Сказание о Старом Урале - читать онлайн книгу. Автор: Павел Северный cтр.№ 69

– Всякому свое. Ты, как погляжу, не в пастухи ли пойти надумала?

– Говори, да не заговаривайся! Аль не соображаешь, кто перед тобой?

– Пужать пришла?

– Ну ты, девка! – выкрикнула Катерина, сжала губы и до щелок сощурила глаза.

– Голосок здесь у меня шибко не поднимай, – раздельно сказала Анюта. – Как бы визгом не обернулся от злобы.

– Молчи!

– Неужто и говорить не велишь? Может, зависть душит?

– Как посмела такую речь вести?

– Посмела. Аль не приметила, что в проходе в хозяйскую избу нет моей лежанки? В его постели мое место теперь. Что? Никак, побелела с лица? Сам меня позвал. Не глянется тебе, кем в этой избе Анютка обернулась? Ты и лицом куда меня басче. Да и умом не оскудела. Но понять должна, что хозяину молодость моя приглянулась.

– Полюбовницей стала?

– Молодость меня до него подняла. Может, завтра другая его от меня отнимет, но сейчас его жизнью, его силой живу и оттого впервые в жизни счастье познала. Не обессудь, сделай милость. Недосуг мне сейчас. На стол собирать пора. Хозяина жду. Он порядок любит.

Анюта принесла из кухни поднос с караваем хлеба, посудой и столовым ножом. Нарезала хлеба. Катерина пристально следила за каждым ее движением. Прошептала тихо, но явственно:

– Ну вот что: не бывать тебе Строгановой. Уразумела сие?

Анюта засмеялась.

– Нет, покамест не уразумела.

– Значит, пора тебя уму-разуму поучить!

– Неужели кнутом учить пришла? Упреждаю: не вздумай руку на меня поднять! – Анюта положила каравай на стол, а нож держала в руке. – Как хлестнешь, так и жить перестанешь.

– До тех пор хлестать буду, пока из строгановской избы не сгоню!

– Тогда повидаешь, как за себя стоять умею. Обучилась, слава те, господи, в строгановских вотчинах.

За окошком кто-то громко позвал Анюту. Она подошла к окну, и в эту минуту Катерина с размаху ударила ее кнутом. Молодая женщина чуть дрогнула, но не вскрикнула, не выдала резкой боли. Только спросила удивленно и спокойно:

– Хлестнула? Помолись теперь!

Катерина попятилась, размахивая кнутом.

– Кинь нож!

Анюта неотвратимо наступала на противницу.

– Нож кинь, говорю!

Обе оцепенели от голоса Семена Строганова:

– Опомнись, Анюта!

Нож выпал из женской руки. Задыхаясь от волнения, она еле смогла выговорить:

– Хлестнула! За то, что меня себе взял... – Анюта внезапно метнулась, выхватила у Катерины кнут, швырнула в окно. – Не вольна меня в твоем доме хлестать.

– Не плачь, Анюта. Утри слезы да накинь опашень. Пимена-старосту позови: пусть тотчас в монастырь сходит и скажет Трифону Вятскому, мол, боярин Макарий Голованов преставился.

Анюта испуганно смотрела на хозяина.

– Поторопись, родная... Говорили с ним о Сибири. Вдруг замолчал... Гляжу, уже не дышит!

Анюта выбежала из избы. Семен грузно опустился на скамью.

Катерина положила ему руку на плечо.

– Кому же теперь у нас воеводой быть?

Семен поднял на Катерину глаза и резко сказал:

– Уйди из избы. Кнут под окном подбери. И боле порога сего не переступай.

Когда Катерина ушла, Семен послал за Иванком Строевым. Потолковали с ним обо всем за полночь. Утром Нижний чусовской городок узнал, что хозяйской волей стал на воеводское место строгановский корабельный мастер, костромич родом, Иван Федорович Строев.

На реке Чусовой, версты три выше строгановского Нижнего городка, в душистой сосновой роще стали рядками приземистые избы нового ратного поселка. Вокруг него – частокол с двумя воротами, а над ними – доглядные башенки. Приплывшая с Камы вольница Ермака наполнила избы шумом жизни.

Семен Строганов принял пришельцев радушно. Кормил и поил наславу. Трое суток Ермаковы люди пьяным-пьяно гуляли в Нижнем городке, а опохмеляться отправились в новый поселок. Развеяв хмельной угар, начали привыкать к наемной ратной доле.

Строганов и Ермак ожидали, что царские воеводы пустятся разыскивать вольницу на Каме. Могут по пути наведаться и в чусовские городки! Сотникам было приказано поначалу держать людей за частоколом, а струги, знакомые царским дружинникам, от греха угнать в Верхний городок.

Строганов с оглядкой доверялся пришельцам и перво-наперво завел себе «свой глаз» в новом поселке: назначил Спирю Сорокина приказчиком над харчами для Ермаковой дружины.

Спиря понимал, что глядеть надо в оба, водить дружбу со всеми и доподлинно вызнавать, что держат на уме и на языке Ермаковы люди. Свое тонкое поручение Спиря выполнял спокойно, ибо знал, что на том берегу в вогульском поселении хоронится небольшое войско из вогулов лучников. Хозяин держал этих лучников на тот маловероятный случай, если бы вольнице прискучил мирный быт и она вздумала бы и здесь, в строгановской вотчине, позабавиться прежним ремеслом...

Светало. Начиналось погожее июльское утро. Леса еще не стряхнули с себя ночную дрему. На травах серебрились бусинки росы. Река – в сизом тумане, а где прояснело, там расходятся на воде круги: рыба «плавится»!

Спиря Сорокин давно привык у реки встречать солнечный восход игрой на свирели. Нынче он еще затемно спустился крутою тропою к реке, умостился на валуне и заиграл пастушью песенку. На Чусовой люди любили Спирину свирель, хотя и посмеивались, будто высвистывает он не людские напевы, а лешачьи, переняв их от лесной нечистой силы. А на самом деле Спиря играл на свой собственный лад, перенимая мотивы разве что у ветра да у певучей воды.

Наигрывая, Спиря думал о Ермаке: неспроста, знать, бродит атаман ночами, склонив голову, по спящему поселку! Видно, не дают ему покоя думы о новой встрече с Чусовой, где нашел он свои собственные следы на каменистых береговых тропках.

Где-то близко от Спири закрякали утки. Небольшая стайка, кем-то спугнутая рядом, шумно взлетела, перемахнула через реку и пала на воду у другого берега.

В небе набирали силу оранжевые переливы зари. У Спири – уши кошачьи, и собственная игра не мешала старику слушать любой шорох вокруг. Кто-то тихонько ступал по тропе над косогором. Спиря, кося глазом, заметил Ермака, но виду не подал и игры не прервал. Ермак стал рядом.

– Как ноченьку скоротал, дедушка?

Старик отнял свирель от губ, улыбнулся с прищуром.

– Поспал в охотку.

– Здорово, дед-суседко!

– Здорово, Васенька Оленин. Давненько не виделись с тобой!