Карфаген должен быть разрушен - читать онлайн книгу. Автор: Александр Немировский cтр.№ 23

— Менандр! — выкрикнули из зала.

Катон поднес ладонь к уху, делая вид, что не расслышал.

— Менандр! Менандр! — закричали еще громче.

— Грек сказал, — продолжал Катон невозмутимо, — «Дурные примеры портят добрые нравы». Вот вам один из них.

Катон поднял над головой свиток и сделал паузу, чтобы отыскать взглядом сенатора Авла Постумия.

— Это, — в глазах у Катона появился злой блеск, — «Анналы» — труд нашего коллеги Авла Постумия. Что может быть достойнее, чем записывать год за годом все случившееся в римском государстве, сохранять для потомков деяния великого римского народа. Но зачем ты, мой друг, для этого воспользовался греческим языком, которым, как сам признаешься в предисловии, овладел не в полной мере? — После риторической паузы Катон продолжал: — Следуя твоему примеру, сенаторы начнут философствовать, декламировать стихи, кое-кто поселится в бочке. И в один ужасный день курия заполнится сенаторами в хитонах и гиматиях [46] . Они будут лепетать: «Хайре, хайре», — и откладывать решения до греческих календ [47] .

Хохот потряс курию.

Катон поднял ладонь и после паузы продолжил с новой силой:

— По некоторым лицам я вижу: мои наставления надоели. Но тем, кто готов мне внимать, я все же дам несколько советов. Сверните шею роскоши! Корабль, доставивший в Рим дорогие, но ненужные вещи, подобен деревянному коню, от которого погибла Троя. Обратите золотые фиалы, браслеты, перстни, серебряные блюда в монету. Расширьте свои сельские владения, прикупив землю. Земля обеспечит вам верный доход и уважение соседей. Не забывайте, что наши предки были пастухами и земледельцами. Уймите жен и дочерей. Если не поможет слово, держите их у себя дома на привязи. Пусть прядут и ткут вместе с рабынями. Иначе они овладеют Форумом и курией и посадят за прялку вас. Гоните греков. Не позволяйте своим сыновьям читать греческие книги, ибо греческая мудрость — язва, которая погубит Рим. Вот и все, что я хотел сказать.

Катон повернулся и, тяжело ступая, спустился в зал.

Консул Элий поднялся с председательского места.

— Начнем обсуждение вопроса, поднятого Марком Порцием Катоном. До заката у нас есть время [48] . Слово имеет Сципион Назика.

Все повернули к Назике головы, предвкушая словесную битву. Она началась четверть века назад, когда был жив победитель Ганнибала Сципион Африканский. Назика, тогда ставший зятем великого полководца, пытался защищать его от нападок Катона.

— Сколько раз я тебя слушаю, — произнес Назика с места, — столько же и удивляюсь. Мы были еще молодыми людьми, когда ты ратовал за возвращение к древней бережливости, обрушивал громы и молнии на головы тех, кто читал греческие книги и находил в них какой-то толк. Ушли к манам многие из тех, чьи невинные увлечения ты обсуждал, называя их пороками. А роскошь все растет. Все больше и больше молодых людей обращается к греческой мудрости. Как ты это объяснишь, Катон? — Назика повернулся к Катону, как бы ожидая ответа. И, не получив его, продолжал: — Откуда к нам пришло это бедствие? Почему о нем не слышали наши предки, создавшие Римское государство? Они, одолевая в битвах соседей, таких же пастухов и земледельцев, проносили во время триумфов добычу, которая теперь нам кажется жалкой. Мы же захватываем столько золота и драгоценностей, что для их демонстрации не хватает целого дня. Удивительно ли, что кое-что из добычи оседает в наших домах и оказывается на шеях наших жен и дочерей? Тебя, Катон, пугает также вес серебряных блюд. Но не отлиты ли они из серебра испанских рудников, об устройстве которых ты проявил такую заботу? Ты, Катон, — продолжал Назика, — советуешь избавиться от золота и серебра и купить землю. Допустим, мы последуем твоему совету. Но кто же станет продавать землю? Очевидно, разорившийся плебей?

Послышались выкрики, одобрительные и негодующие. Консул поднял руку, успокаивая разгоравшиеся страсти.

— Столь же неразумен и другой твой совет, Катон. Мы не прячем своих жен и дочерей в гинекеях [49] , как греки. Вспомни, Катон! Наши матери отказались от драгоценностей, чтобы снарядить легионы против Ганнибала. Зачем же лишать их дочерей возможности украшать себя на радость мужьям?

Оратор перевел дыхание.

— Тебя, Катон, пугают греки. Нет, не рабы греческого происхождения. Благодаря нашим победам число их недавно возросло на сто пятьдесят тысяч. Тебе не дают покоя греческие поэты и философы, которые не могут нам угрожать, ибо давно уже умерли. Ты советуешь не читать греческих книг. Но откуда тебе известно изречение Менандра, имени которого ты якобы не расслышал? Зачем ты воспользовался образом троянского коня? Выходит, что сам-то ты читаешь греков?

Раздались смешки.

— Не читаю, а проглядываю! — крикнул с места Катон.

— Я помню, — продолжал оратор, — как ты, Катон, обличал сенатора Фульвия Нобилиора за то, что он возил с собой поэта Энния, но ты его сам привел в Рим из Сардинии как раба. Все, что тебе внушает страх, появилось в результате войн, а ты, Катон, первым ратуешь за них. Теперь я хочу сказать в защиту Авла Постумия. Ответь мне, Катон, писал ли кто-либо из римлян историю — ты умышленно избегаешь этого греческого слова — на нашем языке? Может быть, я запамятовал, назови мне хотя бы одну историю, написанную по-латыни. Насколько мне помнится, прославленный Фабий Пиктор, громивший пунов на полях сражений мечом, а на страницах своей «Летописи» — каламосом [50] , пользовался греческим языком. Если же настало время писать о деяниях римского народа на латыни, подай пример, Катон! Посмотрим, что у тебя получится!

— И напишу! — выкрикнул Катон. — Вот увидишь, напишу!

Эту трирему с удлиненным корпусом и деревянной фигурой Виктории [51] на носу, с нарисованным на смоленом борту желтым, как у ястреба, глазом, в последние годы можно было увидеть едва ли не во всех гаванях Внутреннего моря. И хотя никому не было известно название римского посольского судна, всюду его называли «Око сената». Благодаря этому кораблю сенат знал все, что происходило за сотни миль от Рима, оставаясь на Форуме, он вникал в подробности дворцовых переворотов и заговоров, свергал царей и ставил на их место новых, объявлял войны, превращал далекие царства в свои провинции.