Южная Африка. Прогулки на краю света - читать онлайн книгу. Автор: Генри Воллам Мортон cтр.№ 34

Между прочим, интересное растение — этот баку. Местные жители издавна использовали его для изготовления лечебных снадобий. Латроб, впервые приехавший на Кап в 1815 году, пишет, что спиртовая или уксусная настойка из листьев этого растения использовалась для заживления всевозможных ран и ушибов. Если же настоять листья баку в бренди, получится отличное лекарство от расстройства кишечника. По свидетельству ле Вальяна, готтентоты широко использовали баку в качестве дезинфицирующего средства. Обычно они высушивали и измельчали листья, а полученным порошком посыпали себя и свой скот.

Преодолев последний участок подъема, я наконец-то очутился на вершине горы. Огляделся по сторонам и застыл в удивлении. Впечатление было такое, будто какие-то неведомые силы (возможно, извержение вулкана или сдвиг земных плит) захватили кусок хорошо обработанной и обжитой капской земли и закинули на высоту в несколько тысяч футов. Передо мной тянулись возделанные поля, виноградники и фруктовые сады. Вы не поверите, но здесь, на вершине пикетбергской горы, росли вековые дубы, персиковые и апельсиновые деревья!

Я направился к стоявшей на возвышении усадьбе. Навстречу мне вышли хозяева — два Версфельда, отец и сын. После традиционного представления рекомендательных писем у нас завязалась дружеская беседа, в ходе которой Версфельд-старший поведал мне удивительную историю возникновения здешнего хозяйства.

— Первые Версфельды появились здесь восемьдесят лет назад, — рассказывал он. — Мой отец пришел из Каледона, да так и остался в здешних местах до конца своей жизни. Я унаследовал его ферму, а теперь вот и третье поколение уже подрастает.

И он кивнул в сторону сына.

— Полагаю, по дороге вам попадался кое-кто из наших людей. Все они потомки тех самых слуг, что пришли с моим отцом восемьдесят лет назад. Живется им тут совсем неплохо — сыты, одеты-обуты и при деле. Во всяком случае никому и в голову не приходит уйти отсюда.

Среди отцовских слуг были люди самых различных национальностей. За небольшим исключением, все они представляли собой помесь готтентотов и малабарцев с незначительным добавлением бушменской крови. Что же касается исключения, то среди них было несколько представителей макати — их племя жило на Крокодиловой реке в Трансваале — и один мозамбикец. С этим мозамбикцем вообще вышла интересная история. В юности его похитили и привезли на корабле в Кейптаун. Там он сбежал и все пытался найти дорогу назад, пока случайно не попал к нам. Здесь он прижился — можно сказать, обрел вторую родину. Жаль старика, помер несколько месяцев назад…

Таким образом, размышлял я, на вершине пикетбергской горы сложился особый микрокосм. Небольшая община — словно нарочно изолированная в интересах чистоты эксперимента — на протяжении восьмидесяти лет сохраняла традиционный образ жизни. Прямо-таки готовый срез южноафриканской жизни вековой давности: хозяин-фермер со своими домочадцами, их обслуживают несколько десятков слуг, которые давно уже превратились в членов семьи. И все они усердно трудятся, благоустраивая не только усадьбу, но и окружающую местность. Кстати сказать, чернокожие слуги жили в своих отдельных жилищах, которые тоже переходили по наследству из одного поколения в другое. Великолепный образчик той патриархальной жизни, которую некогда вели буры.

— А почему ваш батюшка решил обосноваться на горе? — поинтересовался я.

— Видите ли, земля здесь была намного дешевле, чем внизу. Думаю, это соображение сыграло не последнюю роль. Кроме того, отец уже был знаком со здешним типом вельда. Ему приходилось обрабатывать такую землю под Каледоном. Я часто слышал рассказы отца о том далеком треке 1866 года. Он выехал на вагоне с женой и двумя ребятишками. С собой забрал всю скотину, какая у него была… ну и слуг, конечно. Последнюю ночь трека они провел на ферме у подножия горы. И хозяин, у которого они остановились, сказал моему отцу (очевидно, чтобы подбодрить): «Ты отправляешься в горы на вагоне, но помяни мое слово, очень скоро спустишься оттуда пешком». Ничего не скажешь, веселенькое напутствие!

