Но их отношения по-настоящему обострились после того, как пару месяцев назад Эллисон позвонила домой в Дейтон. В разговоре с мамой она пожаловалась, что Большое Яблоко
[6]
не оправдало ее ожиданий.
– О, солнышко, тогда тебе лучше возвращаться домой, – сказала мама.
– Нет, назад я не вернусь.
– А зря. Сейчас как раз «Таргету»
[7]
требуются работники. Я видела объявление в газете.
– Я не собираюсь прозябать в Дейтоне за кассой «Таргета», – отрезала Эллисон.
– Ты с кем-то начала встречаться?
– Мама!
– Но я считала, что работа официантки как раз и даст тебе возможность познакомиться с интересными молодыми людьми.
– Мама, пожалуйста!
Ну зачем надо все всегда сводить к этому? Неужели матери до сих пор не ясно, почему она сбежала из Дейтона? Чтобы не слышать каждый день этих дурацких вопросов, вот почему!
– Ты не можешь сердиться на свою мамочку, которая только и мечтает о том, чтобы ее дочурка встретила хорошего парня. Ты же знаешь, как счастлива я была с твоим отцом. Мы вместе прожили лучшие годы жизни. А тебе уже тридцать один. Время уходит.
Нужно было бросить матери нечто вроде кости.
– Я завела здесь одно близкое знакомство, – произнесла Эллисон.
Ее задача облегчалась тем, что это, вообще говоря, было чистой правдой. Всегда легче придумать историю, если в ней заключена хотя бы частичка истины. Особенно когда история предназначена для ушей ее матери. Она действительно кое с кем сошлась и провела вместе некоторое время. Причем очень бурно. А началось все буквально с одного обмена взглядами.
Иногда двое смотрят друг на друга и все понимают без слов.
Эллисон моментально почувствовала, как поднялось настроение у ее собеседницы на другом конце провода.
– Кто он? – спросила мама, сгорая от любопытства. – Расскажи мне о нем.
– Пока рано, – остудила ее пыл Эллисон. – Мне еще нужно посмотреть, как все пойдет дальше. И если это всерьез, я дам тебе знать. Расскажу все откровенно. Но сейчас у меня есть заботы поважнее.
Так, силки расставлены.
– Какие заботы?
– Клиенты скупятся на чаевые. Деловая активность снижается. Люди все чаще предпочитают ужинать и выпивать дома. А тут еще эта беда со сломанным зубом.
– Сломанным зубом? О чем это ты?
– Разве я тебе не рассказывала?
Конечно, потому что придумала эту ложь на ходу.
– Нет, ты мне не сообщала. Что случилось с твоим зубом?
– Это все Элейн. Одна девица, которая со мной работает. Идиотка неуклюжая. Вообрази, она протискивалась мимо столиков с подносом, полным бокалов. И когда лавировала между этими придурками-банкирами…
– Элли!
– Извини. Так вот, ей пришлось поднять поднос как раз в тот момент, когда я подходила с другой стороны, и краем подноса она угодила мне прямо в рот. Напитки расплескались по всему бару, а я бросилась в дамскую комнату к зеркалу и увидела, что у меня не хватает части переднего зуба.
– О Боже милосердный! – воскликнула мать. – Какой ужас!
– Скол получился не очень большой, но каждый раз, проводя языком по зубу, я чувствовала острый край. Неприятное ощущение, знаешь ли. Пришлось пойти к стоматологу на Мэдисон-авеню, и он выполнил свою работу превосходно. Клянусь, ты теперь не заметишь места, где обломился зуб, даже через увеличительное стекло.
Вот уж в чем она нисколько не сомневалась.
– Это, наверное, обошлось в кругленькую сумму, – огорчилась мама.
– Увы, но страховка официантки не предусматривает оплату услуг дантиста, – произнесла Эллисон и рассмеялась. – Но ничего! Не волнуйся. Как-нибудь выкручусь. Кортни все понимает и знает, что ей придется подождать с моей долей платы за квартиру.
– Но, милая, нельзя так поступать со своей лучшей подругой и соседкой. Это нехорошо по отношению к ней. Я сейчас же достану чековую книжку.
В тот же день мама отправила ей по почте чек на тысячу долларов.
Когда Эллисон получила его, то сразу же положила деньги на свой счет, где значилась теперь общая сумма в тысячу четыреста двадцать один доллар и восемьдесят семь центов. Недостаточно, чтобы полностью рассчитаться с Кортни, но с этого хотя бы можно начать. Однако чем дольше разглядывала Эллисон выписку из банка, тем быстрее таяло ее желание отдавать деньги Кортни.
К тому же продолжить «знакомство», о котором она упомянула в разговоре с матерью, можно было через две недели на Барбадосе. Эллисон получила приглашение отправиться туда вместе, но поскольку об оплате связанных с этим расходов речь не заходила, она вынуждена была отказаться: «Извини, не могу себе этого позволить». Но с деньгами из дома за якобы сломанный зуб все могло получиться. И она оплатила недельный тур на Барбадос.
Заметив, как Эллисон собирает дорожную сумку в ожидании такси до аэропорта Джона Кеннеди, Кортни возмутилась:
– Ты издеваешься надо мной? Задолжала мне свыше двух штук баксов, но при этом у тебя хватает бабла на роскошный отдых! Как прикажешь это понимать?
– Я еду не на свои деньги, – ответила Эллисон. – Мне их дала мама.
– Прости, но не вижу разницы.
– Я пока не накопила достаточно из своей зарплаты, чтобы рассчитаться с тобой. Но я это непременно сделаю. А эти деньги мама прислала специально, чтобы я могла отдохнуть.
Для Эллисон все выглядело вполне логично. Но Кортни… Она порой так туго соображала! Даже трудно поверить, что работает в сфере финансов. Ведь достаточно немного напрячь мозги, чтобы понять.
– Я тебе не верю, – заявила Кортни. – Не верю ни одному твоему слову!
– Мне очень нужна эта поездка, – увещевала Эллисон. – Ты сама где только не успела побывать за последние три года. Летала в Мюнхен, помнишь? А потом прокатилась по Мексике. Да, и еще был Лондон, верно? Пяти месяцев не прошло, как ты вернулась оттуда. А я? Где все это время проторчала я?
– Какое отношение мои путешествия имеют к твоему долгу?
– Просто несправедливо, что ты имеешь возможность видеть мир, а я нет. Невероятно, до чего тебе не хватает иногда элементарной чуткости! Но мне пора. Мой самолет вылетает через три часа.
Пока Эллисон находилась на Барбадосе, Кортни буквально засыпала ее текстовыми сообщениями и электронными письмами, не уставая называть эгоистичной, эгоцентричной и самовлюбленной тварью. Она чуть не отравила ей отдых, потому что мобильный телефон Эллисон поминутно издавал звонки и прочие звуковые сигналы.
Но все равно поездка получилась чудесной.