Хранители Кодекса Люцифера - читать онлайн книгу. Автор: Рихард Дюбель cтр.№ 95

Нет, не провалил! Ведь оставалась еще Александра. Даже если старый кардинал правильно интерпретировал события после смерти императора Рудольфа и в конце концов натолкнулся на него, Генриха фон Валленштейн-Добровича, который всегда был готов выполнять для рейхсканцлера и викарного епископа откровенно грязную работу, то у них с Дианой оставалась подвластная им Александра, что помогло бы держать Мельхиора Хлесля под контролем. При этом достаточно было бы того, чтобы старый кардинал верил: Александра все еще жива и в опасности. Не имелось причины, из-за которой он должен был бы узнать ее настоящую судьбу. При нынешнем положении пел старик ничего не стал бы предпринимать, если бы это подвергло опасности еще одного члена его семьи. Утраты Киприана было достаточно. Он вполне справлялся с ситуацией.

Только вот Диана вряд ли увидела бы это в таком свете. И каждый день, проведенный в захолустье, усиливал ощущение, что он, собственно говоря, ничего не достиг.

Глаза Генриха сузились от ярости.

– Заставите ли вы, наконец, скотину замолчать? – проревел он через плечо.

– Козы хотят, чтобы их подоили, – проворчал один из парней, которых он привел сюда из Праги. Парни лежали на соломе, скучали и, как и Генрих, давно уже пришли в себя от радости, вызванной осознанием того, что теперь, когда многие из их отряда при нападении на монахов остались лежать в снегу, им, оставшимся в живых, была гарантирована большая доля в вознаграждении/До сих пор единственным подвигом, который они совершили с тех пор, как очутились здесь, была смерть маленького котенка, обнаруженного ими в застеленной овечьей шерстью корзинке, а потом забитого камнями. Они положили окровавленный комочек на место – пусть крестьянские шкуры сами обнаружат, что скотина приказала долго жить.

– Ты можешь подоить их? – спросил Генрих.

– Не-а.

– Тогда убей их, черт возьми. Я больше не могу слушать это блеянье.

Мужчина неуверенно поднялся.

– Всех трех?

– Или подои, или убей их. Пей молоко или жри сегодня вечером жаркое. Выбирай сам. НО РЕШАЙ ПОБЫСТРЕЕ!

Они посмотрели на него, и Генрих понял, что было бы лучше, если бы он не давал им так отчетливо почувствовать его нервозность. Все это время он строил из себя превосходящего их, насмешливо ухмыляющегося, спокойного и уверенного вожака. С таким им сталкиваться не приходилось, и они повиновались ему. Будучи самым отъявленным сбродом, эти парни не должны почувствовать его слабость, ибо тогда они начнут спрашивать себя, не достаточно ли велика эта слабость, чтобы одолеть его. Генрих быстро отошел от окна, вытащил рапиру из ножен и решительно направился к загону, в котором содержались козы.

– Э… что ты собираешься делать?

– Я собираюсь перерезать этот зверинец, так как ты, похоже, слишком туп для этого.

Генрих хотел перелезть через перегородку, которая разделяла помещение на две части: отведенную для животных и для людей. Козы неосторожно подошли к ней в надежде, что сейчас их подоят. Генрих сверкнул на них глазами.

– Ладно, я это сделаю, – сказал мужчина и откашлялся. – Я подою их. Я уже несколько лет не пил свежего козьего молока. Было бы жаль упустить такой шанс, а? – Он посмотрел на Генриха, ожидая разрешения.

Генрих убрал ногу с перегородки и вернул рапиру в ножны.

– Заставь их замолчать! Мне все равно, как ты это сделаешь, – с тихой злостью произнес он.

Внезапно дверь хижины распахнулась, и один из двух мужчин, которые охраняли сундук с книгой, нагнувшись, вошел внутрь. К хижине был пристроен свинарник. Животные, кажется, пали жертвой праздника прошлой осенью, и Генрих решил разместить там свою добычу, чтобы не возбуждать жадность среди товарищей.

– Ты должен взглянуть на это, – сказал Генриху вошедший.

Между другими лачугами маленькой деревушки на холоде стояли закутанные фигуры и пристально смотрели на свое жилье.

– Кто это?

– Крестьяне. Вероятно, они сыты по горло тем, что семья, которую мы выбросили, объедает их.

Генрих изумленно взглянул на мужчину рядом с собой.

– Ты думаешь, они набросятся на нас?

– Кто его знает, что думают эти скоты-крестьяне.

– Иди назад, к свинарнику. Я все улажу.

– Они же не опасны, Геник.

– Уж я об этом позабочусь.

Бог – или скорее дьявол – послал ему этих глупцов, подумал Генрих, заряжая два мушкета и высовывая дуло первого в одно из окошек. Кто бы из них ни сделал это, у него хватило ума правильно выбрать время. Мужчины в хижине смотрели на него с любопытством. Позади, в загоне, тот, кто хотел доить коз, тяжело топтался, изрыгая ругательства.

Крестьяне все так же безмолвно стояли на холоде и посматривали на хижину, занятую чужаками. Теперь их было не меньше дюжины. То, что собирались сделать эти люди, не вызывало сомнений: они пытались найти в себе мужество, чтобы отправить одного из них к Генриху и просить о возврате хижины. Естественно, крестьяне не смогли бы предложить ничего другого, кроме слез и причитаний о том, что все они положили зубы на полку, что дети совершенно закоченели на морозе и что господа, ради всего святого, должны проявить к ним сострадание… Генрих тщательно прицелился и направил ствол мушкета на переднюю линию закутанных фигур, стоящих на расстоянии примерно в пятьдесят человеческих ростов. Он сосредоточенно смотрел в прорезь, стараясь не отвлекаться от мушки на стволе оружия. Казалось, он обладал зоркостью хищной птицы, ибо так хорошо видел лица, наполовину спрятанные за шерстяными платками или под капюшонами, как будто люди находились в двух шагах от него. Морщинистые, старые, измученные трудом лица. Даже у детей лица были усталыми и старыми. От взрослых их можно было отличать разве что по росту. Ствол проехал мимо этих лиц машинально наклонился к одной из фигур поменьше и после этого снова поднялся, к другой голове, а затем замер и повернул назад. Генрих увидел серьезное лицо, веснушки, которые казались почти синими на бледной коже, тусклые глаза. Он улыбнулся. Возбуждение снова начинало пульсировать в его члене.

– Voilà! – тихо произнес он.

Отдача была сильной; он, наверное, положил многовато пороха. Облако белого едкого порохового дыма окутало его. Выстрел все еще гремел у него в ушах. Когда дым немного рассеялся, фигуры снаружи уже бежали под защиту соседней хижины. Там, где они еще недавно стояли, неподвижно лежала одна из них, словно маленькая кучка тряпья. Генрих целился в голову. Ему стало жаль, что он не видел, как пуля разорвала ее. Он положил оружие на землю и, взяв другое, снова прицелился. Если он правильно оценил весь этот сброд…

– Попал в кого-нибудь? – спросил один из его товарищей, присел на корточки рядом и попробовал выглянуть в окно.

Возле хижины, в которой крестьяне искали убежища, что-то двигалось. Генрих прицелился. Один из чертовых глупцов, пригнувшись, выскочил наружу и пытался затащить труп в хижину.