Храм фараона - читать онлайн книгу. Автор: Зигфрид Обермайер cтр.№ 130

Это замечание было сказано в шутку, однако у Пиайя зрело желание сделать что-то наперекор. Разве Мерит не вышла замуж? За принца, как соответствовало ее положению, а он соответственно своему происхождению женится на рабыне.

Такка также не восприняла всерьез его предложение, но в сердце у нее зародилась робкая надежда, что однажды из шутки может получиться нечто серьезное.

Мерит-Анта, новая супруга царя Рамзеса, переехала в выстроенный для нее дворец, и оказалось, что он ни в коей мере не велик для нее. Дочь царя хеттов Хаттусили привезла с собой собственный двор, который состоял из многочисленных слуг и служанок, евнухов, писцов и придворных. Осторожный совет Парахотепа, что было бы неплохо отослать часть этого двора назад, был с возмущением отвергнут фараоном:

— У бедняжки здесь нет никого, кто мог бы ее правильно понимать. Это все доверенные люди, которых она знает с детства, и они должны остаться здесь, чтобы она прижилась и чувствовала себя хорошо.

Главный советник знал, что в этом случае было бы неумно противоречить, и Мерит-Анта поселилась в своем большом доме, где, по желанию фараона, брала ежедневные уроки египетского языка. Молодой способный писец выполнял это почетное задание, но через несколько дней она пожаловалась на него Рамзесу через переводчика:

— Этот писец смотрит на меня так странно, как будто он хотел бы изнасиловать меня в следующую секунду. Ты должен велеть его кастрировать, тогда мне станет уютнее. При дворе моего отца только евнухам разрешалось вступать в близкий контакт с принцессами.

— Твое желание я, к сожалению, не могу выполнить, любимая. Мы в Кеми полагаемся на верность наших женщин и на стойкость наших чиновников. Я заменю молодого писца на старого.

«Жаль, — подумала Мерит-Анта с досадой, — я бы с удовольствием посмотрела на физиономию этого всезнайки, когда ему объявили бы, что его кастрируют».

Царь каждый вечер и почти каждую ночь проводил у нее. При этом она ни в коем случае не была покорной и на все готовой супругой. У нее имелись свои капризы, она порой отказывала стареющему фараону в близости, а когда он настаивал, лежала, как кусок дерева, покоряясь судьбе, закрывала глаза и тяжело вздыхала, смиряясь с обстоятельствами. Большей частью, однако, она была дикой, умелой, опытной возлюбленной, которая изобретала все новые игры, и за короткое время выманила у фараона столько подарков, что вскоре могла считаться самой богатой женщиной в гареме.

Нефертари последовала совету царицы-матери и удалилась на некоторое время в Мемфис. К ее большому горю, фараон не высказал никаких возражений.

— Хорошая мысль, если ты там покажешься и примешь участие в праздниках, посвященных божествам, — слишком откровенно обрадовался он. — Не торопись только с возвращением, здесь ничего важного пока не предстоит.

Он мимолетно поцеловал ее в щеку и, как одержимый, побежал к другой.

Она пожаловалась на свое горе Мерит:

— Он, кажется, даже рад, что я уезжаю и на возможно более долгий срок. Раньше он не спускал с меня глаз, я не могла отправиться без него даже в самое маленькое путешествие, а теперь я жду, что он построит ей храм, лучше всего прямо посреди города.

Она разразилась рыданиями. Мерит попыталась утешить свою мать:

— Я думаю, он скоро пресытится этой змеей. Ты заметила, что он, как и прежде, носит на шее половинку твоего сердца из ляписа? Пока он его не снимет… Я не знаю, какими колдовскими средствами она заманивает его ночь за ночью в свою постель и крепко держит, как мальчика, который влюбился впервые в жизни. Поезжай в Мемфис и забудь этот двор на некоторое время. Я буду сообщать тебе обо всем.

Фараон чувствовал себя в постели Мерит-Анта поистине как Могучий Бык — помолодевшим, полным сил, готовым ко всему.

Она не скупилась на слова восхищения, змея с бирюзовыми глазами. На ломаном египетском она хвалила его мужскую силу и называла себя самой счастливой женщиной в Кеми, потому что может наслаждаться безмерными радостями в его объятиях. В ее словах ему не слышалось ни лести, ни преувеличения, она произносила эти похвалы как бы против воли, и Рамзес поверил в то, что она искренна.

Когда в разговоре упоминалось имя Нефертари, Гутана с глубоким уважением осведомлялась о ее здоровье, хвалила ее сияющую молодость и добавляла не без коварства:

— Ах, если бы и моя красота могла сохраниться до столь преклонного возраста! Не знает ли твоя первая супруга каких-либо колдовских уловок? Было бы, конечно, неловко с ее стороны выдавать их…

Рамзес, бестолковый, как и многие мужчины в подобных ситуациях, не улавливал в этих словах злорадства, считая их только хвалой и знаком уважения по отношению к первой супруге, и еще больше ценил за это Гутану.

За полчаса до восхода солнца принц Мерире был на месте. Его высокая крепкая фигура выдавала отцовскую кровь, но круглым, почти детски-трогательным лицом он походил больше на свою мать Нефертари.

Принц Монту, житель пустыни, не знал точности в определении времени. Его понятия о времени были расплывчаты и определялись обстоятельствами. Вечером накануне он болтал с Незамуном и при этом выпил больше, чем обычно, поэтому проснулся только тогда, когда огненный глаз Ра уже светил над его кроватью. Поэтому Монту появился лишь час спустя после восхода солнца с тяжелой головой, едва ворочая языком. Так как ему не было знакомо понятие «опоздание», он не извинился, а только ухмыльнулся в знак приветствия и спросил:

— Волнуешься? А где лошадь?

— Об этом хотел побеспокоиться ты, — сказал Мерире с упреком.

— Только терпение, мой друг. У нас времени целый день.

Когда лошадь была на месте и слуга запряг ее, Монту обошел вокруг боевой колесницы, потрогал кое-какие детали и, наконец, довольно кивнул.

— Я полагаю, можно ехать. Сначала мы вместе сделаем круг, а потом ты попытаешься один. Идет?

Мерире с восторгом согласился, и оба не похожих друг на друга брата запрыгнули на колесницу — среднего роста, коренастый, с более темной кожей и грубым, настороженным лицом Монту, и уже сейчас выше его на полголовы долговязый Мерире.

Тем временем собрались несколько зрителей: дворцовые стражники, наслаждавшиеся свободным временем, придворные чиновники, слуги и еще пара старых сановников, находившихся в отдаленном родстве с царским домом и проводивших вечер своей жизни на полном царском обеспечении в стенах дворца.

Незамун также был на месте. Он перебросился несколькими словами с Монту, ободряюще улыбнулся взволнованному Мерире и излучал, как всегда, совершенное дружелюбие.

Монту взял поводья, взглянул на Мерире и сказал:

— Держись крепче.

Потом оба рванулись напрямую на запад по большой, светлой, мощенной каменными плитами улице для процессий. Они мчались на значительной скорости, потому что отдохнувшая, сильная лошадь летела по широкой улице так, что искры сверкали из-под колес.