ручки или вскользь брошенному слову лететь на край земли, даже если были точно уверены, что никакого края там не предвидится.

И все же… Закусив губу, она отвернулась от зеркала и попыталась вновь сосредоточиться на письме Жоржа Дантеса, которое ей принесли накануне вечером. Жорж, милый белокурый мальчик, такой пылкий и непосредственный, предмет тайных вожделений и девичьих грез всех молоденьких петербургских барышень, – да и не только их, хмыкнула Идали, – слезно умолял ее устроить ему тайную встречу с Натальей Пушкиной. Опять она, Натали…

Снова она перебегает ей дорогу… Идали считалась второй красавицей Петербурга – после Пушкиной.

Ну я-то знаю, дорогая моя, кто считает тебя первой… Кто же это рискнет оспаривать мнение государя?..

…Дантес влюблен в Наталью? Невозможно… Пушкина была его последним заданием, которое он добросовестно выполнял. Уж кому-кому, а ей-то не надо было объяснять, кого на самом деле любил светловолосый красавчик.

Это было странно, но факт, в который она упорно не желала верить. Она долго не могла смириться с мыслью о том, что Жорж – любовник барона Геккерна, но он как-то сам ей в этом признался… Она знала, что он мог влюбляться в женщин, но любить их, по его словам, мог только совсем короткое время – и потом долго не мог бросить, мучаясь угрызениями совести и борясь с безразличием.

Она была единственной его любовницей, давно уже бывшей, которая стала ему подругой.

Точнее, другом. Своим парнем. Больше чем сестрой.

Однажды он подарил ей очаровательный золотой браслет, украшенный изумрудами, и с тех пор Идалия не снимала его с руки. Не то чтобы браслет был лучшим из ее украшений… так, изящная безделица – но почему-то подарок Жоржа тронул ее сердце.

Ее сердце. Наверное, оно было таким же изящным и правильным по форме, как она сама, – алым, гладким и блестящим, как старательно вылизанный остреньким детским язычком леденец, красиво расчерченный сеточкой вен и аорт, с безупречно красной, рубиновой, переливающейся кровью.

Конечно же, она не могла отказать своему другу в такой малости. Конечно, она пригласит Натали в гости и… уедет, оставив их одних.

И пусть Дантес делает с ней все, что хочет – изомнет ее, растерзает, оставит синяки на ее белой коже и царапины на спине… Пусть вылезет на улицу весь в помаде и румянах этой неживой, бледной, жеманной тихони, удовлетворенный и счастливый, и пусть побыстрей забудет ее навсегда, оттолкнув от себя; а она будет бегать за ним, и смотреть на него долгим, призывным взглядом, заводная кукла, и манерно закатывать свои желтые глазки, и нервно тискать в пальцах роскошный резной веер…

– К вам Наталья Николаевна Пушкина, Идалия Григорьевна.

– Глаша… скажи ей, что я ненадолго уехала и скоро вернусь. Или нет… скажи, что графиня Юлия Павловна заболела и я срочно вынуждена была уехать к ней… Подай чаю в гостиную, накрой на двоих, поставь свечи. И еще, Глашенька, смотри, чтобы Лизочка была потеплее одета – она кашляет…

– Дочку-то с собой не возьмете разве, Идалия Григорьевна? Она так к дедушке хотела…

– Нет… И распорядись, чтобы экипаж был быстро подан к заднему входу. Поиграй с Лизочкой… конфет ей только не давай – от них у нее красные пятна на щечках…

Наталья удобно уселась в изящное неглубокое креслице на витых ножках и стала разглядывать журналы мод, небрежно сваленные на туалетном столике красного дерева с инкрустациями. Визит к сестрице обещал быть приятным, потому что она собиралась показать ей новые модели парижских шляпок и платьев с корсетами, которые граф Григорий Александрович Строганов привез дочери из Франции.

Вот эта должна быть очень ей к лицу… Charmant. Заказать такую завтра же у mademoiselleLucie… а вот и еще одна, с перьями, на парадный выход… Trèsbeau. А еще…

– Nathalie!..

– Жорж? Что вы здесь делаете? – Натали изменилась в лице, но, испугавшись, что на шее могут выступить некрасивые красные пятна, быстро взяла себя в руки и привычно потупилась, опустив длинные ресницы и стиснув на коленях руки. – Idalie пригласила вас в гости, не правда ли? Как это мило с ее стороны… – тихо пролепетала она, быстро обдумывая тактику на случай внезапной атаки.

Наверняка попытается добраться до меня… Но мы ему не позволим… только подразним… чуть-чуть, самую малость…

Милый мальчик… как трогательно. Легкая закусочка перед горячим блюдом… Аппетит не испортит… А уж горячее блюдо – оно-то явно не остынет…

Дантес продолжал в нерешительности топтаться у двери, глядя на красавицу сверху вниз. Он не знал, с чего начать тяжелый и неприятный разговор с очаровательной женщиной, с которой, наверное, проще всего было бы договориться, стиснув ее в объятиях.

Но желание обнимать ее проходило с каждой секундой, пока он смотрел на нее, представляя ее в страстных позах в обнимку с государем – как она, готовая на все, жадно раскрывает ему свои объятия… он спешит, он всегда занят, он знает, что его могут застукать с ней в любой момент, а она обнимает его своими тонкими белыми ручками и прижимает свои губы к его губам, и он принимает ее ласки как должное, потому что…