Суд волков - читать онлайн книгу. Автор: Жеральд Мессадье cтр.№ 54

– Анжела уступила ему, потому что он красив? – спросила она.

– Я знаю свою сестру. Она уступила ему из-за его изящества.

– Его изящества… – повторила Жанна.

– Изящества, да. Она угадала в нем мужчину, не похожего на тех, кто видит в любви одно лишь спаривание и в постель идет как к столу.

– Что же делает мужчин другими?

Он на мгновение задумался.

– Сознание, что им не угрожают постоянно голод и смерть. Две эти опасности делают мужчину примитивным и грубым. Впрочем, и женщину тоже. У таких мужчин нет времени для тонких чувств. Они бросаются на женщину так, словно составляют завещание перед петлей или плахой.

Она засмеялась. Да, подумала она, это точно относится к Монкорбье, вечно голодному, словно ободранный волк.

– А я? – спросила она.

– Как супруга Жака ты была наполовину моей, – сказал он лукаво.

– Что? – вскричала она почти с негодованием.

– Я знал мнение Жака о тебе: если ради тебя он отрекся от своей веры, значит, считал, что ты обладаешь необыкновенными достоинствами. Мне очень повезло, что и я смог убедиться в этом.

– И ты ждал все это время?

Она вдруг вспомнила, что Жозеф не покидал ее ни на один день с того момента, как уехал Жак, и отправился с ней в Анжер, хотя у него не было таких причин, как у нее, искать убежище.

– Я подумал, что тебе будет легче, если рядом окажется преданный друг, – сказал он.

– И ты не испытывал потребности признаться раньше?

Он помолчал. Затем ответил очень серьезно:

– Жанна, ты принадлежишь миру, где принято навязывать свою волю. Навязывать идеи. И навязывать свое тело. Где начинают войну с целью что-то навязать. Это не мой мир И это не был мир Жака.

Она вспомнила его речи у Рене Анжуйского, которые так удивили и развеселили короля: он не желал навязывать свои идеи. И самого себя. Он был полной противоположностью Франсуа де Монкорбье, который взял ее силой.

Но Монкорбье исчез из ее жизни. А Жозеф был с ней, как и память о Жаке.

– Я не верю, что судьбу можно принудить, – сказал он задумчиво, словно размышляя вслух. – Но, видя, как ты бесконечно терзаешь себя, я подумал, что надо тебя попросить взглянуть на меня.

Нежная доброта, которую она так ценила в Жаке, у него достигла крайних пределов. Его деликатность пронзала душу.

– Штерны и в самом деле необыкновенные люди, – сказала она.

Впервые она произнесла прежнюю фамилию мужа.

– Они стараются быть цивилизованными, – отозвался он. – Один из наших мудрецов, Маймонид, цитируя Аристотеля, написал, что нам следовало бы стыдиться чувства осязания, поскольку им обладают и животные. Я не хотел быть животным с тобой.

– И, однако, ты удивительный любовник! – со смехом воскликнула она.

– Я хотел телом своим сказать тебе нечто иное, – ответил он, склонив голову.

Он ни разу не произнес слово "любовь". Она была поражена. Впервые в жизни мужчина укротил ее своим умом.

Возможно, она ничего не понимала в жизни. Ни в своей, ни в чужой. Даже Жак, тоже, несомненно, верный завету ничего другим не навязывать, столь многому ее не научил.

– Но что сказал бы Жак? – спросила она.

– Он был бы оскорблен, если бы я не сделал того, что сделал.

Она покачала головой, в очередной раз не понимая, что он имеет в виду.

– Это один из еврейских законов, закон левирата. Когда мужчина умирает или пропадает без вести, брат обязан принять в наследие его жену.

Она не стала говорить ему, что он больше не еврей. Это мистическое наследие слишком многое значило для нее. Оно вернуло ее к жизни.

Жозеф оказался не только необычным и деликатным любовником. Он был первым и, наверное, последним представителем совсем иного типа: он воспитывал ее. Не только беседами, которые случались после ужина, если она просила об этом. Но также своим поведением, умом или любовью, ей было трудно отделить одно от другого. Жесты Жозефа настолько соответствовали его речам, что она не переставала изумляться. Он объяснил ей, что любовные органы не более порочны, чем другие части тела, иначе во время близости пришлось бы завязывать глаза и рот. Поэтому прикосновения, которые она сочла бы бесстыдными со стороны любого другого, будь то даже Жак, казались ей совершенно естественными со стороны Жозефа.

– Все тело создано для любви, милая, – сказал он ей однажды.

И привел ее в экстаз с помощью одних лишь рук. Словно играя на лютне.

В былые дни ее иногда раздражали тяжелые шаги мужчин, но Жозеф, подобно своему брату, ступал по земле легко и уверенно. Невозможно было отделить в нем духовное от физического. Когда по вечерам он, облачившись в просторный домашний халат, подолгу занимался своим туалетом, у нее возникало впечатление, что она стала любовницей изысканного монаха, правда непонятно какого ордена. Она была уверена, что покойный отец Мартино, знавший происхождение Жозефа, счел бы его опасным еретиком, и первые столкновения с теологами при дворе Рене Анжуйского только укрепили ее в этом убеждении.

Однако еретиком он был, конечно, в равной мере и для евреев и для христиан. Он не верил ни в Бога, ни в черта и полагал, что дьявол – это упадок духа. Он говорил, что епископы, благословляющие солдат на битву, являются самыми ревностными поборниками Сатаны, о существовании которого они же и возвещали. И еще он утверждал, что Бог есть эманация духа, жаждущего порядка.

– Чрезмерная страсть к порядку тоже порождает фанатизм.

Он все же приступил к созданию трактата, который просил у него король Рене. И назвал его "Максимы для мудрого короля". Франсуа приехал из Орлеана одновременно с письмом, доставленным верховым курьером из Италии, который сделал крюк сначала до улицы Бьевр, а затем до ратуши Анжера. Слуги в особняке Дюмонслен знали только название города, куда их хозяйка отправилась, и бедному вестнику пришлось обратиться к местным властям, чтобы узнать адрес Жозефа де л'Эстуаля. В глазах у него еще стояли тачки с полусгнившими трупами, которые он видел в Париже. "Почти три тысячи покойников! – воскликнул он. – Полностью обезлюдевшие дома!" Жанна, кормилица и слуги содрогались от ужаса, слушая его. Жозеф дал ему три ливра сверх положенной платы чтобы вознаградить за опасности и труды, и велел слугам покормить его.

Потом он распечатал письмо: Анжела произвела на свет дочь и выражала свою любовь Жанне и Жозефу. Феррандо намеревался приехать в Париж до наступления зимы, чтобы обсудить с ними некое важное дело. В Париж? Значит, он не слышал о чуме? Жозеф тут же написал ответ, в котором уведомлял о бедствии и советовал отложить поездку: как только эпидемия закончится, Феррандо известят, дело же может подождать. Затем он спустился на кухню, где курьер заканчивал ужин, и, вручив ответ, посоветовал всё-таки ехать на сей раз через Лион. К посланию он присовокупил пять ливров. Положительно, переписка обходилась недешево!