Рус. Защитник и Освободитель - читать онлайн книгу. Автор: Вадим Крабов cтр.№ 48

— Слушай, шурин, я выжатый, как гошт… давай я гонца «ямой» отправлю? Могу вместе с единорогом.

Рахмангул удивленно поднял бровь, но не высказался.

— Хорошо, — согласился он, — это ты называешь — выжат?

— Я говорю о телесных силах. Поди, Сафара приглашал? (воин-маг Пылающий, охранник Рахмангула) Он наверняка объяснил тебе мое состояние.

«Предки, с единорогом через «тропу»! Скрытен зятек, всегда таится…нет, так не спят. Пускай Сафар хоть тысячу раз подтверждает! — подосадовал княжеский сын. — Но как я его напугал! Приятно вспомнить…», — храбрый воин уже забыл о собственном страхе. Похоже, после детской шутки с кинжалом он полностью излечился от «комплекса Руса».

— Я пришлю тебе гонца, — сказал Рахмангул, поднимаясь.

— Пусть прямо со скакуном ко мне заходит, — устало произнес «таинственный зять», — и предупреждаю заранее: Силы на это уходит — прорва! В следующий раз смогу отправить всадника не раньше завтрашнего вечера, и я в принципе не собираюсь рассылать гонцов по любому поводу. Уяснил?

Шурин, не отвечая, направился к выходу. Вдруг обернулся:

— Скажи, Рус, почему ты не оставил вызов Великих Шаманов на решающую битву? Под Далором вполне обошелся бы одним големом, а здесь сохранил бы жизнь многим воинам, раз так сожалеешь о «лишних жертвах».

Теперь хмыкнул зять.

— А я не знал о такой особенности древних Предков, мы не обсуждали «частоту вызовов». Оказалось — не чаще раза в месяц. Схитрили они.

— Они? — уточнил командующий, привычно подняв бровь. Теперь его лицо выражало намек: «Они ли?». Не дожидаясь ответа, вышел.

«Ну вот, наконец-то! Со мной по-человечески и я отвечаю тем же, — удовлетворенно подумал Рус, отмечая полное отсутствие раздражения на родственника, — ловко он меня на кинжал подловил, в духе пионерского лагеря розыгрыш. Всё, с Гелькой общаюсь только из бункера! Или при надежной охране. Скорей бы к ней! Интересно, как того бога назовут? Предчувствие, черт бы его побрал, не стихает…», — собственное имя даже мысленно не произнес. С этим ощущением неведомой опасности, он был уже не так уверен, что его присутствие в пятне — обязательное условие «обожествления».

Рус вырвался из Баламбора только через пять дней после победы. Кроме вылазок в Далор, пришлось поучаствовать и в «общеармейских» заботах. Подсчитывал точное количество убитых в каждом десятке (как и предполагал Рус общее число потерь составило половину тирского войска против двух третей у коалиции), следил за выздоровлением раненых, сортировал вверенные ему части, формируя полнокровные полки [27] . Словом — сдавал дела и окончательно убедился, что административная работа не для него. Нет, исполнил все в лучшем виде, но действовал без души. Напоследок, грустно попрощался с выстроившимся войском: шестью сотнями кавалеристов и тремя сотнями тяжелой пехоты — это из двух тысяч всадников и тысячи щитоносцев! Две сотни шаманов стояли отдельно. Кровавая победа. Правда, приятно согрел душу дружный хор воинов его корпуса:

— Русу — Великому Хранящему, любимцу Предков, победителю иноземцев — Слава!!! Сла-а-ва!!! — умилили не значения слов, а искренность восхваления.

При взгляде со стороны, он всегда оставался на вторых ролях. Устройство ловушек в портах само собой приписалось Великим магистрам, способным создать «каменных големов»; в далорской битве Рус сам свалил вызов Великих Шаманов на Избранных Предками, а при Баламборе — его «пулемет» затмили гранитные великаны, решившие исход битвы. А надо же, воины «его» частей все равно разобрались в важнейшем вкладе в общую победу именно их командира. А может, славили как полководца — разбившего галатинцев. Не важно. Проорали от души.

Старший шаман Барангул подошел Русу после построения:

— Скажи, этруск, Великие Шаманы услышат нас через месяц, если… тебя не окажется рядом? — он долго думал о том вызове, выспрашивал Предков и пришел к неутешительному выводу — их «жертвенная кровь» пролилась впустую.

— А не стоит их вызывать, Барангул, — ответил Рус, — как бы беды не вышло. Я читал — они с характером.

— Не считай меня глупцом! Предки подсказали мне, что достучаться до Великих кровью нельзя! До них никак нельзя достучаться, а они приходили! — девяностолетний старик высказывался очень горячо. Разве что не ревел.

Он чувствовал себя обманутым и обижался как ребенок. Детская обида на Великих Предков перемежалась с взрослой досадой и подозрительностью к чужеземцу — этруску, который мало того, что сумел призвать их Великих Шаманов, так и убедил Избранных в причастности к этому действу! Подло обманул.

— Зачем?! — прохрипел-прошептал он в конце, и было понятно, что вопрос адресован Русу, а не Великим.

— Зачем? — удивленно переспросил «любимец Предков» и пристально глядя на крепкого старика (девяносто для склонных к Силе любых её видов — не предел, они вполне здоровыми доживали до ста двадцати, а Целители так и вовсе могли взять ста сорокалетний рубеж), продолжил:

— Мы были знакомы не больше пяти дней, так? Так. Вы бы мне поверили, что я могу призвать Великих Шаманов? Согласен, вы и так мне не поверили, но ради их вызова согласились пожертвовать кровь. Скажи, а ради другой причины вы бы вскрывали себе вены? — старик, не отводя от пиренгуловского зятя горящего взора, честно пытался прислушиваться к аргументам. Кое-что начинало доходить. — А вспомни руну на жертвенной чаше — ничего не напоминает? А теперь обрати внимание на своих младших братьев, сколько их них погибло? А сколько погибло магов, защищаемых ими на «огненных колесницах», сколько погибло наших ратников, которых защищали шаманы? Если ты в гневе не можешь вспомнить, то я подскажу — единицы. А били по ним двести магов объединенных в тройки! Ну, дошло?

«Глупец! — обозвал себя Барангул, — а я думал, что сильная защита — благоволение к нам Предков!..».

— То была руна «призыва»… — заговорил шаман все еще сквозь зубы. Обида на Великих Шаманов утонула в глубинах по-стариковски ранимой души, потянув за собой и досаду на этруска. Зато всплыло иное недовольство, самое неприятное из всех её многочисленных видов — на самого себя. — Странная руна, кривая…

— Ключевая руна в древнем заклинании Силы, — пояснил Рус, — Предки формируют более мощный щит и с рвением выполняют иные мольбы Избранных. Это мне подсказали Великие Шаманы, когда я по приказу Пиренгула заключал с ними договор, — соврал, конечно.

Накануне далорской битвы вспомнил-таки часть эльфийских «рун Изначального Языка». Крови шаманов, людей склонных к определенному виду Силы, должно было хватить на усиление «милости Предков», точнее — структур из их Силы. Хватило и хватит еще на… неизвестно сколько. Пока динамичные колебания Силы Предков над Избранными не стихали, на что и обратил внимание Барангула.