Белая гардения - читать онлайн книгу. Автор: Белинда Александра cтр.№ 117

— Аня! Мы тебя весь вечер ждем! — воскликнул он. Его лицо было непривычно напряжено. — Давай быстрее. Заходи!

Я поспешила за ним в комнату Бетти и Розалины. Они обе сидели на кушетке. На краешке кресла замерла Ирина. Увидев меня, она тут же вскочила и бросилась мне на шею.

— Отец Виталия наконец-то получил письмо от своего брата! Столько лет прошло! В нем новости о твоей матери!

— О матери? — пробормотала я, не веря своим ушам.

Вперед вышел Виталий.

— В конверт, адресованный отцу, было вложено специальное послание для тебя. Он отправил его сюда из Америки заказным письмом.

Я уставилась на Виталия. У меня в голове не укладывалось, что все это происходит на самом деле. Я так долго ждала этой минуты, что теперь, когда она наступила, не знала, как себя вести.

— Сколько оно будет идти? — спросила я, не узнавая собственный голос. Это был голос Ани Козловой. Тринадцатилетней. Маленькой. Испуганной. Оставшейся в одиночестве.

— От семи до десяти дней, — ответил Виталий.

Едва ли я слышала его. Я не знала, что теперь делать. Впрочем, в ту секунду на какие-то осознанные поступки я все равно была не способна. Я стала кругами ходить по комнате, водя рукой по мебели, чтобы успокоиться. Вдобавок ко всему, что случилось в тот день, мир, казалось, начинал утрачивать материальность. Пол проваливался у меня под ногами так же, как уходила из-под ног палуба качающегося на волнах корабля, на котором я покидала Шанхай. После того как я провела почти полжизни в ожидании этих вестей, мне предстояло вытерпеть еще от семи до десяти дней.

В ожидании письма из Америки у меня не было сил вести себя по-прежнему. Если я и успокаивалась, то лишь на несколько секунд, после чего опять не находила себе места. На работе, перечитывая статью по три раза, я все равно не могла сказать, о чем в ней говорилось. В магазине я бросала в корзину пакеты и консервные банки, а когда приходила домой, оказывалось, что купила совсем не то, что собиралась. Тело у меня покрылось синяками, оттого что я постоянно натыкалась на столы и стулья. На улице я начинала переходить дорогу, даже не посмотрев по сторонам, и только сигналы машин и крики разъяренных водителей возвращали меня обратно на тротуар. На показы мод я могла явиться в надетых наизнанку чулках, Бетти называла Розалиной, а Розалину — Бетти. Виталия то и дело звала Иваном. Меня замучило жжение в животе, какое бывает, когда выпьешь слишком много кофе. Я просыпалась среди ночи в холодном поту, и меня не покидало чувство одиночества. Никто не мог помочь мне. Никто не мог убедить меня, что в письме были хорошие вести. Зная, что оно было запечатано и отправлено на мое имя, я все время думала, что родители Виталия, наверное, прочитали его и, не желая передавать плохие новости, просто переслали его мне.

И все же, готовясь к худшему и вопреки здравому смыслу, я где-то в глубине души продолжала надеяться, что моя мать жива и это письмо от нее. В то же время я даже не представляла, что в таком письме могло быть написано.

По истечении седьмого дня ожидание сменилось ежедневными походами с Ириной на почту, где мы, отстояв очередь, встречались с недовольными операторами.

— Нет, ваше письмо еще не пришло. Когда придет, мы вышлем вам извещение.

— Но это очень важное письмо, — говорила Ирина, пытаясь вызвать у них хоть какое-то сострадание. — Пожалуйста, поймите, мы его очень ждем.

