Рамсес II Великий. Судьба фараона - читать онлайн книгу. Автор: Жеральд Мессадье cтр.№ 57

— Что бы это могло означать? — пробормотал озадаченный Небамон.

Удивление присутствующих возросло, когда царственные супруги вместе вошли в храм. Удивление читалось и на лице Верховного жреца: по протоколу только фараон мог войти в храм мужественности. Потом возникла непонятная суматоха, церемония все никак не начиналась. После того как Именемипет и первый придворный передали Верховному жрецу Мина указания, тот остолбенел. Жрецы заметались по залу. Через несколько минут зрители в первых рядах поняли причину их смятения: рядом с троном государя установили еще один трон.

Что за новая блажь посетила Рамсеса?

Туи, стоявшая в первом ряду вместе со старшим внуком, сохраняла невозмутимость. Но глаза ее блестели, а на губах играла легкая улыбка.

Наконец началась церемония. Ее цель состояла в том, чтобы отождествить государя с божеством и в очередной раз признать его власть божественной. В ходе первого ритуала фараон должен был совершить жертвоприношение — излить молоко и вино на алтарь бога. Мужской орган его золотого изваяния красноречиво вздымался под длинной туникой. Мин всегда пребывал в состоянии полового возбуждения, ведь если его член упадет, Вселенная рухнет в тартарары. Но протокол снова был нарушен: Рамсес протянул кувшин с вином Нефертари, оставив себе молоко. Они одновременно вылили вино и молоко на алтарь на глазах у обескураженного Верховного жреца. Потом Рамсес возложил на алтарь пучок колосьев, а Нефертари — гроздь винограда. Верховный жрец начал восхвалять бога, чья любовная мощь порождает жизнь и чьи благодеяния воплощаются в плодотворном союзе божественного государя и его божественной супруги. Было очевидно, что текст ему приходится придумывать на ходу. Торжественно объявив о том, что в очередной раз Мином подарены государю царственность и могущество, Верховный жрец возложил Рамсесу на голову красную корону Верхнего Египта, а другой жрец, ко всеобщему изумлению, в это время помогал Нефертари облачиться в красный наряд, подтверждавший ее статус повелительницы Верхнего Египта. Затем супруги сели на свои троны, а жрецы снова принялись восхвалять царственную чету.

Такого еще не бывало.

Туи наклонилась к старшему внуку Именхерунемефу и что-то ему сказала. В следующее мгновение мальчик опустился на колени перед своими родителями, хотя, возможно, еще не понимал, что его мать отныне стала божеством, как и его отец.

Пасар и Небамон переглянулись.

Третий день оказался утомительным: Рамсес готовился к разговору с оракулом. Фараону предстояло утвердить преемника Верховного жреца Небнетеру. Но утвердить не значило выбрать. Только пророчествующий глас, который временами раздавался под сводами храма после захода солнца, был наделен властью выбирать; так было всегда, и ни один фараон, даже такой, как Рамсес, не мог ничего изменить.

Хотя это еще как посмотреть…

Утром состоялся Совет, на который пригласили только визирей Небамона и Пасара; оба принесли с собой по маленькому мешочку и положили их на стол. Втроем они собрались первый раз после смерти Небнетеру.

— Прими мои соболезнования, — сказал Рамсес, кладя руку на плечо Пасара.

— Сочувствие моего повелителя бальзамом пролилось на мое сердце.

— Потерять отца — горе для любого, но, если отец был человеком выдающимся, это двойная боль.

Соболезнования, потом посмертные восхваления — Рамсес знал правила хорошего тона. Разве мог Пасар ожидать большего? Сердце его смягчилось.

Рамсес, вытянув ноги, спросил:

— И чей же голос раздается в храме?

Дерзкий вопрос… Небамон улыбнулся.

— Голос человека, который говорит в длинную трубу, твое величество. Решение принимает царь, посоветовавшись со своими приближенными.

— Я вас слушаю.

Небамон развязал свой мешочек и высыпал содержимое на стол — остраконы. Пасар сделал то же самое. Всего черепков оказалось одиннадцать. На каждом было начертано имя.

— Его величество знает, что культ Амона главенствует в нашей стране, — начал Небамон, — а значит, Верховный жрец должен быть человеком опытным. Исходя из этих соображений, мы с Пасаром выбрали одиннадцать кандидатов не моложе сорока лет.

— И все они признают культ Амона? — спросил Рамсес.

— Большинство, твое величество.

— То бишь все они друг друга знают?

— Да, твое величество, — ответил слегка обескураженный Небамон.

Он стал читать имена и названия храмов, в которых служили эти жрецы. Рамсес какое-то время пребывал в задумчивости.

— Полагаю, у вас есть конкретное предложение?

— Да, твое величество, есть, — ответил Пасар. — Мы думаем, что Ахапи, жрец храма Хнума, обладает наибольшим опытом.

— Ахапи — жрец Амона, не так ли?

— Да, твое величество.

Рамсес выпрямился на троне.

— Меня это не устраивает. Я назначаю Небуненефа.

На лицах визирей отразилось удивление. Названный фараоном жрец служил в храме Хатор в Дендере — древнем городе, затерянном в пустыне; опыта в государственных делах у него было, скорее всего, не больше, чем у мыши.

— Жрецы Амона давно стали этаким сословием, подобно бальзамировщикам, — мрачно произнес Рамсес, — однако, в отличие от последних, предпочитают это скрывать. Они все знакомы друг с другом и полагают, что являются самым привилегированным сословием в государстве. Они пользуются своим влиянием, отстаивая свои интересы.

Фараон выдержал паузу. Когда до Пасара дошел смысл сказанного, суть первого неординарного поступка повелителя открылась перед ним: заняв место Верховного жреца, его отца, Рамсес дал понять жречеству, что царская власть первична в этой стране. Это был очередной шаг к ранее намеченной цели.

— На Небуненефа они не смогут повлиять, и именно поэтому я выбрал его, — заключил Рамсес.

Решение было принято, и толку от споров было бы столько же, сколько от попыток заставить солнце садиться позже.

Жрецов уведомили, что этим же вечером Небамон придет в храм Амона побеседовать с оракулом. Разумеется, жрецы поняли, что выбор уже сделан. Когда стемнело, сопровождаемый наместниками и писцами визирь предстал перед освещенной факелами статуей божества. Тени плясали на позолоченном теле Амона, создавая иллюзию жизни. Быть может, он дышал, быть может, прищуривался или даже улыбался…

Небамон разложил подарки, встал на колени, коснулся лбом земли, поднялся, чтобы поцеловать ноги бога, потом, раскинув руки, торжественно вопросил:

— О бог, наделенный бесконечной мудростью, прошу твоего совета от имени всех, кто почитает тебя, а их столь же много, как и звезд на небе! О великий отец нашего божественного царя, скажи, кто наиболее достоин чести стать твоим Верховным жрецом?