Шотландия: Путешествие по Британии - читать онлайн книгу. Автор: Генри Воллам Мортон cтр.№ 40

Есть что-то пугающее в том, как грозовой фронт надвигается на вершину горы. Кажется, будто некая зловещая и неодолимая сила собирается поглотить ее…

Однако все эти атмосферные пертурбации нисколько не умаляли грандиозности открывавшегося пейзажа. Лично я считаю, что вид, который в ясный день открывается с горы Гоутфелл, не уступает таковому с Бен-Невиса. Если встать на вершине Бена, то на многие мили окрест простираются горные пики. Здесь же вашему взору предстают земля и вода.

Обратив взгляд в юго-западном направлении, я разглядел вдалеке, на самой кромке моря, Ирландию. Отсюда она выглядела как смутный горный кряж темно-синего цвета. Под ногами у меня распростерся Ферт-оф-Клайд, в этот славный денек блиставший голубизной не хуже Неаполитанского залива. На том конце его, на расстоянии пятнадцати миль, вырисовывалась материковая Шотландия. Ардроссан располагался прямо напротив нас, я даже мог разглядеть крошечные подъемные краны, работавшие в порту.

Эйр скрывался в туманной дымке. Затем уровень местности повышался: прибрежная равнина переходила в смутно голубевшие возвышенности Гэллоуэя. И вдалеке взгляд упирался в Меррик, который выделялся на фоне своих менее значительных соседей.

На севере и северо-востоке открывался вид еще более притягательный, почти невероятно прекрасный — вид на Аргайл. Береговая линия этого графства настолько изрезана, что составляет в длину более 2 тысяч миль — это больше, чем расстояние от Ирландии до Ньюфаундленда. Прищурившись, я разглядывал далекие горы, скрывавшиеся за водной гладью: Бен-Круахан на севере, знаменитые холмы Папс острова Джура на северо-западе, Бен-Ломонд на северо-востоке.

Никогда прежде мне не доводилось наблюдать более совершенного пейзажа, включавшего в себя море, горы и прибрежную местность. Я ничуть не жалел о потраченном времени: подобного дня стоило ждать и целый год. Однако с запада на нас по-прежнему надвигалась буря.

Грозовой фронт приближался к Сэддлу — мрачному горному кряжу, своей варварской изломанностью напоминавшему Кулинз на Скае. Некоторые тучи были угрожающе-черного цвета, но между ними простирались мили серого и мягкого, как овечья шерсть, пространства. Впрочем, не следовало обманываться этой мягкостью: серая пелена представляла собой не что иное, как скопление дождевых облаков. Они клубились, набухали, то наползали, то временно отступали, но в общем и целом гроза неотвратимо приближалась. Неумолимая, как рок, она грозила накрыть и поглотить нас.

Теперь она уже настолько приблизилась, что в разрывах между тучами можно было разглядеть участки долины, простиравшейся далеко внизу. Эти кусочки земли, ярко освещенной солнцем, казались причудливыми картинками, заключенными в облачную раму. Грозовой авангард уже вползал на Гоутфелл в виде легкого тумана.

— Надо бы поторопиться, пока он не окутал нас со всех сторон, — подал голос кто-то из моих спутников. — Негоже спускаться в тумане.

С этим трудно было спорить. Поспешно похватав свои походные посохи, мы ударились в бегство от грозы.

Успокоился я, лишь когда достиг узкой горной лощины, залитой солнечным светом. Я оглянулся на Гоутфелл — тот уже скрылся в облаках.

На глаза мне попалась группа пасущихся вдалеке оленей. Я долго сидел на скале и наблюдал за ними. Олени казались совсем ручными. Они, похоже, тоже заметили меня. Во всяком случае, в какой-то миг все стадо замерло и изготовилось бежать. Однако самцы, внимательно изучив, очевидно, посчитали меня неопасным. Они продолжали беспечно пастись, и самки с детенышами, которым вначале передалась настороженность самцов, тоже успокоились и вернулись к своим повседневным занятиям.

