Роза и лилия - читать онлайн книгу. Автор: Жеральд Мессадье cтр.№ 21

— Кто тут у вас хозяин? — спросил он надменно.

Жанна встревожилась: если она назовет себя, по всей округе пойдут сплетни, и неизвестно, что из всего этого выйдет.

— Матье Тестеле, который перед вами, — ответила она, обернувшись к товарищу и незаметно подмигнув.

— Где вы обучались этому ремеслу? — спросил нотарий у Матье.

Тот был не промах и сразу смекнул, где может таиться ловушка.

— Нигде. Я просто нанял этого пирожника, который учился в Бретани.

Мэтр Буштон грустно взглянул на жарящиеся пирожки. До Бретани дорога длинная. Он задумался.

— Судя по тому, что я могу констатировать de visu, [11] — последних слов Жанна и Матье не поняли, — вы зарабатываете восемь солей в час, что за день составляет…

— Я вечером не работаю, — вмешался Матье.

— Вот как? — произнес мэтр Буштон разочарованно.

— Да, только с восьмого часа пополуночи до часа пополудни.

— Потом вы идете на другое место?

— Потом я отдыхаю, — объявил Матье. — И мой паренек тоже, когда сделает все покупки. Наше право, верно?

Мэтр Буштон, казалось, не заметил дерзкого тона и принялся что-то считать в уме.

— Итак, — сказал он, — выходит пять часов в день семь дней недели, ибо я знаю, что вы трудитесь и в воскресенье, то есть тысяча девятьсот шестьдесят солей в неделю. По обычаю вычитаем треть на продукты, что составляет шестьсот пятьдесят три соля…

— Вы забыли оплату пирожника, — ввернул Матье.

— Правда? — сказал нотарий. — И какова же она?

— Пятнадцать солей в неделю.

— Пятнадцать солей! Ладно, у вас все равно остается чистыми тысяча двести сорок семь солей в неделю, что дает семьсот сорок пять ливров и два соля в год. Вычитаем половину, как и положено при торговле под открытым небом и в плохую погоду, и остается триста семьдесят два ливра и два соля в год. Таким образом, прошу вас заплатить один ливр из сотни…

Жанна терпеливо слушала его со смешанным чувством раздражения и любопытства. Помощник нотария жадно вглядывался в жарящиеся пирожки с персиками, возбужденный их сладким ароматом.

— Три ливра и одна шестая, округляем до трех с половиной солей. Три ливра и три с половиной соля, — повторил он настойчиво, глядя на Матье.

— А что я получу взамен?

— Патент сроком до… Вы ведь уже месяц торгуете, верно?

Да уж, сведения у него точные. Не иначе кто-нибудь донес, подумала Жанна.

— Значит, до мая будущего года.

Жанна вытащила из-под одежды свой внушительный кошель. Звон монет, казалось, сводил нотария с ума. Жанна достала три ливра и спрятала кошель обратно, потом взяла из маленького кошелька три соля и мелкую монетку и подала деньги нотарию. Тот сделал знак помощнику, который разложил свою странную ношу, оказавшуюся складным столом. Потом из плоской кожаной сумки на поясе он вынул перо, чернильницу и лист бумаги. Нотарий окунул перо в чернильницу и склонился над столом. Помощник подал ему песочницу, которую нотарий потряс над новоиспеченным патентом. Через мгновение он сдул песок и подал бумагу Матье.

Жанна мечтала, чтобы непрошеные гости исчезли до окончания занятий в коллеже. Она взяла пирожок и подала его помощнику нотария, который торопливо засунул его в рот совсем горячим.

— Ну вот, — сказала Жанна, — храни вас Господь.

Мэтр Буштон, оставшийся без пирожка, недовольно поднял бровь и все же купил один. Не говоря ни слова, он повернулся и пошел вниз по улице.

Жанна и Матье заговорщицки переглянулись.

— Ну что ж, теперь все по закону, — сказал Матье, протягивая Жанне патент. Та сложила его и спрятала на груди под одеждой.

— Броде бы, — сказала она.

На самом-то деле Жанна так не думала. Они тайно жили в чужой мастерской, и она выдавала себя за мальчика.

Пробило полдень, и вскоре случилась новая неприятность. Только Жанна собралась сложить козлы, к ним вышел повар коллежа, который уже не раз пробовал ее пирожки. Это был бледный человек с красным носом и утиной походкой. Не похоже было, что он собрался купить себе лакомство на десерт, ибо сейчас он больше всего напоминал зверя, готового к нападению.

— Эй, вы! — обратился он к Жанне и Матье, явно не распознав в нем давешнего нищего. — Вы не имеете права торговать тут без патента!

Если он и донес на них, то о визите мэтра Буштона явно не знал.

— Да вот он, патент, кашевар! — ответила Жанна, поднося бумагу прямо к его носу.

На секунду смешавшись, повар вновь кинулся в атаку:

— Все равно у вас нет права торговать у коллежа. Не хватало еще, чтобы вы прямо тут лавку открыли!

— За стеной коллежа улицы принадлежат королю и его подданным! — выкрикнула Жанна, которой вдруг овладела ярость.

Матье очень не понравилось, что повар вцепился в козлы и тряс их. Он схватил его за плечи и оттолкнул назад.

— Лапы прочь, деревенщина! — заорал повар. — Не то я кликну стражу и вас обоих отволокут в тюрьму, голодранцы!

Это было уже слишком. Матье отвесил нахалу пощечину, и лицо у того из бледного сделалось красным. Увесистая пятерня Матье убедила повара лучше увещеваний. Он потер след от удара, бросил на Матье ненавидящий взгляд и предпочел удалиться.

— Дай мне два ливра, — сказал Матье.

— Зачем?

— Говорю тебе, дай мне два ливра!

Жанна подчинилась, недоумевая, на что можно потратить такие большие деньги.

Матье где-то пропадал до вечера, а между тем ему следовало бы пойти к мельнику, ибо запасы суржи таяли на глазах. Вообще-то мука делалась из смеси ржи, ячменя и пшеницы в равных долях, но они всегда брали чуть больше пшеницы — это делало тесто более нежным.

Когда Матье вернулся, у него был довольный вид, но Жанна не стала расспрашивать парня, по опыту зная, что лучше дождаться, когда он заговорит сам.

Она стала догадываться, в чем дело, на другой день, увидев необычную толпу учеников и профессоров коллежа у своих козел. Каждый покупал пирожок с мясом и непременно еще один со сладкой начинкой, чаще всего с земляникой.

— Что случилось? — спросила Жанна у одного из профессоров в черном одеянии.

— Кто-то вчера отделал нашего повара, — ответил тот. — Он не встает с постели.

— Славную трепку ему задали! — добавил один из школяров.

— Должно быть, за дрянную стряпню! — вставил другой.

— Ну-ну, немного христианского милосердия, — вступился профессор.

— Но ведь его стряпня и вправду несъедобна, — сказал другой профессор. — И вдобавок масло у него всегда прогорклое.