— В те дни горы были совсем неисследованными и дикими, — продолжал старший Версфельд. — Наверх вела лишь одна каменистая тропа. Повсюду бродили леопарды, так что вскоре поголовье наших овец сильно поуменьшилось. Помню, мама рассказывала, как в первую же ночь леопард забрался в крааль и утащил овцу прямо у них из-под носа.

Отец мой был прогрессивным фермером, он следил за всеми новыми веяниями. Со временем завел у себя мериносов, начал выращивать табак и даже производить собственное вино. Вот с пшеницей пришлось намучиться — не росла в горах, хоть ты тресни! Первую партию зерна отец закупил в долине и привез сюда на спинах лошадей. Затем дела пошли на лад, и в 1879 году он решил построить нормальную дорогу. Все строительство велось собственными силами — руками наших рабочих, а сам отец выступал в роли инженера. И что вы думаете? Проложили настоящую горную дорогу по южному склону горы! Затем десять лет спустя взялись строить новую дорогу — теперь уже на восточном склоне. Между прочим, прогремели на всю Южную Африку!

Дело в том, что прокладкой крупных горных дорог всегда занималось государство, и лишь наша была построена усилиями частного лица! Кроме того, отец прославился благодаря изобретению особого поворотного механизма хомута, позволявшего быстро (практически мгновенно!) разворачивать упряжку из двенадцати мулов. Вы, возможно, не знаете, что тяжелую повозку с длинной упряжкой гораздо легче разворачивать на спуске, чем на подъеме или даже на ровном месте. Не буду вдаваться в подробности, но вы уж поверьте на слово человеку, который всю жизнь этим занимается. Так вот, мой отец изобрел такую конструкцию хомута, которая уравнивала скорость разворота — что на подъеме, что на спуске. До него ничего подобного не существовало, во всяком случае у нас, в Южной Африке.

— Кажется невероятным, но весь Версфельдпасс — а в нем без малого три мили — построили за три месяца. И потратили на это всего двести фунтов! А люди потом целых пятьдесят пять лет пользовались его дорогой. Лишь три года назад проложили новую, более короткую дорогу. Вы спросите, как моему отцу удалось так быстро построить горную дорогу? А я вам расскажу! Фокус в том, что у нас работали не наемные строители, а свои, фермерские работники. Они были как одна большая семья — во всем помогали друг другу. Но одновременно и соревновались! Ну, знаете, как бывает соперничество между братьями. Выходит, скажем, бригада поутру на работу. Каждый из работников получает свою полоску в двенадцать футов и стремится во что бы то ни стало закончить работу раньше соседа. Между прочим, они это сами придумали — насчет соревнования. А что? Все они были здоровыми, сильными мужчинами. И знали, что работают не «на чужого дядю», а для себя и на любимого хозяина. Можете не верить, но они гордились своей работой! Вот как строилась наша дорога…

Я спросил, не страдал ли он в детстве от одиночества. Все-таки они вели очень уединенную жизнь в горах…

— Ну уж нет! — перебил меня мистер Версфельд со смехом. — Жизнь здесь какая угодно, но только не одинокая! Посчитайте сами. У моих родителей было пятнадцать детей. Двое, правда, умерли в младенчестве, но остальные тринадцать благополучно выросли. Кроме того, с нами жили шестеро детей отцовской сестры, которая неожиданно овдовела, и еще двое детей одного из отцовских братьев. Так что здесь всегда бегала целая ватага мальчишек и девчонок. Двадцать один человек — это вам не шутки. Почитай, целый школьный класс! Да-да, у нас и гувернантки свои были. Помню, одна приехала прямо из Англии. Она была внучкой сельского священника. С ней тоже приключилась интересная история. За несколько лег до ее приезда у нас появился новый работник — бывший моряк, мастер на все руки. Сам пришел в горы и нанялся работать к моему отцу. Представляете, как он удивился, увидев нашу новую гувернантку? Оказывается, они оба были из одной деревни и ее дедушка в детстве крестил моряка. О, нет! Нашу жизнь никак не назовешь одинокой. Большая дружная семья! А нам, ребятишкам, тут и вовсе было раздолье. Мы лазили по горам, ездили верхом (для этих целей отец держал полную конюшню лошадей), плавали в реке и даже танцевали. В музыкантах недостатка не испытывали — к нашим услугам было трое чернокожих скрипачей. А еще к нам часто приезжали люди из долины — и поучиться фермерскому делу, и просто так, погостить.