По-моему, олень — великолепное, гармоничное создание. Мне нравится изящный изгиб его шеи, когда олень вскидывает свою ветвистую голову, и то, как он ловко и аккуратно переступает своими тонкими ногами.

Вдруг прогремел выстрел. Один из самцов споткнулся и рухнул в вереск. Мне было видно, как он судорожно бил ногами в воздухе, пытался приподнять голову, а затем затих. Переполошенное стадо бросилось наутек, оставив своего товарища лежать в траве — просто еще одно неподвижное коричневое пятно на серебристом вересковом фоне.

Час спустя, когда мой гнев уже немного улегся, я снова натолкнулся на бедолагу-самца, чья жизнь оборвалась у меня на глазах. Спускаясь в долину, я нагнал белого пони, который перевозил добычу неведомого охотника. Это был мой красавец-олень, но, бог мой, как же он переменился! Вываленный язык болтался на ходу; прелестные тонкие ноги вытянулись и задеревенели — сейчас они больше всего напоминали ножки стула; на носу у оленя застыла кровь. Безжизненной тушей лежал он на спине у рабочего пони, который невозмутимо тащил свою ношу в долину.

3

Я шел по широкой прибрежной дороге, огибавшей весь Арран, и неподалеку от Ламлэша решил передохнуть. Присел на каменную стену какого-то полуразрушенного строения, внутри которого буйно разрослась колония чертополоха. С сельскохозяйственной точки зрения подобная картинка, конечно же, не может вызвать ничего, кроме сожаления, но с эстетической — трудно не залюбоваться этими великолепными растениями. На мой взгляд, чертополох — с его мощными зелеными стеблями и нарядными красно — фиолетовыми розетками — является одним из достойнейших представителей растительного царства.

Странное дело, подумалось мне, хотя всем известно, что чертополох является государственной эмблемой Шотландии, мало кто связывает его с данной страной. Я и сам, анализируя свои дорожные впечатления, вынужден был признать, что гораздо чаще встречал это растение в Ирландии, чем в Шотландии или, скажем, Англии. Если говорить о Шотландии, то с ней, скорее, ассоциируется вереск. Именно вереск в полной гармонии красок или, возможно, уже отцветший — поблекший и потемневший под дождем.

И все-таки, почему же эмблемой Шотландии считается чертополох?

Его историю проследить труднее, чем в случае прочих наших государственных символов — розы, лука-порея или трилистника. Всякий знает, что английская роза взята из гербов Ланкастеров и Йорков. К помощи трилистника прибегал святой Патрик, дабы проиллюстрировать своей пастве таинство Святой Троицы. По преданию, валлийские воины, участвовавшие в битве при Мейгене (VII век), прикрепляли лук-порей к шлемам, чтобы в бою отличить своих от врагов. С этим все ясно, но вот проследить пути, которыми в шотландскую геральдику проник чертополох, весьма затруднительно.

Прежде всего, давайте разберемся, какая именно разновидность чертополоха используется в качестве национального символа. Обычный ли наш чертополох, тот самый, который в ботанических словарях именуется мудреным названием «онопордум колючий»? Или же речь об испанском золотом корне? А может, о чертополохе Термера? Или расторопше пятнистой? Должен признаться, сам я не знаю ответа на этот вопрос. Некоторые из названных разновидностей чертополоха достаточно распространены в Англии, но в Шотландии практически не встречаются. К примеру, расторопша пятнистая произрастает, по слухам, всего лишь в нескольких районах страны. Одним из таким мест является Дамбартонская скала, причем, как утверждает легенда, расторопшу туда завезла Мария Стюарт. Казалось бы, с какой стати королеве Марии высаживать чертополох в Дамбартоне? Или же Красавцу принцу Чарли проделывать то же самое с морским вьюнком на острове Эрискей? Подобные интригующие загадки способны поставить в тупик самые пытливые умы.