Кислород - читать онлайн книгу. Автор: Эндрю Миллер cтр.№ 28

Чтобы разделить кокс на животе малышки Йо, Ранч вместо лезвия воспользовался кредиткой. Она лежала на кровати совершенно неподвижно, футболка закручена под маленькой грудью, дорожки располосовали кожу длинными белыми шрамами. В другом углу комнаты Розина вставляла в пасть музыкального центра новый диск.

— Больше никакой Бьорк, — крикнул ей Ранч. — А то мы тоже свихнемся, как она.

— Хочу свихнуться, — сказала Розина, но это была не Бьорк, это был Кинг, на всех парусах затянувший «Любимые американские святочные мелодии».

— Выбор свыше, — сказал Ларри, стоя у окна и пытаясь языком вытолкнуть кусочек мяса, застрявший между передними зубами. Обед растянулся на целый час и проходил в залитой солнцем столовой главного дома, уставленной новыми фотографиями Хэрольда с Джоном — заблудших сыновей — и стопками блестящих видеокассет без этикеток. Бетти, с чарующим звоном браслетов, принесла мясной рулет, горошек с картофелем, а на третье — странное подобие парового английского пудинга, украшенное шариками кофейного мороженого. Из уважения мужчины не говорили при ней о делах, но когда она убрала со стола тарелки и подала кофе, а из-за двери в кухню понеслись звуки очередного сериала: «…Боюсь, ребята, что принес вам плохие новости…» — Т. Б. вынул из нагрудного кармана сложенный лист бумаги с копией контракта и, положив его на стол, подтолкнул к Ларри.

— Досадные формальности, — сказал он, подмигивая.

Ларри пробежал контракт взглядом.

— Что это за «Юг-Энтерпрайзерс»?

— «Юг-Энтерпрайзерс», — ответил Т. Боун, — это я.

— Я было подумал, что это мафия.

— Шутник, — сказал Т. Боун.

— И я получу пять тысяч, как только подпишу?

— В симпатичном толстом конверте, о котором будем знать только мы с тобой.

— А как насчет Синди Икс, Селины д’Амур и остальных? Я увижусь с ними до съемок? Знаете, было бы здорово поболтать с ними. Для начала.

— Мой милый Ларри, — сказал Т. Боун, освобождая от фольги очередной треугольничек сыра, который, как и большинство блюд, казался экспонатом музея пищевых продуктов, — все будет хорошо, все будет здорово, все будет просто замечательно. Просто держи себя в форме. Мы хотим, чтобы ты лоснился, как молодой тюлень. Наши фильмы должны излучать оптимизм. Никаких мешков под глазами. Ранч тебя всему научит.

Ларри оставалось только подписать контракт, и после кофе им с Ранчем, словно детям, было позволено вернуться в пристройку к своим игрушкам. Толстый конверт был вручен своему новому владельцу, и Ларри откланялся, поцеловав Бетти руку и одарив ее пристальным взглядом врача, ставящего диагноз. Ее щеки пылко зарделись.

— О, Ларри, — вздохнула она.

— Прощайте, Бетти.

Он знал, что один из них сошел с ума.

С близкого расстояния семнадцатилетний животик малышки Йо казался настоящим чудом, его упругая поверхность слегка подрагивала, словно желе, от бесперебойной работы кишечника. Ларри наклонился и вдохнул дорожку, свернув в трубочку одну из своих новых стодолларовых банкнот, а потом самым кончиком языка слизнул с ее кожи оставшиеся гранулы порошка и уткнулся носом в голову вытатуированной ящерицы, выглядывавшей из-за пояса ее джинсов. Он спрашивал себя, нужно ли ему заняться с ней сексом, предполагалось ли это, чтобы Ранч, который пялился в карманный телевизор, экран которого был размером с игральную карту, мог оценить его технику и дать дельный совет насчет угла наклона, скорости проникновения и звуковых особенностей порнотраха.

Кинг выдавал под электрогитару знойную версию «Студеной зимы». Ларри встал, чтобы потанцевать с Розиной, которая казалась недовольной, с припухшими веками, может быть понимая, что эта жизнь совсем не та, которую Санта-Клаус обещал ей, когда она была маленькой девочкой. Она приникла головой к его груди, и они закружились в танце, — его руки прижаты к ее спине, ее дыхание влажным пятном ложится на голубой хлопок его рубашки над самым сердцем.

«Снег иде-е-ет, снег иде-е-ет…» — пел Кинг под аккомпанемент детского хора и детройтского духового оркестра, голос перекатывался с ноты на ноту, как океанские волны, несущие с собой порывы сентиментальной чувствительности, — этому раздирающему сердце бессмысленному завыванию было невозможно сопротивляться. Розина танцевала, встав босыми ногами на туфли Ларри. Она была такой легкой, что ему подумалось, что она весит ненамного больше Эллы. Она обхватила его за шею. Он крепко прижимал ее к себе, гладя рукой по спине: ее кожа была скользкой от пота, как будто у нее жар. Раньше они танцевали так с Кирсти, вжавшись друг в друга, словно выдохшиеся борцы на ринге, когда он ухаживал за ней в доме ее отца в Лемон-Коув, — он тогда не мог посмотреть на нее без желания к ней прикоснуться, не мог прикоснуться к ней без желания улечься с ней в постель, и, как какой-нибудь косноязычный герой-любовник, называл ее «деткой», своей «миленькой» и «сердечком». Бывало — и это не выдумка, — что один лишь звук его голоса заставлял ее трепетать, как будто он погладил рукой джинсовую ткань у нее между ног. Так как же, черт побери, он оказался здесь? Что встало между ними, в какой клубок сплелись их заплутавшие чувства? Его очень расстраивало то, что они с женой больше не занимались любовью, а он так хорошо помнил ночи, когда он набрасывался на нее, как он до одури вглядывался в ее лицо, а она, вцепившись в прутья металлической кровати, изо всех сил насаживалась на него, желая, чтобы он проник еще глубже. Как же он дошел до такого? От своей жены до малолетних наркоманок? От Кирсти до Скарлетты Скар?

«… Студе-е-е-еною зимо-о-ой давны-ы-ым давно-о-о-о-о-о-о!» — выводил Кинг. Розина засопела и шевельнулась в его объятиях. Он поцеловал ее в макушку и выпустил, высвобождая ноги из-под ее ступней.

— Ранч, здесь есть телефон?

— Под кроватью, — ответил Ранч, махнув рукой и продолжая смотреть на экран, где люди размером чуть больше мух ублажали друг друга. Малышка Йо все еще лежала на кровати, изгибаясь в безнадежной попытке дотянуться до оставшейся у нее на животе последней дорожки. Ларри пошарил под кроватью. Роман Хемингуэя. «Дианетика» Рона Хаббарда. Полоска паспортных фотографий десятилетней давности: Ранч улыбается фотоавтомату где-то в американской глубинке. И фиолетовый телефон аэродинамического дизайна с четырьмя ярдами провода. Он унес телефон в ванную, просунул провод под дверь и плотно ее захлопнул, отгородившись от убаюкивающего голоса Кинга, воспевающего «Stille Nacht» [34] . Он ожидал услышать Алека, но трубку сняла Алиса.

— Четыреста двенадцать…

— Вас вызывает наземный контроль, — сказал Ларри, но Алиса, голосом, еще обернутым тяжелым бархатом сна, продолжала выговаривать номер.

— Мама, это я, Ларри.

— Привет, дорогой, — сказала она. — Ça va? [35]