Но операторы лишь посматривали на нас свысока, отмахиваясь от нашей личной драмы, словно они были королями и королевами, а не обычными государственными служащими. Даже на десятый день, когда при известии о том, что письмо так и не пришло, я чуть не задохнулась, оттого что мне показалось, будто ребра, провалившись глубоко внутрь, вспороли легкие, их сердца не дрогнули. Они даже не захотели позвонить в другие почтовые отделения нашего района и проверить, не попало ли письмо по ошибке к ним. Эти люди вели себя так, словно у них не было ни секунды времени, несмотря на то что в тот день мы с Ириной были единственными посетителями.

Виталий послал родителям телеграмму, но они лишь подтвердили, что отправили письмо по правильному адресу.

Чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о письме, я пошла с Китом на ипподром «Ройял Рандвик». В связи с летним спортивным сезоном у Кита было очень много работы, но, как только у него появлялась возможность, он старался встретиться со мной. Диана как раз дала мне выходной в тот день, когда Кит собирался сначала взять интервью у объездчика по имени Гейтс, а потом посмотреть скачки. На ипподроме я была много раз, но никогда не задерживалась здесь дольше, чем требовалось для того, чтобы сфотографировать наряды. Скачки меня мало интересовали, но все же это было лучше, чем сидеть дома в тоскливом одиночестве.

Устроившись на балконе буфета, я наблюдала, как Кит разговаривал с Гейтсом в кабинке для седлания. Его лошадь, Сторми Сахара, была чистокровным скакуном гнедой масти с белой отметиной на лбу и ногами той же длины, что и все тело ее жокея. Внешний вид Гейтса свидетельствовал о том, что он ведет активный образ жизни и много времени проводит на свежем воздухе. У него было обветренное лицо, в шляпе торчал рыболовный крючок, а в уголке рта была зажата наполовину выкуренная сигарета. Диана часто повторяла, что хорошего журналиста можно определить по тому, как на него реагируют люди. Хотя у Гейтса наверняка была масса неотложных дел, Кита он слушал очень внимательно.

Какая-то американка с дочерью, обе в платьях и шляпках от Шанель, подошли к желтой линии, обозначающей границу между зоной, где делаются ставки, и баром для членов клуба, и стали внимательно ее рассматривать.

— Что, женщинам действительно запрещается заходить за эту линию? — обратилась ко мне старшая из них.

Я кивнула. В действительности линия была нарисована не для женщин, она просто ограничивала территорию, где имели право находиться только члены клуба. Разумеется, женщинам в клуб вступать не разрешалось.

— Невероятно! — воскликнула американка. — Последний раз я видела нечто подобное только в Марокко! Скажите, что же мне делать, если я хочу сделать ставку?

— Ну, — ответила я, — ваш спутник может сделать ставку вместо вас, или вы сами можете пройти к дальней кассе и сделать ставку в зоне для тех, кто не является членом клуба. Но это будет выглядеть несколько странно.

Женщина с дочерью рассмеялись.

— Столько мороки! Страна махрового шовинизма!

Я пожала плечами. Признаться, я никогда не задумывалась об этом. Впрочем, мои интересы все равно не выходили за пределы зоны для женщин. Моей первой остановкой обычно была дамская туалетная комната, где женщины добавляли последние штрихи к макияжу, обмахивали щетками шляпки и платья, поправляли сбившиеся чулки. В этой комнате можно было услышать последние сплетни, узнать, кто носит настоящую одежду от Диора, а кто покупает подделки. Здесь я часто встречала итальянку по имени Мария Лоджи. Эта женщина с кожей кофейного оттенка и потрясающей фигурой напоминала Софию Лорен. Ее богатая семья потеряла все во время войны, и она, прилагая усилия, пыталась снова пробиться наверх, но уже здесь, в Австралии. Однако ей не удалось подцепить какого-нибудь светского льва, поэтому пришлось довольствоваться успешным жокеем. Среди редакторов женских разделов газет существовало негласное правило: на страницах своих изданий можно публиковать фотографии жен и дочерей объездчиков и хозяев лошадей, но не жен жокеев, вне зависимости от того, насколько они богаты и успешны.